Германия должна умереть! Рузвельт и Черчилль определяют цель войны и будущий мир / Александр Усовский

Часть вторая

Конференция в Касабланке: Германия должна умереть! Или Рузвельт и Черчилль определяют конечную цель войны и эскиз будущего мира

***

Большинство «историков», которые пишут о конференции глав США и Великобритании в Касабланке, предпочитают долго и нудно рассказывать о военных планах союзников, о том, сколько тоннажа генеральные штабы обеих армий планировали выделить на те или иные десантные операции, и о прочей тому подобной второстепенной ерунде. О главном же, что, собственно говоря, и составляло смысл вышеозначенного «саммита» Рузвельта и Черчилля – о принятии принципа «Безоговорочной капитуляции Германии», как главной цели войны – эти люди обычно предпочитают говорить походя, между прочим, как о чём-то второстепенном, о чём и говорить-то не стоило, но, увы, положение обязывает….

Лжецы и лицемеры.

Во-первых, что означает сам принцип «безоговорочной капитуляции» (по-английски – «unconditional surrender»)? Он означает АБСОЛЮТНОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ государства противника. То есть война должна вестись до полного и безусловного разгрома армий Германии, ликвидации её государственного аппарата, оккупации её территории и установления над территорией, где когда-то находилась Германия – режима внешнего управления. Никогда до этого в истории современной цивилизации цели войны таким образом НЕ ФОРМУЛИРОВАЛИСЬ. – войны велись для достижения каких-то результатов, и когда они достигались – победитель предлагал побежденному сесть за стол переговоров и закрепить фактическое состояние дел МИРНЫМ ДОГОВОРОМ. В случае же «безоговорочной капитуляции» НИ О КАКОМ МИРНОМ ДОГОВОРЕ речи не шло - Германия должна была просто исчезнуть с лица земли, а на её месте победители были вправе установить такую форму государственного управления, которую посчитали бы нужным. Формулой «безоговорочная капитуляция» США и Великобритания брали на себя обязательство не подписывать никаких договоров и соглашений с правительствами Германии и Японии. Была обозначена перспектива того, что победители не будут рассматривать своих противников как субъектов будущих мирных переговоров.

Это было не просто беспрецедентно – на глазах всего мира Рузвельт объявил, что никакого мира ни с какой Германией США и Великобритания подписывать НЕ БУДУТ – вне зависимости от того, какой политический режим будет существовать в НЕПОБЕЖДЕННОЙ Германии! Отныне даже убийство Гитлера и одностороннее прекращение огня немецкими войсками по всем фронтам – НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИЛО! Германия должна была умереть!

И об этом чудовищном, жутком, беспрецедентном условии, заведомо превращающим войну против Германии в БИТВУ НА ИСТРЕБЛЕНИЕ – «историки» пишут, как о чем-то незначимом!

***

Во многих исследованиях, посвященных Второй мировой, о том, КАК Рузвельт предложил Черчиллю подписать соглашение о «безоговорочной капитуляции», рассказывается, как о деле пустяковом и малозначительном. Дескать, во время пресс-конференции, созванной 24 января 1943 года по случаю завершения работы Касабланкской конференции, Рузвельт сообщил журналистам – что характерно, в самом конце своей речи: «Еще одно положение, которое премьер-министр и я давно хранили в своих мыслях, но никогда раньше не излагали официально, состоит в убеждении, что мир может наступить только после полного уничтожения германской и японской военной мощи.

Некоторые из вас, англичан, помнят, что у нас был генерал Улисс Симпсон Грант, которого в дни нашей юности называли Грант «Безоговорочная Капитуляция». Уничтожение германской, японской и итальянской военной мощи означает безоговорочную капитуляцию Германии, Японии и Италии. Это означает разумную гарантию будущего международного мира. Вместе с тем речь идет об уничтожении не населения Германии, Японии или Италии, а господствующей в этих странах идеологии, проповедующей агрессию и порабощение других народов. Эту конференцию можно назвать конференцией о безоговорочной капитуляции». То есть мы хотим не уничтожения Германии – а всего лишь жаждем избавить немцев от охмурившей их идеологии, наша цель – не ликвидация Германии, как суверенного государства, а просто наставление заблудших германских обывателей на путь истинный. Ничего вам не напоминает, уважаемые читатели?

Что характерно – замысел этой самой «безоговорочной капитуляции» вынашивался Рузвельтом задолго до января 1943 года – более того, ЗАДОЛГО ДО ВСТУПЛЕНИЯ США ВО ВТОРУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ. Ну, в каком смысле «вынашивался»? Эту идею вложили в уста американского президента люди, никаких формальных постов в администрации не занимавшие – а просто ВЛАДЕВШИЕ АМЕРИКОЙ. Именно этим людям и нужно было полное, абсолютное и тотальное уничтожение Германии – что как нельзя лучше можно было бы осуществить, загнав немцев в угол и заставив их сражаться с отчаяньем обреченных…

Вы спросите меня, что это за люди нашёптывали Франклину Делано Рузвельту эти жутковатые слова – «безоговорочная капитуляция»? Охотно отвечу!

***

Генерал Эйзенхауэр в своей «Кампании в Европе» утверждает, что формула «безоговорочная капитуляция» впервые была упомянута на заседании комитета начальников штабов 7 января 1943 года. Очень может быть – но для того, чтобы эта формула «была упомянута», кто-то должен был ей сформулировать. И произошло это задолго до января сорок третьего…

Комптон Маккензи (Compton Mackenzie) в книге «Mr. Roosevelt» (N.Y., 1944, p. 251) датирует происхождение плана о безоговорочной капитуляции к периоду «семейной беседы» Рузвельта от 29 декабря 1940 года, примерно за год до формального вступления США во Вторую мировую войну. Яростным сторонником «безоговорочной капитуляции» был Генри Моргентау – но «отцом» этого термина применительно к Германии является всё же Бернард Барух, «смотрящий» за Рузвельтом от американской еврейской финансовой олигархии, официально – «экономический советник» американского президента (при этом не имело значения, КАКОГО президента, Барух «комиссарил» и при Трумэне, и при Эйзенхауэре). Он же, кстати, был отцом выражения «Холодная война»[1].

Реальная власть в Штатах с 1913 года – с момента принятия закона о Федеральной резервной системе, позволяющей частной банковской структуре печа­тать бумажные доллары – принадлежала финансовой олигархии, состоящей из семей Рокфеллеров, Варбугов, Шифов, Кунов, Леебов и Ротшильдов, плюс «второй эшелон», состоящий из еврейских «талантливых юношей», готовых на всё и лишённых каких бы то ни было моральных принципов – которые, как известно, только мешают бизнесу. Все рычаги влияния на общественное мнение принадлежали этим «некоронованным королям» Америки, и они – и ТОЛЬКО ОНИ – решали, кто из публичных политиков будет президентом, кто – государственным секретарем, кто – министром обороны или генеральным прокурором. Эта система, кстати, успешно существует в США и сейчас – и посему разные забавные россказни о том, что очередной клоун в Белом доме что-то может решать - суть смешные байки и не более того. При каждом американским президенте всегда есть своеобразный «комиссар» - который и даёт ему «ценные советы», ослушаться которых президенты обычно не рискуют. Потому что судьба Гарфилда, Мак-Кинли и Кеннеди у всех на слуху…

Таковым «комиссаром» при президенте Рузвельте и был Бернард Барух – прожженный спекулянт и матёрый аферист, напрочь лишенный разных ненужных сантиментов типа совести. Этот человек – разумеется, вместе со своими подельниками Шифом и Варбургом, использовав Закон о Федеральной резервной системе - в 1929 году организовал бир­же­вой крах, скупив акции ведущих американских компаний по бросовым ценам - что позволило ему и его подельникам сосредоточить экономическое мо­гу­ще­ство Америки в руках еврейской финансовой олигархии (отодвинув на вторые роли ранее могущественных Морганов и разных прочих Фордов). И именно этот человек формулировал «пожелания» Владетелей Америки, обращённые к исполнительной власти – главным из которых было: не прекращать войну против Германии до полного и окончательного её сокрушения, вне зависимости от того, чего это будет стоить народам «антигитлеровской коалиции», и сколько миллионов жертв придется принести ради того, чтобы осуществилась эта формулировка. Германия должна быть повержена ниц, безжалостно наказана за попытку вырваться из ярма вненациональной финансовой олигархии и отказаться от правил, выработанных Мировым Капиталом – и плевать финансовому интернационалу было на то, что из-за этого человеческая кровь будет литься рекой…. На судьбы людские им всегда было плевать.

***

Естественно, далеко не все в элите США были согласны с таким безумным решением – и бывший президент Герберт Гувер, и Аллен Даллес, руководитель Женевской резидентуры (по сути, глава внешней разведки Штатов) Бюро Стратегических Служб (ставшего впоследствии Центральным разведывательным управлением) и Уильям Буллит (бывший до 1940 года послом во Франции и близко общавшийся с Рузвельтом) были категорически против принципа «безоговорочной капитуляции» - правда, по разным причинам. Но из-за различий во взглядах противники этой формулировки так и не смогли создать единый «фронт» - в результате чего президент США благосклонно отнесся к пожеланию финансовой олигархии уничтожить Германию.

Что характерно – евреи, стоящие во главе США (давайте не будем грешить политкорректностью и называть вещи своими именами), понимали, что «безоговорочная капитуляция» приведет к серьезным проблемам у их единоверцев в Европе. В апреле 1943 года в Нью-Йорке была даже организована «Срочная конференция по спасению европейских евреев» - и что? И НИЧЕГО! Эта конференция почти единодушно поддержала требование «безоговорочной капитуляции», против оказался лишь один человек – по иронии судьбы, единственный НЕ еврей из числа руководителей конференции – Герберт Гувер… Сходняк американских евреев порекомендовал американской армии бомбить концентрационные лагеря – дабы заключённые могли невозбранно сбежать из-под охраны (правда, не сказав, куда), а также поддержал эмиграцию евреев из Европы во время продолжения военных действий – весьма, надо сказать, нетривиальное решение.… Хочу заметить, что немцы до войны всячески приветствовали эмиграцию евреев из Германии, но немецкое предложение по эмиграции европейских евреев, представленное Адольфом Эйхманом в Лиссабоне в 1940 году и ещё раз — в Берлине в 1941 году, не принесло никаких результатов, а уж после вторжения вермахта в пределы СССР пути эвакуации евреев из охваченной войной Европы и вовсе были начисто перекрыты. Те же несчастные, которым все же удавалось сбежать от войны – далеко не всегда достигали заветного мирного берега. И совсем не немцы тому виной…

25 ноября 1940 года французский лайнер «Патриа» был подожжён и потоплен английскими военными кораблями вблизи Хайфы. Тогда погибло 2.875 евреев. В марте 1942 года британцы запретили высадку в Палестине немецкого парохода «Штрума» с 769 пассажирами-евреями из Европы. Вскоре после этого пароход затонул; спасся только один человек. Но кто для нью-йоркской финансовой олигархии какие-то европейские евреи? Конкуренты, и не более того! Таких и утопить не грех…

***

Решение о принятии англосаксами в качестве modus vivendi идущей против Германии войны принципа «безоговорочной капитуляции» в Германии вызвало весьма разнонаправленную реакцию (оглашён этот принцип был 24 января 1943 года на пресс-конференции, завершающей «саммит» в Касабланке – иными словами, немцам было публично предложено «Сдохните, суки!»). Истые национал-социалисты на это лишь скрипнули зубами: «Мы так и знали!», остальные немцы, много более склонные к конформизму (а таковых даже в руководстве Германии было изрядно), растерянно развели руками: «Ну ты подумай, что творят!». Но ни те, ни другие – не знали, что можно предпринять в данной ситуации. Впрочем, выхода для Германии в данных условиях НЕ БЫЛО в принципе – Черчилль и Рузвельт (вернее, их Хозяева) оставили немцам лишь одну возможность – геройски умереть…

Нельзя сказать, что ВСЕ вожди Третьего рейха после публичного оглашения англосаксами принципа «война до последнего немца!» согласились с тем, что отныне у них есть лишь одна стезя – война до полного уничтожения Германии. До Касабланки (да и много позже неё) среди германской «номенклатуры» находилось немало людей, изо всех сил пытавшихся переломить худую судьбу Третьего рейха и выторговать – не важно, на каких условиях – ему право сохранить хоть малую толику суверенитета после поражения в идущей войне (а о том, что поражение неизбежно, говорил уже 29 ноября 1941 года министр вооружения и боеприпасов Германии Ф. Тодт - «в военном и экономическом отношении Германия войну уже проиграла» (К. Reinhardt. Die Wende vor Moskau. s. 184)). Но все эти попытки натыкались на глухую стену…

Джордж Ирли, американский посол в Софии, а затем, после объявления войны Болгарией Соединённым Штатам - личный представитель Рузвельта на Балканах – в начале 1943 года получил письмо от адмирала Канариса, а затем встретился с ним лично. В приватном разговоре с журналистом Седриком Солтером (бывшим тогда корреспондентом «Дейли экспресс» в Турции) Ирли заметил, что вопрос шел о проекте мирного договора, намеченного Канарисом, хотевшего, чтобы этот проект обсудили в Америке»[2]. По словам Солтера, письмо Канариса Ирли было написано во время конференции в Касабланке. Также имеется подтверждение Аллена Даллеса, что представитель Канариса в Берне Гизевиус в январе 1943 года настойчиво пытался узнать у представителей швейцарской резидентуры Бюро Стратегических служб, каковы могут быть условия мира, предложенные союзниками. С января по апрель 1943 года в Швейцарии состоялись переговоры между главой бернской резидентуры Бюро стратегических служб США, с одной стороны, и агентами главного управления имперской безопасности и министерства иностранных дел Германии — с другой. В одной из бесед Даллеса с М. Гогенлоэ, немецким аристократом, близким к правящим кругам Германии, Даллес выразил согласие с тем, что «федеративная Германия, подобная Соединенным Штатам, будет лучшей гарантией порядка и восстановления Центральной и Восточной Европы». Шеф Бюро выдвинул также идею создания «санитарного кордона против большевизма» из Польши, Румынии и Венгрии Также в этих переговорах затрагивались вопросы о включении Австрии и Чехословакии в состав «великой Германии» и некоторые другие стороны «мирного урегулирования».

Впрочем, попытки «договориться» с англосаксами предпринимались и Шелленбергом, и Гиммлером, и некоторыми другими вождями Третьего рейха – как известно, без какого бы то ни было успеха. Хозяева англосаксов даже не рассматривали предложения немцев всерьез. Не зря Господь называл евреев «жестоковыйными» …

***

Кроме решения о «безоговорочной капитуляции», Рузвельт и Черчилль захотели в Касабланке заодно решить и «французский вопрос». К январю 1943 года британский премьер понял, что ранее старательно лелеемый им (несмотря на невыносимо скверный характер и неспособность к компромиссам) полковник де Голль отнюдь не желает быть английской марионеткой и склонен думать, что после победы англосаксов в войне Франция будет опять «великой державой». Сие, с точки зрения и Черчилля, и Рузвельта (это был, пожалуй, единственный пункт повестки дня конференции, где мнения английского и американского «вождей» совпадали практически полностью) было решительно невозможно – и для того, чтобы «уравновесить» излишне самостоятельного де Голля, ему в компаньоны был навязан генерал Жиро – в отличие от полковника-танкиста, целиком и полностью разделявший мнение англосаксов о том, что в будущем Франция может рассчитывать сугубо и исключительно на роль вассала Вашингтона и Лондона.

Поначалу, в 1941-1942 годах, американцы вообще и слышать не хотели о том, чтобы британский «ручной француз» де Голль представлял Францию - президент США в принципе отказывался признавать французское Сопротивление движением национального возрождения французского народа, а «Сражающуюся Францию» - легитимной властью в Северной Африке. После того, как англосаксы заняли часть Французской Северной Африки, Рузвельт решительно воспротивился планам переезда в Алжир комитета «Сражающаяся Франция» и создания на его основе французского временного правительства – американцы «ставили» на адмирала Дарлана, которого Эйзенхауэр объявил верховным комиссаром и «главой государства Северной Африки». 15 ноября 1942 года Дарлан «от имени маршала Петэна» объявил об установлении новой власти - 16 ноября генерал де Голль объявил, что «Французский национальный комитет заявляет, что он не принимает никакого участия в переговорах, которые ведутся в Северной Африке с представителями Виши, и не берёт на себя никакой ответственности за них. Если эти переговоры приведут к решениям, результатом которых будет закрепление режима Виши в Северной Африке, то эти решения не будут приняты «Сражающейся Францией». Американцы равнодушно плюнули на эту декларацию (кто такой для них был де Голль? Английский наёмник без роду и племени!), и подписали с Дарланом, как с главой признаваемого ими правительства, соглашение о сотрудничестве. Логику Рузвельта понять в этом случае можно – Дарлан априори соглашался забыть о восстановлении после войны французской колониальной империи, а некоторые колонии, например Индокитай – не требовал вернуть после войны «законному владельцу». Понятно, что такой «глава французской администрации» был американцам куда милее де Голля, постоянно тралялякающего о «Великой Франции».

Англичане поняли, что все их усилия по «раскрутке» де Голля (стоившие им, между прочим, семьдесят миллионов полновесных фунтов стерлингов!) могут пойти прахом (хоть и вздорный сукин сын, но ведь свой!) – и 24 декабря 1942 года 20-летний француз Ф. Шапель застрелил адмирала Дарлана. Теперь Рузвельту ничего не оставалось, как признать де Голля и его «Сражающуюся Францию» младшим партнером в своей игре – но, дабы уравновесить этого весьма плохо управляемого полковника, 26 декабря на пост «гражданского и военного главнокомандующего» Северной Африкой был назначен генерал Жиро. Теперь у англосаксов под началом были две союзные им французские армии (ну, пусть не армии, а дивизионные боевые группы – но всё равно, это были реальные воинские части, вооруженные и обученные), и им, хочешь – не хочешь, всё же пришлось прийти к общему знаменателю по «французской проблеме». Это была безусловная победа англичан – они принудили-таки надменных янки считаться со «своими» французами. Дело оставалось за малым – уговорить Жиро и де Голля встретится и решить, кто из них будет главным, а кто – на подтанцовке. Учитывая, что к этому времени у де Голля за спиной уже были определенные военные успехи на Мадагаскаре, в Сомали и в Ливии – его шансы стать главой «французской администрации» были предпочтительней, чем у Жиро. Но у Жиро в руках были рычаги управления Французской Северной Африкой – к тому же Рузвельт полагал именно его «своим человеком» в Алжире.

Черчилль понял, что американцы любым способом хотят избавиться от его протеже – и 17 января де Голль получил от Черчилля из Марокко телеграмму, в которой британский премьер-министр сообщал, что имеет возможность устроить ему секретную встречу с Жиро, и просил срочно прибыть для этого в Касабланку. Де Голль колебался – но 19 января он получил вторую телеграмму от Черчилля, в которой передавалось официальное приглашение Рузвельта срочно прибыть на переговоры и содержалась угроза в случае очередного отказа прекратить защиту интересов «Сражающейся Франции» перед США. Сие было уже чревато – и глава «Сражающейся Франции» вылетел в Касабланку.

Англосаксы предложили де Голлю «урегулирование французской проблемы» в следующем ключе: для управления французскими колониями, находящимися под юрисдикцией Виши или оккупированными союзниками, предполагалось создать комитет, возглавляемый Жиро, де Голлем и генералом Ж. Жоржем, а его членами назначить деятелей из администрации Виши - Ногеса, Буассона, Бержере и Пейрутона. В общем, это было бы сугубо марионеточное «правительство», целиком и полностью готовое плясать под дудку англосаксов. Де Голль отказался от участия в этом балагане, громко хлопнув дверью. Таким образом, «отжать» де Голля от управления заморскими французскими территориями или сделать из него голимого вассала у англосаксов не получилось – несмотря на все их старания…

***

Кроме признания принципа «безоговорочной капитуляции» в качестве базиса ведения войны, конференция в Касабланке приняла ещё одно, не менее важное, решение – открытие «Второго фронта» путем высадки в Северной Франции было дружно решено перенести минимум на год. Вместо Северной Франции объектом для вторжения в Европу в 1943 году была избрана Южная Италия – и не важно, что Сицилия с точки зрения оказания «помощи русскому союзнику» была на порядок хуже Нормандии. По большому счету, на интересы этого самого «русского союзника» англосаксам было попросту плевать – что они доказали принятием принципа «безоговорочной капитуляции» без всяких консультаций с Москвой. К тому же англосаксонские генералы дружно убедили себя в том, что в случае вторжения союзных войск в Северную Францию немцы тут же перебросят свою авиацию из района Средиземного моря в Европу – поелику, дескать, Англия и США недостаточно сильны для нанесения одновременного удара на севере и на юге. Если же союзники предпримут вторжение в Италию, то это приведет к рассредоточению немецких ВВС, что крайне необходимо для осуществления продолжительного бомбардировочного наступления союзной авиации на Германию, являвшегося предпосылкой успешного вторжения в Европу. Более того, в случае успешного вторжения союзных войск в Италию, англосаксы могли бы производить с итальянских аэродромов бомбардировочные налеты на Австрию, где располагалась значительная часть немецкой авиационной промышленности, главным образом заводы Мессершмитта в Винер-Нейштадте, и на Румынию, где находились основные источники снабжения Германии нефтью. Ну а то, что русским придется в сорок третьем году проливать реки крови в битве один-на-один с немцами на Восточноевропейской равнине – так такая у них, азиатских варваров, тяжёлая судьба.

Впрочем, у Черчилля был ещё один довод против высадки на южном берегу Ла-Манша – наглухо провалившийся в августе 1942 года «рейд на Дьепп». На все доводы Сталина, что, дескать, негоже не держать слова – сэр Уинстон тут же выложил бы на стол гибель сводной канадской дивизии на пляжах Дьеппа – и сказал бы при этом, что мы де пытались, но у нас ничего не получилось, потери оказались чудовищными, укрепления Западного вала – непреодолимыми, а немцы, засевшие в дотах на берегу – были просто форменные звери!

На самом деле, рейд на Дьепп имел совершенно иные цели – которые «дядюшке Джо» совсем не следовало знать…

Пожалуй, стоит поговорить об этом событии немного подробнее.

***

На фоне непрерывных обвинений Сталина и советского руководства в "забрасывании немцев трупами советских солдат" имеет смысл подробно разобрать ход операции «Юбилей», печально известной, как «рейд на Дьепп» - о котором современные западные историки стараются лишний раз не вспоминать: уж больно неприглядно в этой операции выглядели высшие британские руководители, и в первую голову – великий демократ, пламенный борец с деспотиями всякого рода и патентованный человеколюб сэр Уинстон Черчилль.

Как известно, летом 1942 года британская армия (впрочем, по большей части состоящая из южноафриканских, индийских, кенийских и австралийских полков и дивизий, а также разных экзотических воинских частей типа польской бригады карпатских стрелков и батальона французских волонтёров) перестреливалась с ребятами Роммеля в Киренаике и Триполитании – в Европе же с германским вермахтом боевого соприкосновения не имея. Англичане и американцы в основном предпочитали бомбить немецкие города – убивать беззащитных женщин и детей им казалось более рентабельным, чем драться с вооруженным врагом лицом к лицу; правда, им несладко приходилось от «волчьих стай» Денница, и потери тоннажа в то лето были весьма болезненными – но всё же на фоне великой битвы на юге России, сотрясавшей континент гигантским противоборством миллионных армий, на европейском театре военных действий была тишь да гладь да Божья благодать.

Эту тишину английский премьер-министр решил немного потревожить – дабы, по его словам, преодолеть «инертность и робость штабов регулярной армии и королевского флота». Для чего поручил Объединенному управлению оперативного планирования (специально созданный орган, призванный замышлять разные пакости немцам в виде «иррегулярных» боевых действий в рамках «дерзкой стратегии») разработать план операции по временному захвату маленького французского портового городка Дьепп.

Нельзя сказать, что работа в британских штабах тотчас же забурлила, но все же к началу мая 1942 года вышеозначенное Управление предоставило канадскому генералу Эндрю Мак Нотону (поелику планировалось бросить в рейд канадцев) план «Раттер» - по которому на французский берег высадиться порядка десяти тысяч штыков. Затем с планом был ознакомлен назначенный командовать операцией генерал Бернард Монтгомери.

Не сказать, чтобы план был плох или в чём-то ущербен – план был вполне себе недурён. Планировалось захватить Дьепп за полчаса путем фронтального штурма – перед которым предполагалось высадить восточнее и западнее мысов, возвышавшихся с обеих сторон центрального пляжа, группы обеспечения Десант на флангах предполагалось высадить на рассвете. Воздушному десанту (предполагалась выброска парашютно-десантного батальона) ставилась задача по уничтожению замаскированных береговых батарей. Предшествовать атаке должен был налет тяжелых бомбардировщиков. В общем, план как план, вполне разумный и логичный.

Затем в план рейда начали вносить изменения – по очереди армия, флот и авиация. Время высадки на пляж решили увеличить до одного часа, тяжёлые бомбардировщики из плана вычеркнули, заменив истребителями-бомбардировщиками; главной ударной силой решили назначить 14-й танковый полк «Калгари» - только недавно оснащённый тяжелыми танками «Черчилль» I, II и III серий. 57 этих машин специально дооборудовали для высадки с моря. Просимую армейскими штабами поддержку огнём с моря (сухопутные умоляли адмиралов дать хотя бы один старый крейсер или пару мониторов с артиллерией крупного калибра) моряки зарубили на корню – вводить в Ла-Манш корабли крупнее торпедного катера или, на худой конец, старого эсминца - они считали не более, чем изощрённым самоубийством для их экипажей.

Впрочем, назначенный на 4 июля рейд был отменен – английские штабные деятели посчитали, что разработанный план страдает острой нехваткой огневой поддержки: по сути, десантников предполагалось высаживать в хорошо укрепленный порт, ничем и никак не разрушив укрепления и огневые точки немцев. Иными словами – в таком виде рейд был обречён. Если бы на то была воля английских и канадских генералов – они бы вообще отменили эту авантюру.

Но тут вмешались высшие силы – и операция «Юбилей» (теперь она так называлась) снова была возвращена на рабочие столы штабов. У. Черчилль считал «крайне важным, чтобы этим летом была предпринята какая-либо операция крупного масштаба, и военные круги, казалось, сходились на том, что до тех пор, пока не будет предпринята операция таких масштабов, ни один ответственный генерал не возьмет на себя задачу планирования главного вторжения» Сэру Уинстону кровь из носу требовалась высадка на европейский континент – и посему канадские войска начали подготовку к этой высадке.

Участия в огневой поддержке с моря кораблей Royal Navy (кроме кораблей непосредственной поддержки десанта – эсминцев и канонерских лодок – артиллерия которых калибра 75-102 миллиметра для этих целей совершенно не годилась) по новому плану вновь не предполагалось – как не предполагалось и поддержки штурмовиками непосредственно над зоной высадки: десантники, таким образом, заведомо обрекались на серьезные потери. Впрочем, канадские генералы все же надеялись, что фактор внезапности поможет им как-то компенсировать нехватку огня – увы, они ошибались…

***

Вечером 18 августа 1942 года из Портсмута, Саутгемптона и трех других портов Южной Англии вышла десантная эскадра - 237 десантных кораблей и судов обеспечения – на которых к французскому берегу пошли 2-я дивизия канадской армии (Южно-Саскачеванский, Королевский Канадский, Легкопехотный Гамильтона, 14-й танковый Калгарийский полки), полк Эссекских шотландцев британской армии и батальон «фузилеров Монт-Рояля», всего 6.100 солдат и офицеров (4.963 канадцев, 1075 английских «коммандос», 50 американских «рейнджеров» - это, кстати, было первое появление американских военнослужащих на европейском континенте в ходе этой войны - и 18 французов, по ходу, будущая администрация захваченного Дьеппа). Воздушное прикрытие десанту на переходе морем осуществляли восемь канадских авиаэскадрилий, приблизительно шестьдесят британских авиаэскадрилий, и двадцать три американских «Летающие Крепости».

Рейд был изначально обречён – и это отлично понимали в британских штабах: без предварительной бомбёжки предполагаемого района высадки тяжелыми бомбардировщиками и непосредственной авиационной поддержки штурмовой авиацией (о предварительном нанесении бомбоштурмовых ударов по Дьеппу даже речи не шло, командование надеялось, что десантникам гораздо лучше бомб и снарядов поможет внезапность высадки – которой не случилось) и огня с моря (тяжелыми орудиями калибра от шести дюймов и выше; те пушки, что были на кораблях десантной группы, калибра 75-102 мм, для поддержки десанта никак не годились) десантники становились живыми мишенями для обороняющих порт немецких огневых точек, укрытых сталью и бетоном и выдерживающих прямое попадание снарядов «крейсерского» (203-мм) калибра. Как писал лорд Маунтбеттен, «Мы поняли, что лобовая атака на порт не имеет шансов на успех, если нет поддержки стратегической авиации и корабельной артиллерии.… К сожалению, бомбардировка и артобстрел неизбежно уничтожат большую часть порта и его сооружений, которые мы хотим захватить неповрежденными для использования в своих собственных целях». Все вроде правильно - но ведь рейд на Дьепп НЕ ПРЕДУСМАТРИВАЛ ПОСЛЕДУЮЩЕЙ ВЫСАДКИ ВТОРОГО ЭШЕЛОНА ДЕСАНТА! То есть «сохранять неповрежденными» большую часть порта и его сооружений НЕ БЫЛО НИКАКОЙ НУЖДЫ!

Подробно описывать эту «мясорубку» не вижу необходимости – желающие могут найти это в других изданиях. Скажу лишь, что произошло то, что и должно было произойти - рейд на Дьепп завершился сокрушительным поражением союзников: из 4963 канадских пехотинцев 3367 были убиты или захвачены в плен, из вернувшихся на корабли полутора тысяч бойцов каждый третий был ранен или контужен. Британские «коммандос» потеряли 275 человек. Английский флот потерял один эсминец (выполнявший роль десантного корабля), 33 десантные баржи и 550 человек. Потери немцев составили только 561 человек убитыми и ранеными, Канадцы потеряли экипажи практически всех танков 14-го Калгарийского полка (всего на корабли было погружено 33 тяжелых танка “Черчилль”, 7 бронемашин “Динго” и один гусеничный бронетранспортер “Брен”), 157 танкистов попало в плен - и самолеты Люфтваффе на следующий день после дьеппской катастрофы сбросили на казармы Калгарийского полка в Сифорде фотографии пленных танкистов - достаточно редкий для второй мировой войны рыцарский жест, благодаря которому стали известны имена выживших танкистов.

***

Принято считать, что рейд на Дьепп – абсолютное и безусловное поражение союзников: ни одна из поставленных задач десантниками выполнена не была, немцы, понесшие небольшие потери, разгромили значительно большие по численности силы десанта (на одного защитника Дьеппа пришлось по двое пленных канадцев и англичан), новые английские танки оказались никуда не годными…. Всё это так. Но все же полагаю, что ГЛАВНУЮ ЗАДАЧУ десант на Дьепп всё же выполнил – просто задача эта ни рядовым десантникам, ни их командирам, ни штабным офицерам, разрабатывавшим планы высадки, известна НЕ БЫЛА. Британцы понесли тактическое поражение – но выиграли стратегически!

Ради чего господин Черчилль отправил умирать на французский берег канадскую дивизию, преднамеренно лишив её поддержки с моря и с воздуха – заставив канадцев, по сути, высаживаться прямо под огонь немецких пулеметов? Ради того, чтобы доказать Сталину (как это подавалось советским агитпропом), что открытие Второго фронта в 1942 году невозможно? Хм…. Если отбросить то, что планы высадки в Дьеппе начали разрабатываться ещё в апреле – то да, эта версия имеет право на существование. Но, увы, факты – против неё: операция «Раттер» задумывалась британскими военными задолго до обострения разногласий между Черчиллем и Сталиным по поводу бездействия союзников на Западе. Так что – мимо: рейд на Дьепп ни в коей мере не был «Доказательством невозможности открытия Второго фронта в Европе в 1942 году», увы. Чем же он был тогда? И кому предназначалась информационная составляющая этого десанта?

Гитлеру Адольфу Алоизовичу. Верховному главнокомандующему германских вооруженных сил. И никому более!

То, что высаживающийся на вражеское побережье десант, как в воздухе, нуждается в поддержке своего флота огнем с моря – это даже не аксиома, это безусловное условие ЛЮБОЙ высадки. Сэр Уинстон Черчилль в 1915 году послал в Дарданеллы (прямо под жерла турецких орудий береговой обороны!) на поддержку высадки австралийско-новозеландского корпуса целый флот из пусть устаревших, но все равно весьма серьезно вооруженных броненосцев – не считая линкора «Куин Элизабет», там отметилось 17 подобных кораблей («Свифтшур», «Альбион», «Лорд Нельсон», «Имплейкебл», «Виндженс», «Принс Георг», «Голиаф», «Корнуоллис», «Куин», «Лондон», «Принс оф Уэллс», «Трайэмф», «Маджестик», «Канопус», «Агамемнон», «Жоригиберри», «Анри IV»), плюс к этому дюжина крейсеров, три десятка эсминцев и опять же дюжина подводных лодок. Сила! А вот для поддержки с моря канадской дивизии Черчилль не то, что линкора – старенького крейсера не послал!

У британского адмиралтейства, конечно, было формальное оправдание – они решительно не желало отправлять в Ла-Манш корабли крупнее торпедного катера или, в крайнем случае, миноносца; но в июне 1944 года это нежелание вдруг испарилось, и высадку в Нормандии поддерживало огнем несколько сотен боевых кораблей, среди которых были линкоры «Уорспайт», «Рэмиллис», «Родней» и «Нельсон», корабли хоть и старые, но всё ещё весьма грозные (на первых двух главный калибр состоял из 8 381-мм пушек, на других – из 9 406-мм орудий). У британского адмиралтейства летом 1942 года было в избытке старых, но всё ещё весьма грозных кораблей – крейсеров, мониторов, эсминцев, в конце концов – которых можно было использовать для поддержки канадцев в Дьеппе. Но – НИ ОДИН британский корабль крупнее миноносца или канонерской лодки на траверзе Дьеппа за все время, пока немцы безнаказанно истребляли десант - так и не появился…

***

Во имя чего же Черчилль отправил на смерть пять тысяч канадцев и тысячу англичан? Что он хотел сказать Гитлеру этим десантом?

Очень важную вещь.

Вторая половина августа 1942 года – это разгар немецкого наступления на Дону и на Северном Кавказе. Немцы рвутся к Сталинграду, чтобы перерезать волжскую транспортную артерию, они жаждут захватить нефтяные поля Грозного, им уже грезится в их мечтах Баку с его нефтяными вышками…. Счастье уже близко! Но есть одна незадача - в далёком тылу, на французском побережье, зреет неизвестная (а поэтому – весьма опасная) угроза – угроза английского десанта. И Гитлер со своими генералами об этой угрозе вынужден помнить еженощно и ежечасно. А ну как британские войска возьмутся всерьез за «Атлантический вал» - который, как отлично знали в Берлине, по большей части есть лишь рекламный продукт?

И поэтому довольно много немецких дивизий (в том числе танковых – одна из них, 10-я, аккурат размещалась недалеко от Дьеппа, в городке Амьен) германское командование продолжало держать во Франции – в опасении английского десанта. И англичанам надо доказать Гитлеру, что его «Атлантический вал» существующими у них силами не проломить, что, как говорится, «граница на замке», и что ему вольно отправить на Восток «лишние» во Франции дивизии – которые благополучно сгорят в пламени Восточного фронта, избавив англичан от опасности встретиться с ними где-нибудь у Шато-Тьерри, Седана или Тобрука. Доказать делом!

Поэтому Черчилль отправляет штурмовать Дьепп канадскую дивизию – преднамеренно лишив её средств усиления, фактически – обрекая её на смерть. Канадские десантники должны были доказать Гитлеру, что ни о каком британском (американском) десанте на континент в 1942 году не может быть и речи, что германский фюрер может смело и безбоязненно двигаться на Восток – в заволжские степи и калмыцкую полупустыню, в горы Кавказа…. Главное – подальше от французского побережья!

А то, что для этого доказательства мистеру Черчиллю потребовалось залить пляж Дьеппа на полметра вглубь канадской кровью – ну так что ж, на то и война, чтобы были потери…

***

Немецкое командование «послание Черчилля» восприняло именно так, как и хотел сэр Уинстон – начиная с сентября 1942 года, войска во Франции в Берлине стали восприниматься, как постоянный источник подкреплений для Восточного фронта, а сама Франция – как большой военный санаторий, в котором части, битые на русской равнине, могут привести себя в Божеский вид. О том, что французское побережье – это эвентуальная линия фронта, в Берлине решили забыть.

За примерами далеко ходить не надо. Их – с избытком, и даже чуток с перебором.

Как известно, операция наших войск по окружению сталинградской группировки немцев началась 19 ноября; 4-й механизированный и 4-й кавалерийский корпуса, прорвавшие оборону румын на южном фасе сталинградского выступа, лихо и по-молодецки рванули в глубь обороны противника. Но если 4-й мехкорпус, двинувшийся на северо-запад, уже через несколько дней соединился с наступающими с севера войсками Донского фронта – то у 4-го кавкорпуса судьба сложилась совершенно иначе. И виной тому – именно злополучный «рейд на Дьепп».

Утром 27 ноября 81-я кавалерийская дивизия этого корпуса вышла к Котельникову, надеясь взять город с ходу. И если бы это произошло хотя бы числа 25-го – то всё бы случилось именно так, город и станцию защищали (если применительно к этим «войскам» можно применить этот глагол) тыловые подразделения 4-й румынской армии, персонал госпиталей, зенитчики и интендантские команды. НО….

23 ноября 6-я танковая дивизия вермахта, отдыхающая во Франции, получила приказ грузится в эшелоны и двигаться на Восток. И, начиная с рассвета 27 ноября, её части начали прибывать на железнодорожную станцию Котельниково. Дивизия была отлично оснащена и подготовлена, на момент прибытия в донские степи в её составе числилось 159 танков (21 “Pz.II”, 73 “Pz.III” с длинноствольной 50-мм пушкой, 32 “Pz.III” с короткоствольной 75-мм пушкой, 24 “Pz.IV” с длинноствольной 75-мм пушкой и 9 командирских танков). Поэтому очень скоро 4-й кавкорпус из атакующего превратился в атакуемого, понёс жестокие потери и вынужден был начать отступление – отойдя с боями до реки Мышкова (которую все мы помним по фильму «Горячий снег»). Корпус, по сути, был разгромлен, и лишь своевременное прибытие войск армии Малиновского не позволило ситуации на южном фланге кольца превратиться в катастрофическую.

Немцам не удалось деблокировать армию Паулюса – но уже в феврале-марте 1943 года мы понесли тяжелое поражение под Харьковом – опять же, ввиду того, что немцы легко и непринужденно перебросили на Украину отдыхавшие во Франции танковые дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Дас Райх», плюс в декабре 1942 года на Восток была переброшена из Франции 7-я танковая дивизия, которой с 5 февраля 1940 года по 15 февраля 1941 года командовал генерал-майор Эрвин Роммель.

***

Такая практика продолжалась и дальше, более того, качество личного состава войск на Западе постоянно снижалось. В основном в пехотных дивизиях служили солдаты либо старших возрастов (от 40 лет и старше), либо совершенно молодые (18 лет). Большую часть артиллеристов батарей береговой обороны составляли мужчины примерно 50-летного возраста. Им в помощь были приданы курсанты военных училищ, продолжавшие учебу заочно. Некоторые части были чем-то средним между обычной линейной войсковой частью и резервом, состоящим из гражданского ополчения. К маю 1944 года немецкие части во Франции по большей части представляли собой «эрзац-армию», в которой было немало подразделений, вообще не говоривших по-немецки. Достаточно сказать, что в районе высадки союзников первую линию обороны занимали 23 батальона, состоявших из бывших советских военнопленных.

Правда, нельзя сказать, что немцы слепо доверились результатам своей блестящей победы при Дьеппе и принялись почивать на лаврах – работы по усилению позиций Атлантического вала шли всё время оккупации французской территории, и к моменту высадки союзников береговая артиллерия германской армии представляла собой весьма значительную силу – увы, размещена она была крайне неудачно. Немцы были уверены, что союзники будут высаживаться там, где есть возможности снабжения десанта – вблизи портовых городов. И свою береговую артиллерию размещали вокруг них же. Довольно много береговых батарей было размещено возле Дюнкерка, Кале, Булони, Гавра – англосаксы же высадились на пустынном побережье Нормандии, вдали от каких бы то ни было крупных портов; порты они ПРИВЕЗЛИ С СОБОЙ.

Такого немцы даже предположить не могли – они были уверены (и рейд на Дьепп это подтверждал) что союзники будут атаковать портовые города!

В общем, можно сказать – рейд на Дьепп донёс до руководства Третьего Рейха то, что хотел им сказать Черчилль. И с этой точки зрения операция «Юбилей», безусловно, удалась!

Жаль, что этого так и не узнали канадские десантники, брошенные сэром Уинстоном умирать под немецкие пулеметы Дьеппа…

Впрочем, вернемся к конференции в Касабланке.

***

Что во всем этом англосаксонском «междусобойчике» наиболее скверно пахнет – для нас, русских?

То, что Советский Союз был попросту ПОСТАВЛЕН ПЕРЕД ФАКТОМ объявления Черчиллем и Рузвельтом ведущейся им войны ВОЙНОЙ ДО ПОЛНОГО УНИЧТОЖЕНИЯ ГЕРМАНИИ. НИКАКИХ консультаций по поводу принятия принципа «безоговорочной капитуляции» со Сталиным до конференции в Касабланке не проводилось, НИКАКИХ документов об этом ему не высылалось, НИЧЕГО, что хотя бы минимально было похоже на предварительные переговоры по этому вопросу – НЕ ВЕЛОСЬ. То есть Сталина формально пригласили в Касабланку – понимая, что он не приедет – но все ключевые решения по ведению войны и её принципам Рузвельт и Черчилль приняли САМОВЛАСТНО, без всяких предварительных консультаций с союзником – который, прошу внимания, в основном и вёл эту самую войну! Причем Сталин в своём письме Рузвельту от 14 декабря 1942 года просит последнего: «Мне пока неизвестно, какие именно вопросы предполагалось Вами, г. Президент, и г. Черчиллем обсудить на нашем совместном совещании. Нельзя ли эти вопросы обсудить в порядке переписки между нами, пока нет возможности устроить нашу встречу? Я допускаю, что у нас расхождений не будет». А в ответ? А в ответ – тишина. В письме Сталину, написанному по итогам конференции, Рузвельт даже не счел нужным упомянуть «безоговорочную капитуляцию»!

К январю 1943 года война Тройственным союзом была по факту проиграна. Под Сталинградом, Эль-Аламейном и у Мидуэя стратегическая инициатива была у Гитлера и его союзников антигитлеровской коалицией вырвана – а подавляющее превосходство Объединённых Наций в ресурсах (людских и материальных) не оставляло немцам и их подельникам никаких шансов на победу Причем это понимали не только в Вашингтоне, Лондоне и Москве – отлично это осознавали в Берлине и Риме (в Токио, правда, сомневались – ну да что взять с японцев, азиаты, одно слово). То есть в той реальности, которая сложилась на начало 1943 года, проигравшая сторона конфликта должна была начать (и, кстати, начала!) интенсивный зондаж противной стороны на предмет заключения перемирия – в ходе которого хотела бы определить те границы своего поражения (а именно – размер территориальных потерь, имущественных и денежных контрибуций, и прочих бед и несчастий, кои всегда сопровождают классическое «Vae victis!»), которые удовлетворят победителя.

Но Вторая мировая война НЕ БЫЛА обычной войной, которая ведется для достижения каких-то определенных целей. Это была война НА УНИЧТОЖЕНИЕ – причем на уничтожение Германии – и посему все зондажи немцев на предмет «хорошо бы закончить стрельбу и сесть за стол переговоров» успеха не имели. Главным же «уничтожителем» Германии англосаксами был назначен СССР. И принцип «безоговорочной капитуляции», озвученный ими в Касабланке, был своеобразным «замком», который эту конструкцию – в которой решения принимали Вашингтон и Лондон, а вся черновая военная работа и практически все людские и материальные потери возлагалась на Советский Союз – замыкал наглухо.

Впрочем, решения конференции в Касабланке Сталин не подписывал – стало быть, у СССР были шансы избежать той тяжкой судьбины, которую ему готовили англосаксы?

Теоретически – были. Фактически же – нет. А почему – я расскажу вам в следующей главе…w.history.com/this-day-in-history