Трабзон становится Трапезундом: превращение османского города в русский во время I мировой войны / Х. Акарджа

Исследователи, посвятившие себя теме расширения Российской империи, в последнее время все чаще обращаются к приграничным городам как к важной лаборатории, позволяющей проанализировать российскую колониальную и имперскую идентичность сквозь призму завязывавшихся в них политических, культурных и социальных взаимоотношений. Историки, интересующиеся природой Российской империи как колониальной и империалистической державы, до сих пор трактовали перестройку таких приграничных городов, как Ташкент, или регионов, подобных Крыму, как примеры русской цивилизаторской миссии, как насаждение современности, русского образа жизни и цивилизации в восточных городах и среди восточных народов. Хотя и не умалчивая о роли местного населения в формировании российского города и имперской идентичности, эти авторы все же уделяли больше внимания планам российских правителей, осознававших себя в  роли европейских цивилизаторов и  в  этом качестве стремившихся изменить городской пейзаж и социальную жизнь покоренных земель, надолго попавших в состав империи.

Отталкиваясь от анализа этих работ, наша статья посвящена территории, которая была оккупирована русскими менее двух лет. Несмотря на небольшой промежуток времени, на войну, препятствовавшую формальной аннексии, и на отсутствие четких планов по русификации этих земель, Трабзон (ставший в русском лексиконе Трапезундом) превратился в русский город вследствие практической динамики оккупации, на имперский манер осуществлявшейся российскими военными и гражданскими лицами различного этнического происхождения. Демографические изменения, новые стройки, военные церемонии, парады и русские православные праздники, освоение русскими православно-греческого наследия города, а также привлечение его жителей к работе российской городской администрации—вот из чего складывались те преобразования, которым мы бы хотели уделить внимание.

Город Трабзон

До войны центр Трабзона насчитывал 51 016 жителей (29 168 турок, 13 190 православных греков, 7121 армянин, 1453 католика). После жестоких боев под селением Оф османская армия и большинство мусульманского населения 16 апреля 1916 г. покинули Трабзон. Русский генерал [Ляхов] принял на окраине города депутацию местных жителей во главе с американским консулом, и 18 апреля 1916 г. российские силы оккупировали город.

Из-за массового бегства мусульманского населения вместе с османской армией и депортации за год перед этим армянского населения город заметно обезлюдел. Поскольку город сдался без боя, он избежал разрушения. Мусульманское население ушло из города, ничего не тронув; запертые склады были полны товаров, военные и гражданские административные здания, мосты, казармы и дома находились в хорошем состоянии, но  были разграблены. Инспекторы Всероссийского союза городов (Согора) князь Аргутинский-Долгорукий и И. А. Миткевич прибыли в Трабзон сразу же после его занятия русскими войсками и обнаружили, что город, при его восточном облике, почти соответствует европейским стандартам: здесь были чистые улицы, крепкие дома, тротуары, уличное освещение, канализация и водопровод. Здания были украшены флагами США в знак того, что они находятся под защитой этой державы.

Учреждение российской администрации в городе

Из-за отсутствия сухопутных дорог для связи фронта с тылом занятие Трабзона, лежащего на черноморском побережье, рассматривалось как быстрое решение проблемы снабжения русских войск. Поэтому российские военные власти придавали городу и его окрестностям больше значения, чем каким-либо другим пунктам на оккупированной территории. Была создана временная военная администрация во главе с генералом Яблочкиным, который получил полномочия генерал-губернатора. Первоначально русские не вмешивались в дела местной администрации. Существовавшая в Трабзоне городская управа, в которой заседали видные лица из числа горожан-греков, по данным контрразведки Кавказской армии, была создана османским губернатором города еще до его эвакуации.

Однако греки не имели опыта в управлении городом; муниципальным властям не хватало средств и авторитета для поддержания работы городских служб. Первые месяцы оккупации принесли с собой много хаоса и бедствий. Наличие наряду с греческой гражданской администрацией русских военных властей с нечетко разграниченными полномочиями лишь усугубляло царивший в городе хаос. Хотя генерал Ляхов приказал армии стать лагерем вне города, во время передвижения войск кварталы, покинутые мусульманами, неизбежно подвергались разграблению и уничтожению. Из пустовавших зданий не только похищали утварь; они также разрушались в результате поисков топлива. После того, как солдаты разбирали деревянный каркас домов, те рушились, создавая опасность для горожан и загромождая улицы руинами. К зиме 1916 г. в Трабзоне и его окрестностях насчитывались уже тысячи таких зданий, как писал в своих мемуарах д-р Кефели, который в ноябре 1916 г. возглавил городскую администрацию. Система водоснабжения, целая к моменту оккупации, была совершенно разрушена русскими войсками, особенно казаками, поившими своих лошадей. Санитарные условия ухудшились до такой степени, что городу грозили эпидемии.

Вернувшиеся мусульмане, не знавшие ни русского, ни вообще каких-либо европейских языков, как и собственность бежавших мусульман, становились жертвой солдат. Греки, которых представлял греческий митрополит Филиппид Хрисанф, имели некоторый доступ к военным властям и поэтому в какой-то мере были ограждены от произвола со стороны войск. Российский генерал Алексей Владимирович фон Шварц, занимавшийся строительством городских укреплений, отправил великому князю Николаю Николаевичу, наместнику на Кавказе, доклад, в котором описывал, к каким ужасным последствиям для самого города и для его обороны приведет отсутствие единоначалия в Трабзоне, и требовал, чтобы вся власть была сосредоточена в его руках. По получении доклада в целях централизации власти после оглашения временного положения об управлении всеми оккупированными турецкими территориями генерал Шварц 20 июня 1916 г. был назначен начальником Трапезундского укрепленного района. После сосредоточения всей власти в его руках преображение города ускорилось. Генерал Шварц, успешно командовавший крепостью Ивангород вплоть до ее эвакуации, а затем — Карсом, энергично приступил к выполнению задач, перечисленных им в докладе великому князю — в их число входили строительство укреплений, восстановление разрушенной городской инфраструктуры, улучшение санитарных условий в целях предотвращения эпидемий и обеспечение продовольствием жителей города, число которых возрастало день ото дня. Пока фортификационные работы шли полным ходом, Шварц приказал провести статистическое и этнографическое обследование района, находившегося под его началом, поручив эту задачу Сергею Рудольфовичу Минцлову, а кроме того, назначил Минцлова начальником города с целью надзора за работой греческой городской администрации.

Такими были первые сознательные попытки вступить во владение Трабзоном как российским городом. Поскольку город по-прежнему находился в непосредственной близости от фронта, где время от времени возобновлялись боевые действия, коренные обитатели города летом 1916 г. относились к российской власти как к временному явлению. Сам Шварц счел необходимым издать приказ, в котором объявлял, что происходящее — совсем не временная оккупация, и что русские навсегда вступили во владение городом. В приказе Шварца все жители района объявлялись российскими подданными, равноправными и ответственными перед российскими законами, за нарушение которых полагалось суровое наказание. Хотя этот приказ произвел определенное впечатление на жителей, гораздо более убедительным в их глазах стало дальнейшее продвижение российской армии в Анатолию.

Привлечение горожан к работе в российской администрации Трапезунда

Хотя русское население города росло, привлечение местных жителей к его управлению было более чем необходимо для стабильной работы городской администрации. Греки, во время оккупации составлявшие большинство населения, были в основном купцами, и их сотрудничество имело решающее значение для обеспечения города продовольствием. Мусульманское население с укреплением российской власти также постоянно возрастало, и не обеспечив его покорности, нельзя было поддерживать в городе порядок, кормить его и вести строительство. Русским не удавалось привлечь греков к работе на стройках, и поэтому они были вынуждены обратиться к мусульманам. Русские сумели заручиться сотрудничеством местного населения посредством интеграционной имперской политики и торга с представителями этого населения.

В результате период русской оккупации оказался для региона относительно спокойным временем по сравнению с предыдущими годами, которые были отмечены исключительно кровавыми эксцессами. Как  уже упоминалось, греческую общину возглавлял митрополит Хрисанф — молодой и  весьма образованный священник. Еще в годы османского правления он зарекомендовал себя как умелый дипломат, выступавший посредником в отношениях между своей конгрегацией и властями. Ту же роль он продолжал выполнять и при русских. Когда город подвергался российским бомбардировкам, он уверял османов в верности своего народа Высокой Порте и получил за это награду, последний османский губернатор города якобы доверил ему оставшееся османское население и городскую администрацию.

И тот же самый митрополит после начала оккупации более чем восторженно встретил новую российскую власть. Он сразу же начал учить русский язык и вскоре совершал все церковные службы уже только по-русски. Однако Хрисанф отнюдь не занимал позицию полной покорности и его не следует воспринимать как откровенного коллаборациониста, с легкостью по[1]менявшего прежних хозяев на новых. Он защищал и продолжал защищать права греков, неоднократно возвышая свой голос в протесте, когда ему не удавалось воздействовать на русские власти силой убеждения. В то время как его политика торга получила высокую оценку у местных российских властей во главе с генералом Шварцем, в штабе российской Кавказской армии она вызывала подозрения. Командующий армией генерал Юденич обвинял митрополита в том, что тот—турецко-немецкий шпион, и требовал провести расследование.

Одним из примеров сопротивления российским властям была единодушная отставка греческой администрации после того, как Шварц, не ограничиваясь надзором над работой администрации, назначил ее главой российского подданного, а кроме того, решил ввести в ее состав двоих мусульман ради соблюдения принципа беспристрастности в национальной политике. Городская администрация была не в состоянии справиться с возложенными на нее задачами, и генерал Шварц хотел усилить ее за счет д-ра Я. И. Кефели, который отвечал за санитарную работу в Карсе. Более того, вследствие увеличения мусульманского населения города генерал Шварц собирался закрепить за мусульманами два места в городской администрации с целью содействовать участию мусульман в городской жизни, а кроме того, контролировать администрацию, которая распоряжалась доходами, получаемыми с покинутой мусульманской недвижимости. Митрополит пытался отговорить генерала от такого шага, но поскольку Шварц оставался непреклонен, митрополит организовал отставку всех греков из числа городской администрации и отправил петицию великому князю, пытаясь заручиться его поддержкой. После того, как великий князь ответил митрополиту отказом, генерал Шварц и греческая община сумели прийти к соглашению. В состав городской администрации, помимо двух мусульман, вводился еще один грек, финансовые полномочия греческих членов администрации расширялись, а доктору Кефели предложили посетить митрополита с официальным визитом и поцеловать ему руку, тем самым продемонстрировав свое уважение ему. Тем временем Хрисанфу преподнесли белый головной убор российских митрополитов, что одновременно и льстило ему, и еще сильнее привязывало греческую общину к Российской империи. Когда во главе администрации встал российский подданный, а в ее состав вошли двое мусульман и двое русских, она превратилась из местного греческого в российский имперский муниципальный орган. Соответственно расширились ее полномочия, материальные возможности и фонды.

Интеграция мусульманского населения стала одним из приоритетных направлений в работе генерала Шварца. Главным препятствием к выполнению этой задачи, однако, стало отсутствие «интеллигентных» представителей разрастающегося мусульманского населения. Мусульманские должностные лица, знать и религиозные вожди бежали вместе с османской армией. Русские власти не могли найти представителей мусульманской общины и были вынуждены сами создавать их. Чтобы доносить свои требования до мусульманского населения, русские власти назначили муфтием (религиозной главой провинции) бывшего российского подданного, выходца с Кавказа. Как упоминалось выше, в состав городской администрации были введены двое мусульман с правом контролировать финансовые вопросы, связанные с мусульманской собственностью и со строительными работами. Доходы от брошенной мусульманской недвижимости поступали в распоряжение городской администрации, причем половина этих средств использовалась для финансирования муниципальных проектов, а остаток помещался в Русско-Персидский банк на имя владельцев собственности. Мусульман возмущало то, что всем этим занимались греческие члены администрации. Генерал Шварц решил не лишать греков соответствующих полномочий, но поставить их деятельность под контроль мусульман, введенных в состав —администрации. Назначение д-ра Кефели во главе администрации также положительно сказалось на мусульманском населении. Будучи выходцем из караимов (тюркской народности, исповедующей разновидность иудаизма), Кефели мог найти общий язык с мусульманским населением; и он, и его жена вскоре стали посредниками в отношениях между туркоязычными жителями города и российскими властями. Турки из числа городской администрации, говорящий по-турецки мэр и назначенный русскими муфтий выступали в роли необходимого связующего звена между мусульманским населением и российской администрацией, причем это связующее звено оказалось полезным для обеих сторон. Мусульмане начали получать помощь от русских властей и от гражданских учреждений. Приказ генерала Шварца, задававший характер русского правления, гарантировал мусульманам юридические права и право на отправление религиозных обрядов. Вскоре по инициативе генерала Шварца была открыта школа для мусульманских мальчиков, так как в городе не существовало школ для мусульман, хотя функционировали греческие учебные заведения. В знак благодарности турецкие члены городской администрации и школьный учитель организовали парад учеников перед домом губернатора, и генерал Шварц раздал детям подарки.

Русские тоже оказались в выигрыше — в первую очередь благодаря тому, что теперь они смогли найти недостающую рабочую силу для ведущегося в городе строительства. По устным свидетельствам многих мусульман, проживавших в городе при русской оккупации, мусульманское население было готово работать на русских и сотрудничать с администрацией, так как это гарантировало его выживание в условиях оккупации. Свидетели из города и его окрестностей практически единодушно рассказывали, как хорошо и вовремя им платили за работу на прокладке шоссейных и железных дорог.

Строительные и восстановительные работы

Создав функционирующую городскую администрацию, включавшую в свой состав местных жителей, русские могли приступить к тем инфраструктурным преобразованиям, которые им требовались для управления городом. С точки зрения русских властей, основные санитарные проблемы были вызваны характерным для восточного города отсутствием нормальной инфраструктуры. Сперва требовалось составить план, а затем проложить прямые и широкие улицы вместо узких, извилистых улочек османских времен. Из  Петрограда были вызваны специалисты по  городскому планированию и был создан генеральный план грядущей перестройки города. Хотя его не успели полностью реализовать из-за неожиданного завершения русской оккупации, все же в его рамках было осуществлены важные преобразования. Если бы город остался под властью русских, — утверждает Кефели, — он бы стал походить на города южного Крыма. Главным достижением стала постройка широкой и прямой главной улицы, которую назвали «Русский проспект». Как и во многих других османских городах, находившихся под русской оккупацией, она в течение долгих последующих лет оставалась главной улицей Трабзона. Многие небольшие улицы были выпрямлены, а некоторые из них получили русские названия — такие, как улица Ляхова, улица Великокняжеская, улица Почтовая. Названия улиц и номера домов писались по-русски и по-турецки. Управление по строительству военных железных дорог в Трапезундском районе завершило сооружение 150-километровой линии Трабзон-Гюмюшхане, которую предполагалось продолжить через Эрзинджан и соединить с Эрзурумской узкоколейной дорогой в районе Мамахатун Проектировалась магистральная линия Батум-Трабзон для соединения оккупированного черноморского побережья с Российской империей; для строительства этой дороги было создано особое управление. Помимо железных дорог, российская администрация занималась также развитием морских путей сообщения. Поскольку оккупированные черноморские города не были связаны с империей сухопутной дорогой, с самых первых дней оккупации на побережье началось строительство портов. В 1916 г. в Трабзоне, Ризе и Полатхане (Акчаабате) были построены простые доки, которые совершенствовались в течение всей оккупации. Строительство дорог оказывало существенное психологическое воздействие как на русских, так и на местное население. Ощущение оторванности от страны угнетающе действовало на русский гражданский и военный персонал города. Путь по морю не был ни надежным, ни безопасным, почта и газеты приходили с опозданием. Все напоминало о временном пребывании русских в этом отдаленном и скучном прифронтовом городке. И лишь строительство шоссе и железной дороги между Батумом и Трапезундом вселяло в русских надежду на то, что они не забыты и что связь с родиной скоро наладится. Местные жители также находились под большим впечатлением от строительства. В этом районе еще не бывало строек подобного размаха. Местных жителей поражали как Батум-Трапезундское шоссе и железная дорога, так и прочие крупные стройки, затеянные русскими. Они демонстрировали готовность России навсегда остаться в оккупированных землях. Бо[1]лее того, как свидетельствовали некоторые мусульмане, жившие под оккупацией, конец русского правления даже вызвал у них разочарование.

Военные церемонии и визиты высокопоставленных русских лиц

Одновременно с ходом строительных работ фронт стабилизировался еще дальше к западу от Трапезунда, а османские войска, противостоявшие русским, были так ослаблены, что не смогли бы сдерживать новое наступление, как констатировал военный представитель Австро-Венгерской империи в Турции, фельдмаршал-лейтенант Йозеф Помянковский. Настал момент, когда наместник на Кавказе, великий князь Николай Николаевич, главнокомандующий генерал Юденич, покоритель Трапезунда генерал Ляхов и другие высокопоставленные военные и гражданские должностные лица из Петрограда могли посетить город и оценить темп идущих в нем преобразований. Военные церемонии, проводившиеся в честь этих видных посетителей, играли заметную роль для демонстрации прочности и постоянного характера русской власти в Трапезунде. Они доказывали мощь русского оружия как самим русским, так и местным жителям. Церемониальные изъявления покорности со стороны местных депутаций символизировали принадлежность города к Российской империи. Шварц и Кефели удивлялись готовности, с какой мусульмане отряжали своих представителей для участия в этих парадах и приветственных делегациях. С точки зрения мусульманского населения, такие шаги демонстрировали его согласие участвовать в политической, социальной и экономической жизни города в том случае, если он останется в составе России.

Освоение греко-православного наследия города

Религия играла важную роль в этих церемониалах. Все они начинались с торжественных богослужений, в которых принимали участие все военные и гражданские должностные лица и многие местные жители. Православие представляло собой одну из немногих, если не единственную, универсальную черту, присущую Российской империи, и как показал Теодор Уикс, насаждение православия имело особенно большое значение на приграничных территориях со смешанным населением. К моменту оккупации православие стало в городе преобладающей религией, сменив в этом качестве ислам. Главные православные праздники наряду с прчими церемониями, сопровождавшимися религиозными ритуалами, превратились в основное городское развлечение.

6 января 1917 г. греческое население впервые за пять столетий получило возможность отпраздновать крещение. Символическое значение этой церемонии отмечается в дневниковых заметках Антонины Васильевны Шварц, жены генерала Шварца:

«6-го утром большой парад и крестный ход на водосвятие. В средине собора были два возвышения с высокими сидениями в виде тронов, одно справа для Митрополита, другое слева для мужа. Митрополит служил в полном облачении. Два хора греческих певчих пели свои заунывные молитвы, а кроме них пели наши певчие. Пришли с дарами и готовили воду для освящения. Прибыл муж в сопровождении Начальника Штаба и адъютанта. Его торжественно встретили и проводили на подготовленное ему возвышенное место. Вскоре прибыло с крестным ходом и наше духовенство из гарнизонной церкви и два знамени: одно казачьего полка, а другое ополченской дружины… Вскоре на средине церкви к столику с водой подошел Митрополит со всем духовенством и начал святить воду. В руках у него был старый крест кипариского дерева, весь резной, украшенный кораллами и миртовая веточка, которая служит для окропления Св. водой, вместо нашей метелочки. Освятив воду, все двинулись крестным ходом на Иордани на берег моря. Лишь в этот день можно было видеть, как густо населен Трапезунд… все улицы, окна домов, крыши, каждый выступ или подъем были полны народом. Народ двигался узкой и бесконечной лентой по турецким узким улицам. Вышли на Туркестанскую… перед нами певчие пели „В Иордане крещаемся“, и как только они прекратили, оркестр подхватывал и играл «Коль Славен Наш Господь в Сионе». Было торжественно-жутко. Голубая высь, казалось, наполнена ангелами, ликующими над торжеством Православия, которого пять веков с лишним не видел Трапезунд! Солнце ярко заливало своими лучами облачение священников, хоругви, кресты, иконы и знамена и два оркестра военной музыки. Процессия медленно повернула с Туркестанской узким переулком к морю, двигаясь стоящими шпалерами по обеим сторонам улиц войск, державших на караул. Вдруг неожиданно развернулась дивной красоты панорама: прекрасной, художественной работ павильон, выстроенный у самого берега моря, расцвеченный русскими цветами, проектировался на зеленоватом фоне моря. …Вся площадь, образованная по  берегу моря до  первых построек, сооруженных на стенах древней крепости, существовавшей еще до Комненов, видавшей еще служение Аполлону, была залита народом. Плавные аккорды военной музыки и звон колоколов во всех церквах наполняли воздух. В руках Митрополита был крест черного дерева, обвитый лентами. Ему была приготовлена лодка, украшенная коврами и гирляндами. Благословив воду, Митрополит вошел в лодку, за ним последовал муж, начальник Штаба и бриг. Во вторую лодку пригласили нас дам…. Так прошел в Трапезунде этот исторический день восстановления древнего Христианского православного обычая — освящения воды и все думали, что восстановленный, он будет впредь повторяться каждый год!».

В то время как греческое население принимало участие в подобных публичных проявлениях православной веры, русские заявляли претензии на греко-православное наследие региона порой вопреки настроениям греков-горожан. В этом отношении основными действующими лицами оказались русские археологи и византинисты, которые поспешили сюда сразу же после занятия османских территорий русскими войсками. На интересы русских ученых в Трапезунде в большой степени повлияли прежние российские исследования в сфере византиноведения и особенно работа, которую Русский археологический институт вел в Константинополе. Этот институт, призванный выполнять роль и научного учреждения, и светоча русской цивилизации на Востоке, был основан 10 марта 1895 г. Директором его был назначен Федор Иванович Успенский, специалист по проблемам социально-экономической жизни Византии. Институт организовал много археологических экспедиций в Османской империи и за ее пределами — в Стамбуле, Изнике, Измите, Трабзоне, Сирии, Болгарии, Греции, Сербии и Македонии. Результаты этих исследований были опубликованы в 16-томных «Известиях Русского Археологического Института в Константинополе». Хотя после 30-летней истории института его деятельность была прервана в результате войны, юридически он не прекратил своего существования, и стремительное наступление русской армии на Кавказском фронте позволяло надеяться на скорое восстановление института в Стамбуле. Директор института, Ф. И. Успенский, одним из первых стал добиваться создания специальной комиссии, которая бы занималась организацией охраны и исследованием археологических памятников на оккупированных территориях у Черного моря, где его институт в 1895 г. проводил предварительные раскопки. Особая комиссия прибыла в Трапезунд 13 мая 1916 г. по специальному разрешению наместника великого князя Николая Николаевича. Первоначально задачей комиссии была объявлена охрана археологических памятников на всей оккупированной территории вдоль черноморского побережья. Юридической основой для выполнения этой задачи стал специальный указ наместника. Согласно ему все мечети, сотни лет назад переделанные из христианских церквей, закрывались для богослужений и передавались в распоряжение археологической комиссии. Важно отметить, что бывшие церкви по этому указу не отходили в ведение греческих властей города, и это в дальнейшем стало причиной для конфликтов между греческим населением и членами археологических экспедиций. Генерал Шварц был вынужден подтвердить это решение в своем приказе от 30 июля. Соответственно, ключи от 12 церквей, превращенных в мечети, были переданы археологический экспедиции Успенского, которая начала работу в мечетях Айя-София, Орта-Хисар и Ени-Кума (соответственно бывших церквях Св. Софии, Богородицы (Хризокефалос) и Св. Евгения). Археологи отчищали древние фрески, зарисовывали вид церквей и их планы и откапывали важные, по утверждениям русских источников, православные древности, не вызывавшие большого интереса у греков. Во время раскопок в церкви Св. Евгения русские археологи нашли древний скелет, который объявили останками Св. Евгения. Этот святой-мученик был погребен якобы на том самом месте, где впоследствии была построена церковь, носившая его имя. Греческий император Трапезунда Алексей Комнин (1204–1222) объявил его святым-покровителем города. Это открытие не произвело никакого впечатления на греческое население. Возглавлявший экспедицию Успенский был потрясен невежеством местных жителей в отношении святого-покровителя их города. Он тщетно пытался найти икону Св. Евгения, но в конце концов пришел к выводу, что в городе давно утрачена даже память о святом, не говоря уже о каких-либо материальных свидетельствах его существования.

Другое открытие такого же рода было сделано в мечети Орта-Хисар, бывшей церкви Богородицы, которая в эпоху Комнинов служила собором. Изучая здание и его окрестности, Успенский и Минцлов обратили внимание на странную архитектуру тюрбе (мусульманской усыпальницы) рядом с церковью. Считалось, что это мавзолей Хошоглана, легендарного мусульманского мученика, погибшего при осаде Трабзона в 1461 г. Однако, по своей форме мавзолей напоминал базилику. После более подробных исследований Успенский обнаружил кресты на четырех колоннах здания. Поскольку оно находилось на дворе церкви Богоматери, где хоронили трапезундских императоров, Успенский решил, что первоначально усыпальница принадлежала императору. Произведя там раскопки, Успенский нашел два скелета—один принадлежал обезглавленному мусульманину, а другой—императору Трапезунда, похороненному в саркофаге. Позже, на основании сведений греческих хроник, Успенский пришел к заключению, что второй скелет представлял собой останки трапезундского императора Алексея IV.

В то время как православие становилось основной религией города взамен ислама, этому процессу лишь способствовал запрет на мусульманские богослужения в бывших церквях и выявление их православной основы в ходе археологических раскопок. Очередным шагом на этом пути стала находка останков императора Комнина в мусульманском мавзолее. Однако, в этих археологических исследованиях проявлялась также готовность русских отобрать у греков историческое наследие города под тем предлогом, что русские выказывают большую готовность заботиться о греческих церквях, чем местные греки, и больше интересуются греко-православным наследием города, давно забытым самими греками. Кроме того, русские с неодобрением наблюдали за тем, как греки исповедуют свою веру. Антонина Васильевна Шварц отмечала свое разочарование после пасхальной службы: «Вспомнила я нашу службу на Троицу и не могла понять, как восточная византийская церковь в России могла достичь такого великолепия? Или, быть может, греки так видоизменили и упростили свои богослужения, что они ничего не имеют общего с теми, что пленили Владимира Святого». Поскольку греческие священники не могли удовлетворить духовные потребности русских людей, генерал Шварц требовал от протопресвитера (главного священника армии и флота) о. Георгия Шавельского назначить в крепость специального священника, в дополнение к гарнизонным священникам.

Русские гражданские учреждения и их роль в преобразованиях

Русской военной администрации в  преобразовании города оказывали содействие различные гражданские учреждения империи. Организацией медицинской помощи и поставками продовольствия для армии и для флота занимались в основном Всероссийский союз городов и  Всероссийский союз земств. Деятельность этих союзов на Кавказском фронте очень скоро приобрела такой размах, что союзные госпитали составляли 71?% от всех госпиталей фронта. Учреждая госпитали, столовые, театры, организуя такие публичные мероприятия, как празднование рождества, союзы стали центрами гражданской жизни в Трапезунде. Поскольку иных госпиталей, кроме созданных русскими ведомствами, в городе не имелось, местные жители тоже стали в них обращаться. Работа русских организаций ширилась с развитием наступления российской армии в Анатолии, вовлекавшего в сферу их деятельности даже отдаленные деревни, оказавшиеся под властью Российской империи. Чтобы получать продовольствие и медицинскую помощь, жители этих мусульманских деревень осваивали русский язык на самом элементарном уровне, а многие сотрудники этих учреждений в такой степени сдружились с местным населением, что получали мусульманские прозвища.

Заключение

Процесс преобразований, начавшийся с момента оккупации Трабзона в апреле 1916 г., был прерван разразившейся в Петрограде в марте 1917 г. революцией. Русские власти в неопределенной политической атмосфере лишились каких-либо ориентиров, строительные работы приостановились, русские войска утратили дисциплину и желание находиться в оккупированной стране, местные жители перестали платить налоги, а затем русский фронт развалился и русские ушли из города. Османские армии вступили в Трапезунд в феврале 1918 г. Как мы пытались показать в данной статье, город, который в течение столетий представлял собой центр османской политической, социальной, экономической и религиозной жизни, в самые кратчайшие сроки стал превращаться в город Российской империи при отсутствии у русских властей каких-либо конкретных планов по его преобразованию и без сколько-нибудь серьезного сопротивления со стороны местных жителей. Мы указывали, что этому процессу способствовала практическая динамика оккупации и имперская беспристрастность российских властей. Если бы русские попытались перестраивать жизнь города согласно специальному плану, как они поступали на оккупированных землях Габсбурской империи, не принимая во внимание интересы покоренных народов, их начинания завершились бы аналогичным провалом.

Перевод Николая Эдельмана