Россия перед лицом смерти Европы / Андрей Мартынов

Владимир Кантор. Россия как судьба. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2023.

В начале 20-х годов минувшего века, размышляя о знаменитой книге Освальда Шпенглера «Закат Европы», Николай Бердяев назвал ее «Предсмертными мыслями Фауста».

Именно это название приходит на ум, когда читаешь новый сборник статей профессора философии Владимира Кантора (Москва). Автор рассматривает различные культурные связи и влияния, а точнее взаимовлияния Европы и России, образующие зачастую парадоксальные параллели.

Так, например, основой (или «ключом») романов «Отец Горио» Оноре де Бальзака и «Преступление и наказание» Федора Достоевского ученый видит в «Аде» Данте Алигьери. Есть дантовские мотивы и в рассказе «Бобок»

Не менее интересен и взгляд на Николая Чернышевского, как западника и реформатора, а не революционера, точнее «подлинного реформатора-христианина». Скепсис, в отношении революции в числе прочего, проявился во время его встречи с Александром Герценом. Вспоминая о ней, писатель признавался: «я нападал на Герцена за чисто обличительный характер “Колокола”». Как резюмировал Кантор, «реформатор не призывает к ниспровержению существующего строя. Он хочет его реформировать – разница с эмигрантом-радикалом принципиальная». Касаясь религиозности автора «Что делать?», исследователь писал: «он как книжный человек все время думал о России как о книге, которую надо прочитать и понять. И, как передают родственники, последние его слова были: “Почему в этой книге нет ни слова о Боге?”».

В свою очередь «Войну и мир» Льва Толстого ученый мыслил как отечественный аналог гомеровской «Илиады».

Также в числе прочих, книга содержит статьи о Евгении Замятине, Илье Эренбурге, Федоре Степуне, Марке Алданове.

Не только интересен, но и по-человечески трогателен раздел, связанный с ушедшими. В него включены статья и не публиковавшиеся материалы философа и одного из основоположников технической эстетики в Советском Союзе Карла Кантора, а также «Письмо покойному другу» диссиденту и общественному деятелю Валерию Сендерову. Эти статьи также каждая по-своему иллюстрируют русско-европейский интеллектуальный диалог.

Когда-то Тютчев назвал Россию «второй Европой». Думается, после того, как Европа в силу фатальных культурных и политических ошибок потеряла собственную идентификацию и умерла, мы  перестали быть второй, а стали единственной Европой.