О литовском юбилее польского мятежа под руководством «белорусского Че Гевары» / Николай Малишевский

Литовский сейм объявил 2013 год Годом восстания 1863 года против Российской империи, «учитывая историческое и культурное значение восстания на литовских, белорусских и польских землях». Планируется «пометить места боёв», а также выпустить юбилейную монету, почтовую марку, документальный фильм, ознакомительные телепрограммы и т.д. В официальном заявлении указывается, что «Январское восстание связало воедино судьбы трёх народов – поляков, белорусов и литовцев и этим показало им направление развития…».

«Необходимо лелеять память о восстании», - заявил инициатор этой идеи глава МИД Литвы Аудронюс Ажубалис на открытии памятной доски о событиях 1863 года в вильнюсском Музее прикладного искусства. Вслед за литовцами белорусские прозападные «оппозиционеры» создали 22 июня в Минске «оргкомитет по празднованию Года Калиновского». По их мнению, «при соответствующей работе Калиновский может стать брендом Беларуси, как белорусский Че Гевара», а «Год Калиновского может стать международным».

Интересно, что национальное становление литовцев стало возможным, только благодаря усмирению поднявшей в январе 1863 года это восстание польской шляхты. А не наоборот. Этому способствовали ходатайство генерал-губернатора Северо-Западного края М.Н.Муравьева-Виленского, которому тогдашние либералы в качестве благодарности приклеили ярлык «вешателя» и содействие русской интеллигенции, с помощью которой многие «младолитовцы» стали известными деятелями литовской культуры и искусства (например, Микалоюс Чюрлёнис, сначала не знавший ни слова на «родном языке» и получивший художественное образование и мировую известность в Петербурге).

25 августа 1866 года вышел царский Указ, гарантировавший литовскому языку (тогда его назвали жмудским) правовой статус в школах Сувалкской и прочих т.н. литовских территорий. Цель — вывести местное население из-под влияния польщизны. Прежде всего было налажено начальное образование детей крестьян. На всей территории начали работу школы с обучением на литовском языке. Были организованы Литовская гимназия в Мариамполе, постоянный учительский семинар в Вейверах. Также был учреждён ряд стипендий в российских университетах, предназначенных специально для детей крестьян из литовских губерний.

Одновременно с этим многие молодые люди из зажиточных семей, включая Йонаса Басанавичюса, Антанаса Сметону и других будущих основателей литовского государства, отправились за образованием в ВУЗы Российской империи. Обучался в Московском университете и создатель «Грамматики литовского языка» Й.Яблонскис. Этот язык был впервые нормирован им с помощью профессора Пермского университета К.Буга в 1901 году, благодаря введению оригинального, основанного на латинице, алфавита. Напечатанные на нём книги начали выходить в свет с 1904 года. До этого печатные издания на литовском языке (который на местах, в глубинке, культивировали католические священники, такие как, например, получивший образование в Петербургской духовной академии А. Баранаускас) выходили на кириллице. Так что в своё время именно поражение польских мятежников, дало и политический, и культурный импульс формированию современной литовской нации.

Теперь об упорно превращаемой в идол «a-la Че Гевара» фигуре Калиновского – психически нездоровом молодом человеке, уроженце Польши, который после неудачной попытки сделать карьеру в столичном Министерстве госимуществ Российской империи (по причине болезни) очертя голову бросился «делать революцию» в провинции. В надежде стать «королём Литвы». И о том, почему именно его выделили в Белоруссии из целого ряда руководителей (практически неизвестных сегодняшним национально озабоченным энтузиастам мятежа 1863 года).

«Консерватор» Якуб Гейштор, один из наиболее ярых оппонентов Калиновского в комитете восстания, не поддерживавший «хлопоманские» заигрывания того с крестьянами, тем не менее, именует его в своих мемуарах польским патриотом. Сам Калиновский сделал своим девизом слова: «польское дело это наше дело, это дело свободы». Он заявлял, что ради этого: «Топор инсургента не должен останавливаться даже над колыбелькой шляхетского младенца».

В «белоруса Кастуся» Винцента Константы (Wincent Konstanty) Калиновского стали превращать через много лет после его смерти. С помощью трансформации имени. Примерно через полстолетия после мятежа – когда практически все участники и очевидцы событий умерли. До этого никто из создателей т.н. белорусского национального движения ни о каких «белорусских героях» тех событий даже не заикался. Включая рупор самых накалённых националистов «Наша нiва», ни разу даже не упомянувший Калиновского.

Одним из первых «национального героя» из Калиновского попытался сделать во годы Первой мировой войны публицист Вацлав Ластовский. Дело было на оккупированной немцами территории Белоруссии. Поэтому новые власти не препятствовали, чтобы местные колабаранты и сепаратисты заимели в качестве новоявленного национального героя покойного борца с российским империализмом. Ластовский попытался «обелорусить» Калиновского, трансформировав его второе имя Konstanty в «Касцюк» - чтобы звучало «по тутэйшаму».

В 1920-е первый советский руководитель ИнБелКульта (большевистский эрзац Академии Наук) националист Всеволод Игнатовский переименовал «Касцюка» Калиновского в «Кастуся». Дескать, Викентий – слишком по-польски, Константин – по-русски (так его называли русские писатели XIX века), а «Кастусь» - самое то, исконно народное. Новая власть поддержала инициативу с мест и приложила максимум усилий для внедрения мифа в головы рабочих и крестьян.

Процесс активизировался с 1928 года, после выхода фильма «Кастусь Калиновский», широко распропагандировавшего имя Калиновского, до этого известное десятку-другому историков и национально озабоченных публицистов. Советские киношники воспроизвели все националистические мифологемы Ластовского, но сделали основной акцент на «классово-социальную борьбу». На это чутко отреагировали прогрессивные пролетарские науковцы, вроде Иосифа Лочмеля, в работах которого 1930-х годов Калиновский уже был представлен наиболее радикальным руководителей восстания, выразителем и защитником интересов белорусского трудового крестьянства. Законченный вид мифу придал в 1960-е гг. с помощью простой фальсификации московский историк Анатолий Смирнов. Он просто подделал автограф Калиновского в своей монографии о нём – подтёр одну букву и вместо «В.Калиновский» появилось «К.Калиновский»…

Вот так начавшая распространяться среди белорусских сепаратистов легенда, после гибели Российской империи была вписана в советскую историографию, после чего органично вошла постсоветскую националистическую, господствующую и по ныне. (Подробнее об этом см.: Гронский А.Д. Кастусь Калиновский: конструирование героя // Беларуская думка. № 2. 2008. С. 82-87). А польский революционер Винцент Константы Калиновский превратился в «белорусского революционного демократа Кастуся Калиновского».

Теперь о том, что же представлял собой реальный, а не мифологизированный националистами-интернационалистами шляхтич Винцент Константы Калиновский. Он родился 2 февраля 1838 года в д.Мостовляны (Польша) в семье, происходящей из Мазовии. И родственники, и друзья, и однокурсники по юрфаку, и сподвижники называли его Винцентом или Викентием. Также всю свою жизнь именовал себя и он. В том числе и в своих многочисленных прошениях, посредством которых часто выпрашивал у ректора Санкт-Петербургского университета П.А.Плетнева денежную помощь и пособия (многие из них неоднократно публиковались, как свидетельство близости Калиновского к пролетариату).

В этот университет Калиновский был зачислен 5 октября 1856 года на камеральное (камеральные науки - совокупность знаний, необходимых для надлежащего и успешного управления т.н. камеральным или государственным имуществом) отделение юридического факультета вместе с братом Виктором, который имел контакты с нелегальным кружком польского революционера Сигизмунда Сераковского, находившегося под влиянием идей Герцена и Чернышевского и связанного с радикалами из «Земли и воли». В отличие от брата Виктора младший Калиновский подпольной деятельностью особо не интересовался, полностью сосредоточившись на карьере. Очень честолюбивый и амбициозный юноша рассчитывал на диплом юрфака самого престижного ВУЗа Российской империи, назначение которого состояло «в приготовлении людей, способных к службе хозяйственной или административной» при… дворе императора и в высших государственно-управленческих органах власти Российской империи.

Поскольку выпускники юрфака очень высоко ценились в министерствах, департаментах и структурах генерал-губернаторств империи, в 1861 году Калиновский попытался поступить на службу в имперское Министерство госимуществ, которое возглавлял… Михаил Николаевич Муравьёв-Виленский - будущий усмиритель мятежа, которому Калиновский и написал своё прошение о приёме на службу! Однако и здесь, и в других местах, куда он пытался устроиться на работу (от управления учебного округа Западного края до канцелярии губернатора Западного края и Уголовной палаты) его ждал дипломатичный отказ. Дело в том, что все эти структуры были органами государственной власти весьма высокого ранга, куда не брали лиц, страдающих психическими заболеваниями (брат Виктор умер в сравнительно юном возрасте). О заболевании Калиновского стало известно лишь в годы учебы на юрфаке, благодаря его же прошениям, вроде этого:

ПРОШЕНИЕ В.К. КАЛИНОВСКОГО НА ИМЯ РЕКТОРА С-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА П.А. ПЛЕТНЁВА О ДЕНЕЖНОЙ ПОМОЩИ В ИЗЛЕЧЕНИИ ПСИХИЧЕСКОЙ БОЛЕЗНИ

Его Превосходительству господину ректору императорского С-Петербургского университета тайному советнику и кавалеру Петру Александровичу Плетнёву Студента IV-го курса Юридического факультета, разряда камеральных наук Викентия Калиновского

Прошение

Лет несколько тому назад меня постигла болезнь подобная падучей. Я прибегал ко многим докторам, но без всякой пользы; наконец обратился к г-ну Здекауру, по советам которого хоть моё здоровье немного было и поправилось, но так как я не мог по бедному моему состоянию выполнять всех условий, предписанных г-ном Здекауром, то болезнь моя не вполне была излечена. Ныне же, 5-го числа сего месяца, как видно из развития, что та же самая болезнь опять возвратилась. Лишённый всех средств к пользованию себя, я имею честь покорнейше просить Ваше превосходительство о на-значении мне в крайнем случае хотя 30 руб. на моё излечение.

Викентий Калиновский, Октября 14 дня 1859 года.

[Цит. по: Каліноўскі К. За нашу вольнасць. Творы, дакументы / Уклад., прадм., паслясл. і камент. Г. Кісялёва – Мн.: «Беларускі кнігазбор», 1999. – С. 83.].

Чтобы было понятно - эпилепсия (падучая болезнь) – это хроническое заболевание головного мозга, характеризующееся главным образом повторными припадками, а также постепенным развитием изменений личности. Отчислить его на этом основании власти не имели права (вот если бы Калиновский был замечен в какой-либо революционной или подпольной деятельности – другое дело, вспомните братьев Ульяновых). Но предотвратить трудоустройство человека с проблемами мозга в высшие госорганы империи было в их силах.

Убедившись, что сделать молниеносную блистательную карьеру во власти у него не получится, честолюбивый Викентий, используя революционные контакты старшего брата, очертя голову, кинулся бороться с этой властью. В том же 1861 году он вернулся в Гродно, где вошёл в конспиративный кружок, душой которого были ксендзы Я. Зарижский, Гинтовт, И. Козловский (это к тому, что Калиновского выставляют убежденным социалистом). Помимо них в кружок вошли губернский секретарь Э. Заблоцкий, доктор Ю. Заблоцкий, офицеры В. Врублевский, Я. Ванькович, землемеры Ф. Рожанский и М. Милевич. В том же году кружок влился в созданный в Вильно комитет движения (с 1862 г.— Литовский провинциальный комитет, в который также входили 3. Чехович, Э. Вериго, Я. Козел и Л. Звеждовский), который и начал подготовку мятежа на территории Белоруссии и Литвы. А неудавшийся юрист-карьерист начал в этом провинциальном комитете карьеру революционного «круля Литвы».

Что же касается собственно «легендарного восстания за нашу и вашу свободу», которые современники именовали «кровавым пшиком», то даже тогдашнее правительство США, расценило его как мятеж и «попытку аристократов восстановить крепостное право» и полностью поддержало власти России.