Советские захоронения элит / Екатерина Корнеева

На протяжении всей истории, живые общества обустраивали «общества мертвых». Они отражали иерархию живых и их систему ценностей. «Общества мертвых» статус умерших, религиозную или идеологическую принадлежностью, а также политические и социальные пристрастия. Например, римская аристократия была погребена в пантеонах, а рабы были помещены в общих ямах. В большинстве европейских средневековых городов преступников, бродяг и самоубийц выбрасывали за городскими стенами, а высшее духовенство покоилось в катакомбах под монастырями. В Соединенных Штатах до эмансипации белые плантаторы и черные рабы были разделены и в жизни, и в смерти, так же, как иудеи, христиане, мусульмане, и буддисты.

Посмертной сегрегации не избежали и российские «общества мертвых». Например, в Москве до 1917 года, нищих и неугодных хоронили на Лазаревском кладбище. Иностранцев изолировали от местных в Марьиной роще, а затем на немецком кладбище в Лефортово.       Подобно другим человеческим общинам, русских умерших представителей различных религиозных конфессий хоронили вдали друг от друга. В Москве было семь кладбищ для христиан и два кладбища для инакомыслящих, например Рогожское кладбище старообрядцев.

Общества, основанные на иерархиях, возвышали свои элиты в жизни и в смерти. Поколения тех, кто наделен властью, были похоронены отдельно от простолюдинов с железного века. Элитные кладбища служили множеству целей: они определяли территорию клана и его природные ресурсы, обозначали социальные иерархии и указывали правильные идеологические направления. Признание высшего статуса элит служило важным связующим звеном между обществами прошлого и будущего. Точно так же,  существенной чертой, характерной для русских имперских могильников, было отделение элиты от простого люда. Парето, социолог и философ начала 20-го века, утверждал, что природа всех обществ по существу схожа, и в них постоянно доминирует элита. Захоронения русской элиты вполне соответствуют его знаменитому выводу, что «история —это кладбище элит».

До 1917 г. умерших из аристократии, духовенства и дворянства хоронили в особо избранных местах в соответствии с их классовым различием. В декабре 1918 г. вновь созданное большевистское правительство приняло Декрет о захоронениях. Этот указ, основанный на принципе равенства всех граждан, провозгласил монополию государства на кладбища и вывел их из-под контроля религиозных учреждений. Государство также монополизировало организацию похорон. Прежние классовые и денежные различия были аннулированы, а похороны должны были быть едиными. Каждый гражданин имел право на равное и бесплатное захоронение.

Принципы равноправия, провозглашенные Советским правительством, вскоре были забыты. Советская государственная и партийная элиты утвердили свой привилегированный статус в советском обществе, которое стало иерархическим. Кладбища отразили эти изменения. Элитные покойные были похоронены в специально оборудованных местах вдали от простых смертных.

Советские власти хоронили свою элиту в четырех местах: на Красной площади, на Новодевичьем, Ново-Кунцевском и Троекуровском кладбищах. Эти места уже использовались в качестве могильников еще до распада Российской империи. А история советских кладбищ начинается с первых захоронений на Красной площади, которые начались в 1917 году и продолжались до 1985 года. Однако ранее,  в кремлевских помещениях хоронили другую элиту: царей, князей и высшее духовенство. Похоронив «своих» мертвецов, Советы присвоили себе территорию кремлевского некрополя.

Первые советские умершие прибыли в ноябре 1917 года. Сначала это были братские могилы: во время московских событий погибло двести тридцать восемь революционных борцов.

Самая ранняя индивидуальная могила принадлежит Я. Свердлову, умершему в 1919 г. После постройки мавзолея Ленина в 1924 г. вокруг него продолжались захоронения всей советской элиты, которые делились на две категории. Одна группа была захоронена в могилах и включала в себя виднейших деятелей партии и правительства, таких как М. Фрунзе, Ф. Дзержинский, С. Буденный, М. Суслов, Л. Брежнев, Ю. Андропов и М. Черненко. Во вторую группу из 114 человек вошли те, кто был кремирован. Их урны были запечатаны внутри Кремлевской стены по обеим сторонам Сенатской башни. Из них особенно известны советские военные, политики и общественные деятели- Г. Жуков, А. Косыгин, В. Менжинский, Г. Орджаникидзе, Р. Малиновский, И. Конев, а также зарубежные «гости», связанные с международным социалистическим движением: Дж. Рид, К. Цеткин, С. Катаяма.

В урнах был прах, но не весь прах считался одинаковой значимости.   Урны вождей прошли дополнительный отбор и были размещены либо в левой, либо в правой части некрополя. В 1925-1935 годах урны в основном располагались с правой стороны, а после 1937 года большинство урн располагалось с левой стороны. Захоронения у левой стороны стены продолжались до 1976 г. (за исключением маршала Жукова). После 1976 года и до тех пор, пока эта практика не прекратилась в 1985 году, урны были помещены с правой стороны башни.

Всего в Кремлевской стене было захоронено 87 членов ЦК КПСС. В среднем в год было от одного до трех захоронений. Последняя могила была сделана для К. Черненко в 1985 г. Последним замурованным в стене в 1984 г. был Д. Устинов.

С 1930-х советское чиновничество росло так быстро, что территория Кремля не мог удовлетворить спрос. Возникла потребность в еще одном некрополе, и было выбрано Новодевичье кладбище. Выбор был закономерен: Новодевичий был известен своими знаменитыми умершими еще с XVI века. До советского времени, кладбище служило местом последнего упокоения дворянства, духовенства, поэтов, музыкантов, писателей и ученых. В 1927 году многие старые могилы были ликвидированы и заменены участками для советской элиты. Сегодня на Новодевичьем захоронено более 26 000 человек, в период с 1927 по 2007 год. На Новодевичьем кладбище покоится 249 членов партийно-государственной верхушки. Среди них такие известные люди, как М. Литвинов, Н. Булганин, Н. Подгорный, А. Громыко.

Ко второй половине 20-го века живые столкнулись со знакомой дилеммой: слишком много влиятельных людей и слишком мало хороших мест для жизни и после смерти. Для многих представителей партийной элиты Кремлевская стена была недостижимой целью. Н. Хрущев, например, возлагал большие надежды, которые так и не оправдались. Он был похоронен на Новодевичьем кладбище в 1971 г. Там к нему присоединились Н. Булганин (умер в 1975 г.), В. Молотов (умер в 1986 г.), Л. Каганович (умер в 1991 г.) и Б. Ельцин (похоронен в 2007 г.). Все они имели высокое положение, но не были допущены в Кремлевский некрополь.

Поскольку Новодевичье кладбище использовалось только для высших эшелонов власти, другим рядовым чиновникам пришлось принять пораженческое предложение на кладбище в Ново-Кунцево. Оно было перестроено в 1920-х годах на месте Спасского некрополя, построенного в XVII веке. Захоронения в Ново-Кунцево начались в 1976 году и продолжаются до сих пор. В Ново-Кунцево похоронены 46 членов ЦК КПСС: среди них С. ??Шаталин и В. Цыбулько.

В 1977 году партийные и государственные чиновники добавили себе еще один некрополь в Троекурово. Он функционировал одновременно с Ново-Кунцево и открыт до сих пор. Там похоронены 83 представителя высших слоев. Большинство из них умерло в период с 1990 по 1991 год, например, А. Кириленко, В. Федоров, М. Зимянин.

В процессе становления, советское общество использовало кладбища и их обитателей, как кирпичики социального строительства. Место захоронения элиты: в пантеоне, в мавзолее, внутри кремлевской стены или на престижном кладбище не только заявляло о привилегированном положении умерших, но и демонстрировало их дальнейшее восхождение. Это была форма социальной мобильности, которая означала успешный конец жизни. Вступая в круг советского чиновничества, человек отдавал свое тело государству и обществу. Почитаемые кладбищенские участки были частью пакета советской номенклатуры: их знатная жизнь обеспечила их восхождение в смерти.

Захоронение определяло могущественного человека, оставшегося в анналах истории. Так силен был этот соблазн, что некоторые советские сановники предпочли после смерти быть захоронены далеко от близких, так как члены семей не имели таких привилегий, и их хоронили в других городах, областях, и республиках. А советские сановники обретали символическое бессмертие и памятник с престижным посмертным адресом.

Сохранение статуса элит после их смерти имело решающее значение. Более того, конец их биологической жизни был гораздо менее важен, чем конец их социальной жизни. Почитаемые люди, умершие еще при власти, могли закрепить за собой лучшие участки. Выход на пенсию, с другой стороны, был прискорбным событием: вероятность быть похороненным в соответствии с рангом была невелика. Жить дольше было опасно, так как новое поколение уже с нетерпением ждало освобождения мест.  Для советской номенклатуры лучше всего было умереть на посту. Даже те, кто погиб на войне или в аварии, были в лучшем положении, чем пенсионеры.

Только шесть советских сановников были похоронены на Красной площади после выхода на пенсию. Среди них были Ванников, вышел в отставку в 1958 г., умер в 1962 г., Г. Жуков, вышел в отставку в 1958 г., умер в 1974 г., и Стасова, вышла в отставку в 1946 г.,а умерла в 1966 г.

Интересно, что, созданные живыми, общества мертвых контролировали и социальную, и нравственную жизнь живых. Ритуалы, такие, как посещение советских пантеонов, а  особенно мавзолея Ленина,  миллионами людей, формировали национальное сознание. Эти ритуалы были формой поклонения предкам. В советское время молодожены не упускали возможности побывать в этих местах, чтобы получить одобрение отцов-основателей. Сегодня в России молодые люди редко знают эти имена, но по-прежнему в день свадьбы посещают могильники, которые каким-то образом связывают их будущее с прошлым.

С изменением времени и политической ситуации, некоторые умершие становились для режима более ценными, чем другие, что требовало постоянной перетасовки могил. Человеческие общества вообще имеют довольно странные отношения со своими мертвыми. С одной стороны, мертвых приходится отделять от живых, потому что они «перестали быть живыми» и из-за боязни заражения. Живые охраняют умерших, как будто их постоянное существование и вмешательство в дела живых в качестве «предков» или «духов» представляют опасность для общественного строя. С другой стороны, живые сохраняют память об усопших и укрепляют свою с ними связь. Публика беспокоит умерших праздничными обрядами и посещениями, умиротворяет их, делясь едой и питьем на местах их захоронения, и занимается постоянными перезахоронениями. В то же время, живые испытывают тревогу при мысли о потерянных или разбросанных костях своих соотечественников.Эти отношения между мертвыми и живыми имеют долгую историю, и в своей мудрости ускользают от рациональности «современных» идеологий.

В Советском Союзе могилы перемешались в связи с изменением статуса и политических пристрастий умерших. В зависимости от колебаний партийной линии или меняющейся морали общества, одни мертвые становились более нужными, чем другие; их могилы были перенесены из тенистых углов в центральные аллеи кладбищ. Многие были перевезены из разных уголков страны. В 1930-е годы, писатели С. Аксаков, Н. Гоголь и А. Чехов, художники В. Серов и И. Левитан, ученый И. Сеченов покинули свои провинциальные места и перебрались на Новодевичий.

Советское государство неоднократно призывало эмигрантов-писателей и художников вернуться на родину. Многие этого не сделали, и умерли за границей. В таких случаях, их останки были по-прежнему ценны, и Российское государство репатриировало их и захоронило в Москве и Санкт-Петербурге. В российском парламенте как-то прозвучало предложение собрать все «российские останки, разбросанные по земному шару», и привезти домой.

В то же время, были и «несчастные» умершие, которые потеряли свое социальное положение, и их останки были выселены. Сталин был известным примером такой опалы. Его вынесли из Мавзолея, примем под покровом ночи, и похоронили в могиле рядом. Очевидно, что умершие никогда не могут быть в безопасности, как будто контроль над ними лишь увеличивает власть живущих.

Своеобразное отношение к умершим можно увидеть и в выборе мест. Во времена войн и революций в российском и советском обществе, как и в других, существовала устоявшаяся практика массовых захоронений: могилы погибших после декабрьского восстания 1905 года в Москве,  и братские могилы защитников Москвы от фашистского вторжения в 1941 году, и захоронения жертв репрессий в Строгино, Бутово и Долгопрудном.

Противники в жизни воскресли после смерти в камне и бронзе, чтобы служить соответствующей национальной идеологии. Например, в Соединённых Штатах Америки, участники Гражданской войны в США,обосновавшиеся на Арлингтонском национальном кладбище, навсегда разделены и в посмертной схватке.Аналогичным образом, в Москве борцов с наполеоновской армией в 1812 г. хоронили в Ваганьково, а наполеоновских офицеров отправляли в Лазаревское и Введенское. Советские времена не изменили эту практику. После восстания в Москве в 1917 году,  солдат-революционеров похоронили у Кремлевской стены. В тот же день их политические оппоненты направились на кладбище на Соколе.

Однако противники часто принадлежали к одной и той же социальной, культурной или этнической группе и были в равной степени истощены, плохо одеты и не имели особых отличительных черт, из-за чего было трудно отличить друга от врага. Периодически между учеными, политиками и журналистами возникали споры о том, что были допущены ошибки, и какие-то «нежелательные мертвецы» пробрались в могилы, притворяясь героями.

Однако были и такие, кто упустил свой шанс умереть национальными героями, и позже умерли естественной смертью. Они все еще не избежали своей предначертанной участи: были вскрыты соответствующие братские могилы, и их тела были добавлены, чтобы навсегда оставаться там, где им и место.

Анализ захоронений советской элиты дает важные сведения о структуре советского общества, и традиционной иерархии, в которой партийные и государственные элиты имели высокий статус и привилегии, недоступные рядовым советским гражданам. Почтенные усопшие были отобраны и использованы в качестве строительных блоков, служащих интересам государства. Их могилы были собственностью государства, а их останки были орудиями социального контроля над живыми.

Устройства кладбищ элит было направлено на сохранение такого общественного строя «навечно». Но эта «вечность» продлилась меньше века: изменились национальные приоритеты, и истек срок лояльности. Новая Россия создала своих героев- такова неизбежная победа жизни.