Петр Струве. Запад и большевизм (1919) / М.А. Колеров

Петр Струве. Запад и большевизм (1919) / М.А. Колеров

Русских живо интересует отношение к большевизму культурных стран запада. Это отношение есть действительно проблема, от которой в значительной мере зависит будущее мира. Необходимо поэтому всмотреться во внутренние социальные и политические отношения, как они складываются на Западе после мировой войны, под влиянием обстановки, ею созданной, и сил, вызванных ею к жизни.

Прежде всего следует ясно установить, что такое большевизм. Под большевизмом я разумею идею, что новый социальный строй, который мыслится в формах социализма, т. е. отрицания частной собственности на средства и орудия производства, может и должен быть осуществлен при помощи захвата «пролетариатом» власти и всех орудий таковой, начиная с вооруженных сил и кончая мельчайшими органами управления. Это и есть большевизм.

Идея большевизма есть старая идея ортодоксального марксизма, призывавшего и требовавшего социального переворота в форме политической революции. Но  в  устах ортодоксальных марксистов это была голая идея и словесный лозунг, которым не соответствовало реальное поведение, потому что к этой идее революционного захвата власти пролетариатом присоединялись оговорки о необходимом соответствии политического переворота степени экономического развития народного или даже всего мирового хозяйства.

Большевизм есть освобождение старой ортодоксальной марксистской идеологии от ее реалистических и оппортунистических оговорок и опыт ее осуществления на основе наличных социальных сил с их реальной психологией. Большевизм есть таким образом осуществление социализма в форме политической и классовой диктатуры.

Почему Россия стала первым и главным полем действия большевизма, так понимаемого, имеет свои глубокие основания в существе большевизма и в исторических судьбах России. Рассмотрение этих оснований мы оставляем здесь, однако, в стороне и обращаемся к обозрению внутреннего состояния главнейших западных стран после войны в их отношениях к русским делам и в частности к большевизму. Внутреннее положение Франции определяется разными обстоятельствами, которые, однако, все действуют в одном направлении.

1. — Франция больше всех других стран-победительниц ослаблена войной в экономических и финансовых отношениях.

2. — Во Франции рабочий класс находится в сильном возбуждении, выражающемся в стачках и.т. п. движениях, а в то же время

3.  — социалистическая мысль и  социалистическая партия во Франции чрезвычайно увлечены успехами большевизма в России, осуществившими идею диктатуры пролетариата. Русские дела во  Франции более, чем где-либо, трактуются на фоне внутренней политики. Во Франции возможны серьезные социальные движения резко политического характера. Есть компетентные наблюдатели, которые даже допускают, что будет сделана попытка захвата власти рабочим классом. С другой стороны, несомненно, что масса населения не примет не только покорно, но даже спокойно каких-нибудь далеко идущих выступлений рабочего класса. Армия в большинстве состоит из выходцев из крестьянства и городских средних классов. Они в общем настроены весьма патриотично и  скорее в  своем патриотизме не  видят огромных трудностей такого мира, по которому побежденная Германия должна не  только территориально и  материально вознаградить Францию, но и послужить материалом для создания новой могущественной Польши.

Но они вовсе не склонны потакать внутренним раздорам и интернационалистической пропаганде. Если бы социалистам-интернационалистам удалось во  Франции поднять на  восстание городской пролетариат, это привело  бы к  жестокой гражданской войне, в которой сразу «буржуазные» элементы (крестьянство, городская буржуазия, интеллигенция) активно выступят против пролетариата и социализма. Многие умеренные (относительно) социалисты весьма боятся этой перспективы, которая означала бы наступление сильной социальной и политической реакции во Франции. Как бы то ни было в той или иной форме во Франции, повидимому, неизбежен сперва некоторый поворот налево, и затем более или менее сильная реакция.

В Англии положение дел иное. Английское рабочее движение гораздо глубже и сильнее французского, но то течение рабочего движения и социализма, которое ставит себе целью захват власти пролетариатом, в Англии гораздо слабее и абсолютно представляет ничтожную материально и духовно величину. С другой стороны в Парламенте, избранном под влиянием победы и для утверждения такого мира, в котором была бы полностью учтена победа над Германией, господствуют по существу консервативные элементы.

Английский парламент значительно «правее» и  страны и даже правительства в лице его главы. Правительство вынуждено лавировать между ним и общественным мнением страны и, в особенности, рабочих кругов, которые в стране представлены гораздо сильнее, чем в парламенте. Ллойд-Джордж, конечно, должен считаться с правым большинством парламента, но, с другой стороны, он должен и желает считаться (прежде всего в интересах поддержания внутреннего порядка и социального мира) с настроением страны. Конечно, в Англии рабочее движение и социализм сильнее, чем во Франции. Но с другой стороны они иначе окрашены здесь. Практически-политически весьма существенно, что в  силу другой совершенно психологии английских рабочих, последние в огромном своем большинстве не желают в социальной борьбе оставлять «деловой» почвы и политикой, как таковой, мало интересуются.

Поэтому, в Англии, в отличие от Франции, почти безошибочно можно предсказать мирное развитие социальных отношений и политической жизни, с прочим уклоном влево, в результате чего усилятся радикальные элементы прежнего либерализма и  теперешняя коалиция консерваторов и  либералов с преобладанием первых может распасться. Другими словами возможно на следующих выборах торжество группы Асквита в союзе (фактическом) с рабочими. Ллойд-Джордж уже теперь подготавливает для себя возможность сотрудничества с такой группировкой сил, к которой он внутренне гораздо ближе, чем к консерваторам. Дальше этого однако возможное и  почти неизбежное полевение Англии не  пойдет. Но  и  оно наступит не  так скоро, ибо вряд ли можно в скором времени ожидать роспуска парламента.

Некоторые изменения в этот прогноз может внести сильное революционное движение и сильная последующая реакция во Франции. Как бы ни отразилось на Англии революционное движение во Франции, и в Англии оно в конечном счете приведет к реакции.

Внутреннее положение Италии характеризуется очень сильным ростом крайних социалистических (интернационалистических и большевистских) настроений в ней. Этот рост идет параллельно с ростом национализма и недовольства союзниками, урезывающими великодержавные и аннексионистские тенденции, весьма сильные в Италии. В связи с экономическими и финансовыми затруднениями, объективно очень значительными в такой относительно бедной стране, как Италия, в ней еще более, чем во Франции воможны бурные революционные движения. Но они тоже неизбежны и скоро приведут к социальной и политической реакции. В Германии явно обозначается рядом со вспышками социально-революционных движений сильная реакция против революции социализма. Эта реакция будет расти, и на чем она остановится никто сейчас не может сказать.

Многие наблюдатели считают монархическую реставрацию в Германии не только возможной но даже неотвратимой. Во всяком случае можно сказать, что «большевизм» уже потерпел в Германии полное крушение.

Всего труднее уловить внутреннее состояние такой своеобразной и огромной страны, как Северо-Американские Соединенные Штаты. В них возможны на почве тех идей, которые пустил в оборот отчасти сам Вильсон, политические и социальные брожения. Эти брожения, однако, вне всякого сомнения вызовут и в Америке сильную реакцию против себя, размеры и формы которой трудно предусмотреть. Из сделанного обзора явствует, что, если на Западе обозначаются движения революционного характера, то одновременно с ними также ясно обозначается и следующая за ними по пятам реакция. Лишь поскольку политические и социальные движения на западе будут держаться в рамках мирного и постепенного развития существующих учреждений, постольку они здесь не будут вызывать реакции.

Всякий большевизм в  точном смысле этого слова, всякие стремления к насильственному изменению социального строя на Западе неотвратимо должны рождать сильную реакцию. Ибо с большевистским насилием огромное большинство западно-европейского населения не будет мириться. Против него оно будет бороться, и притом не пассивно, а активно. В отличие от России, на Западе социальной революции будет сразу противопоставлено активное и вооруженное сопротивление.

Мировая революция в большевистском смысле не абсолютно невозможна, но ответом на нее будет очень скоро мировая реакция, которая будет беспощадна и победоносна. В этом отношении пример даже ослабленной войной Германии, где большевизм раздавлен был очень быстро, весьма показателен.

Только в двух самых отсталых европейских странах, России и Венгрии, большевизм оказался длительным явлением, и притом и в Венгрии и даже в России в уродливые формы большевизма отчасти облеклись движения и тенденции, с большевизмом, как социальным явлением, не имеющие ничего общего. В Венгрии особенно ясна связь известного национализма с большевизмом. Сложная социальная и  культурная постройка западно-европейского общества не может вынести большевистских опытов без сильнейшего отпора. Отсутствие в России такого отпора именно и обусловило собой и легкое торжество большевиков и относительную прочность их господства.