Советские военно-технические предложения по ведению войны в зимних условиях (1941–1945) / Юрий Бахурин

Принято считать, что зима 1941  г. стала важным фактором срыва ведения войны нацистской Германией против СССР. При этом события последующих кампаний служили тому подтверждением. Боевые действия «в условиях грязи и зимы» (по определению генерал-инспектора танковых войск Германии Хайнца Гудериана) подчас оборачивались катастрофой даже для вершин немецкой военно-технической мысли, а для солдат вермахта приходилось собирать в тылу теплые вещи вплоть до  дамских шуб и  муфт. С  другой стороны, северный климат не воспрепятствовал захвату Дании и Норвегии в ходе операции «Везерюбунг» в 1940 г. С третьей — и немцам, и американцам пришлось непросто в Арденнах на рубеже 1944–1945 гг.

Однако комплексного изучения боевых действий в зимних условиях в годы Второй мировой войны до сих пор не проводилось. Аналогичная историографическая ситуация сложилась и в изучении отечественного военного изобретательства в 1941–1945  гг. Данная проблематика весьма специфична. Военное изобретательство — это по сути документированная история несуществующего оружия и сражений, которых не было.

Великое  множество проектов военной техники, вооружения, тактических предложений осталось на бумаге ввиду своего несовершенства. Они в буквальном смысле оказались «вещами в себе», до последнего времени почти не привлекая внимания исследователей. Таким образом, настоящая работа представляет собой первую в отечественной историографии попытку аналитического обзора военно-технических предложений, созданных в Советском Союзе накануне и в годы Великой Отечественной войны. Опорой в ходе неё послужили источники, отложившиеся в архивных хранилищах, главным образом Центральном архиве Министерства обороны РФ. Большинство из них впервые вводится в научный оборот.

Следует отметить, что  идеи применительно к  боевым действиям зимой высказывались еще в 1914–1918 гг. Но тогда они не  были столь актуальными. Автору этих строк в  ходе исследования военного изобретательства в  Первую мировую войну встретилось считанное количество подобных документов: предложение некоего Иванова-Дымчука — «моторная лыжа», лыжи для автомобилей от заработавшего известность своим «Вездеходом» А. Пороховщикова и «самодвижущийся лыжный боевой аппарат для разрушения проволочных заграждений», изобретение С. А. Ощевского-Круглика.

Важнейший импульс военному изобретательству в этом отношении придала советско-финская война 1939–1940 гг., проходившая в сложнейших климатических условиях. Вдобавок назначенный вскоре на должность народного комиссара обороны маршал С. К. Тимошенко нашел работу отдела изобретений при НКО неудовлетворительной. В акте приемки отмечалось, что он оторван от управлений армии, а работа отдела ограничивается рассмотрением изобретений без их внедрения. Поскольку исследуемые предложения поступали в НКО независимо друг от друга, выстраивание их в хронологической последовательности является здесь не всегда удобным. Более приемлем тематический принцип рубрикации, тем более что из массы источников складываются комплексы материалов по каждому направлению деятельности изобретателей. Следуя от простого — к сложному, оправдан начать обзор с приспособлений для перевозки грузов, исторически предшествовавших саням.

14 марта 1942  г. майор Н. Д. Логвинов из Алексиково Сталинградской обл. направил в отдел изобретений Главного автобронетанкового управления Красной армии (ОИ ГАБТУ КА) письмо с  изложением проекта «Помощи пехоты танкам». Его идея заключалась в сборке бронированных повозок, оснащенных аппарелями подобно десантным катерам. Пара таких бортов, вместимостью до 20 человек каждый, должна была буксироваться танками по снежному покрову. В нужный момент пехота могла бы вступить в бой, действовать совместно с бронетехникой, оказывая ей поддержку.

В ноябре того же года военный инженер 3 ранга завода № 183 Барабаш предложил создать и  испытать «волокушку». Речь шла о повозке из листовой стали, крепящейся тросами к корме танка, в которой могла бы транспортироваться пехота. Барабаш настоятельно предлагал испытать его задумку в  боевых условиях, обеспечив «волокушками» одну из гвардейских пехотных частей. Однако специалисты ГАБТУ уведомили его, что такое устройство давно создано и применялось еще в боях против белофиннов. Налицо ситуация повторного спонтанного изобретения. Сами по себе они не являются феноменом. Повторяемость, то есть явление повторных независимых открытий и предложений, наблюдалась в быту и науке еще с древности. Причем с течением времени их частота увеличивалась, а на сегодняшний день только 58?% технических предложений остаются уникальными. Повторяемость повторно-спонтанных идей является результатом непреднамеренно сложившихся схожих условий — именно таковые наблюдались в годы советско-финской и Великой Отечественной войн.

Не меньший интерес изобретателей привлекали конструкции индивидуальных транспортных средств для передвижения по заснеженной местности. Несколько предложений такого рода были посвящены моторизованным лыжам. В  августе 1942  г. в  НКО из Бюро по делам изобретательства и рационализации при штабе Закавказского фронта поступил проект политрука Г. С. Ломинадзе. Тот предлагал к созданию бронированную автолыжу. На широкую лыжу из десятислойной фанеры, с прорезью вдоль продольной оси под гусеницу, устанавливалась легкобронированная кабина. Боец должен был иметь возможность вести огонь через амбразуру, одновременно управляя автолыжей. Последнее вызвало сомнения Отдела изобретений ГАБТУ. Предложение Ломинадзе было отклонено.

Еще ранее, в мае 1941 г., наркому Тимошенко адресовал письмо сантехник из Харькова Хрисанф Слепцов. Он предлагал конструкцию из трех лыж — управляемой передней и двух задних. Мотоциклетный двигатель, соединенный цепью Галля с ведущим шипованным колесом, должен был приводить мотолыжи в движение. Вооружить их Слепцов предлагал пулеметом Максима, установленным на передней вилке. Текст письма был написан карандашом на фрагментах писчей бумаги, с нетвердой орфографией: «Скорость хода мотолыжей ровняется мотоцыклу». Тем не менее оно было передано в НИИ инженерной техники РККА, оттуда — в Отдел изобретений ГАБТУ, и внимательно проанализировано. Официальный ответ автору содержал недостатки его проекта и отказ в реализации. Слепцов остался недоволен таким результатом. За день до начала Великой Отечественной войны он написал второе письмо, выдержанное в той же экспрессивной манере. Изобретатель просил дать его идее ход и вызвать его в Москву для руководства работами. Невзирая на сложнейшую обстановку начального периода войны, специалисты ГАБТУ не оставили без внимания и это сообщение.

Наряду с моторизованными лыжами, отдельную группу проектов составляют варианты аэросаней. Различия между ними подчас заключались в избранном автором движителе. Например, механик К. А. Галкин в феврале 1941 г. взял за основу велосипед. Автор стремился компенсировать такой недостаток этого транспортного средства, как сезонность: «Аэрэтка К-1 представляет собой небольшие крытые аэросани удобообтекаемой формы, приводящиеся в движение ножным приводом». Помимо боковых полозьев, днище корпуса само по  себе должно было служить лыжей — тем самым уменьшалось давление на снежный покров. Все скользящие поверхности следовало армировать стальными полосами. Галкин предусмотрел и освещение пути, чему должно было служить велосипедное динамо. Как и в случае с идеей Слепцова, его проект был отклонен, что лишь вдохновило автора на новые расчеты.

В ноябре 1941 г. лейтенант танковых войск А. П. Кузнецов изложил в письме в НКО СССР замысел полноценного «лыжного велосипеда»: комбинация колес с парными полозьями была призвана сымитировать движение «по принципу ногопереступательного или лыжного (что по существу одно и то же) хода».

Начало 1942 г. ознаменовалось для ОИ ГАБТУ КА предложением коллектива рабочих машиностроительного завода № 67 им. Тимошенко в Москве С. С. Оленина, Г. П. Гавердова и А. М. Масленникова — «Снежным истребителем С. И.-1». Обшитый 3-мм сталью корпус обтекаемой формы должен был скользить по снежному насту со скоростью до 100 км?/?ч благодаря лишь мускульной силе водителя. «Снежный истребитель» планировалось вооружить огнеметом и использовать для уничтожения механизированных колонн, ДОТов и ДЗОТов противника.

Победной весной 1945 г. свой проект механических лыж разработал слесарь К.  М.  Клабуков, шагнув дальше предшественников: «…И прошу сделать роздвижные крылья, чтобы в любую минуту неудобные места мог перелететь».

Итог экспертной оценки этих предложений был неутешителен одинаково, как и причина — физической силы самих изобретателей не хватило бы для сколь-нибудь продолжительного движения их детищ. Но не меньшее внимание энтузиасты уделяли моторизованным саням. Инженер-конструктор В. И. Локай в декабре 1942 г. выдвинул предложение бронированных мотосаней. Автор рассуждал, что зимой массовое использование мотоциклов и бронетехники осложняется, тогда как аэросани слабо защищены и выдают свое местоположение шумом двигателей и винтов. Выход виделся Локаю в сочетании преимуществ этих видов машин: защищенном корпусе с  низким силуэтом, установленном на  лыжи. Заброневое пространство отводилось под  силовую установку и двоих стрелков по обе стороны от нее в положении лежа.

Мотоциклетный двигатель мог быть заменен педальным ножным приводом либо пневматикой — для преодоления коротких дистанций при прорыве фронта. Это предложение несколько опередили инженеры Невьянского машиностроительного завода А. В. Кузнецов и П. Г. Альп, в феврале 1942 г. адресовавшие непосредственно Сталину проект со  звучным заглавием: «Саламандра против фашизма». Образность названия объяснялась авторами в первых же строках письма: «Саламандра — животное, которое имеет свойства принимать окраску под цвет окружающей его среды, ядовитое, внезапно нападает на свою жертву и бесшумно подкрадывается к ней, низкое, но длинное по форме». Бронированный корпус на  двух парах лыж должен был вмещать в себя одного красноармейца, способного вести огонь из пулемета. Аэросани также планировалось оснастить направляющими для запуска реактивных снарядов. Подобное вооруже[1]ние впоследствии прославило одно из подразделений британской армии — батальон C Колдстримской гвардии, в котором танки Sherman Firefly несли пусковые установки 76-мм ракет. Тогда эту идею в ОИ ГАБТУ КА сочли бесперспективной.

Месяц спустя после начала Великой Отечественной войны в НКО поступило предложение инженера А. С. Грандилевского под названием «зимний рейдер». Автор не вдавался в описание тактико-технических характеристик машины, но ее конструкция в целом была схожа с проектом Локая. Качественные отличия заключались в: потенциальной способности «зимних рейдеров» к прыжку после набора скорости; приспособлении для создания снежной завесы, подобной дымовой; вспомогательных ракетных двигателях и аппарате для выброса сигнальных ракет. «Я пришел к убеждению, что в зимних условиях боевой борьбы в озерном крае (северные районы и  финский плацдарм) соединения предлагаемых мною машин обеспечат разгром врага» — писал Грандилевский.

К  тому  же комплексу технических предложений относится и проект москвича В. В. Морозова, датируемый сентябрем 1941 г., хотя сам автор возражал против такого обобщения: «Снежный глиссер не может быть приравнен к неуклюжим аэросаням». Он предлагал «использовать хорошо-обтекаемую, обладающую хорошими аэродинамическими свойствами крыло-параболу, поставив ее на лыжи и вооружить пулеметами и гранатометными гнездами». Приводить снежный глиссер в движение мог бы мотор, снятый с автомобиля ГАЗ. Морозов перечислял преимущества своей идеи — простоту конструкции, постройки и эксплуатации, однако не потрудился подготовить ее чертеж. Письмо его начиналось словами: «Наступает знаменитая русская зима…».

20 января 1944 г. в отделе изобретений НКО было получено письмо Д. Н. Галагана — изобретателя, предложившего свой вариант аэросаней: «Авто-лошадь». В их конструкции два кузова с полозьями были соединены и отсутствовал пропеллер на корме. Галаган предпочел ему снабженные лопастями гребные колеса, размещавшиеся по бортам саней.

Пульс военного изобретательства продолжал биться и в блокадном Ленинграде. Там большинство предложений направлялось в НИИ-49, созданный на основе оставшейся в Ленинграде части Остехбюро при научно-техническом отделе ВСНХ. 13 февраля 1942 г. старший инженер НИИ-49 П. Н. Глухов представил главному инженеру свое изобретение: «Морозный снаряд для создания низкой температуры». Идея Глухова заключалась в кратковременном значительном понижении температуры среды (до –50°) на узком участке фронта, обороняемом противником. Оно должно было служить подготовке прорыва частями Красной армии. «Создание искусственно в течение короткого времени такой низкой температуры на укрепленной оборонительной полосе врага выведет из строя его огневые средства, обычно отказывающие при работе при столь низкой температуре, выведет из строя, обморозит живую силу врага, т. к. морозный воздух, проникая в  щели и  блиндажи, обморозит живую силу врага, окажется для немцев более губительным и действительным, чем осколки снарядов, подавит врага психически и деморализует» — писал Глухов. Техническая сторона идеи заключалась в  создании и  применении снарядов со  сжиженным диоксидом углерода в качестве хладореагента. Испаряясь, углекислота должна была кристаллизоваться в виде «сухого льда». Автор признавался в недостаточной разработке предложения ввиду собственной некомпетентности в вопросе.

1 января 1942 г. командующий 371-й стрелковой дивизией генерал-майор Ф. В. Чернышев адресовал непосредственно Сталину письмо с изложением идеи «Зимнего танка “Гигант”». Отмечая моральную подавленность войск противника после контрнаступления под Москвой, автор призывал: «…Умножить этот страх, довести немца до состояния, когда каждый куст, пень и чучело  ему будет казаться за русского солдата, за танк или пушку». Послужить этой цели должна была военная хитрость — макет тяжелых танков КВ-1 или КВ-2, либо среднего танка Т-34, выполненный из  древесины и  вдобавок увеличенный вдвое. Его следовало покрасить в белый цвет и поставить на ход — шасси танка Т-60, аэросани или полозья обычных крестьянских саней. Наряду с ложным вооружением, макет оснащался 50-мм минометом с огневым расчетом из двух красноармейцев. Генерал-майор Чернышев предлагал использовать зимние танки «Гигант» на второстепенных направлениях атаки в боевых порядках настоящей бронетехники. Тем самым достигалось бы рассредоточение огня вражеской артиллерии и у него формировалось ложное представление о количестве советской бронетехники в бою. Интересно отметить, что автор предвосхитил идею дезинформации противника надувными танками, два года спустя реализованную союзниками в ходе операции Fortitude («Стойкость») в рамках подготовки высадки в Нормандии.

20 ноября 1942 г. в приемную Бюро по делам изобретательства НКО поступило письмо старшего лейтенанта Е. К. Мелентьева из 989-го легкого бомбардировочного авиационного полка. Автор признавался, что заметка готовилась им наспех и он не искушен в военном искусстве, но очень интересуется техникой. Затем Мелентьев переходил к делу: «Одним из факторов, которые могут влиять на выработку тактики и имеющиеся в наших условиях, это: холодная русская зима и длинная холодная зимняя ночь». Следовало выработать особую тактику действий в такой обстановке. В ее основу автор закладывал ведение боевых действий исключительно в  ночное время суток. Обескровленные части к рассвету должны были сменяться резервами. Главной их задачей Мелентьев видел окружение противника: «Ночью сделать [это] очень легко» — рассуждал он. Залогом успеха таких ночных атак автор считал маскировку. Окопы по возможности следовало покрывать белой материей, бойцов в  них одеть в  маскхалаты, отопление невысоких палаток белого цвета производить некими химическими грелками, но никак не топкой печей: ведь дым демаскирует их. При этом Мелентьев выделял в отдельный пункт акции устрашения противника: «Ночью применять в массовом количестве шумовые психические инструменты как неподвижные, так и перевозимые (радиопродукторы, трещотки и т. д.)». Наконец, координацию действий в условиях совершенной маскировки он предлагал осуществлять с помощью некоей комбинированной радиосветовой связи. Связисты в барражирующих над участком наступления самолетах должны были считывать и  передавать в штаб кодовые сообщения, транслируемые мигающими лампами на шестах при каждой части. На протяжении светового дня укрытием для сил Красной армии должен был служить лес — видимо, подразумевалось его безусловное наличие на театре военных действий.

Воентехник 2 ранга Золотилов обращал внимание НКО на  проблемы логистики: «Совершенно необходимо отказаться от тактики продолжительных действий по болотам и малопроходимым местам. <…>Занять пути сообщения, выбить их из рук противника, пусть немец строит настилы и  мучается со  своей техникой в болотах. Это особенно выгодно в осенне-зимний период». Он предлагал устраивать ледяные дороги, подходящие для проезда колесных машин и танков.

Однако наиболее поражающая воображение тактическая идея применения бронетехники в зимних условиях была предложена еще до начала Великой Отечественной войны — весной 1941 г. Необычно само ее происхождение: бумаги по  делу поступили в Генеральный штаб из Управления Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей. Автором значился заключенный Отдельного лагерного пункта № 4 «Инвалидный городок» инженер Евсей Львович Зелинский. Название его оборонного предложения гласило: «Использование ледохода для организации танкового похода в глубокие тылы противника, путем маскировки танков в льдинах ледохода». Зелинский предлагал ни много ни мало помещать боевые машины в гигантские кристаллы льда, оснащая последние гребными винтами, получающими крутящий момент от самих танков (т. е. их двигатели должны были работать внутри искусственных айсбергов!). Поскольку в период ледохода на реках отсутствует навигация и невозможно использование танков-амфибий, доказывал Зелинский, льдинам с техникой не возникнет преград, кроме естественных. «Заведомо зная, что в льдинах ледохода идут танки, противник не сможет ведь организовать сплошного артиллерийского разстрела всего ледохода» — писал автор. К сожалению, отзыва военных инженеров Бюро по делам изобретательства НКО на предложение Зелинского не сохранилось. Судьба самого изобретателя также неизвестна.

Чем  интересны и  полезны представленные военно-технические предложения? Перевод их  в  практическую плоскость и  оценка с  утилитарных позиций вероятнее всего обесценит имеющуюся источниковую базу. Однако такой подход находится за пределами компетенции историка. К тому же над этим задолго до нас потрудились военные инженеры ОИ ГАБТУ КА. Рассмотренные проекты — нечто большее, чем плоды фантазии отдельных авторов на  тему особенностей национальной войны в зимний период.

Пользуясь подходом А. А. Киличенкова к военной технике как выражению национального менталитета, можно с  уверенностью утверждать следующее. Сумма приведенных в статье предложений явилась плодом стремления представителей самых различных слоев населения СССР укрепить оборону государства в предвоенные годы и содействовать делу победы над  врагом после начала войны. Его характеризовали спонтанность и самоорганизация. Директивность и адресность становились присущи предложениям уже после завершения творческой работы авторов над ними — лишь начиная с момента поступления в структуру НКО. В этом изобретательские инициативы «снизу» отличались от работы любого конструкторского бюро и НИИ. Учитывать это различие методологически важно. Для  военнослужащих изобретательство становилось способом осмысления и реализации приобретенного в ходе боевых действий опыта, для  мирных советских граждан  — попыткой помочь воинам Красной армии разгромить врага. Но в каждом случае приоритетом являлось наращивание боевых характеристик техники или потенциальной результативности тактических действий. Своей главной задачей энтузиасты видели нанесение противнику возможно большего ущерба. Удобство эксплуатации их предложений занимало авторов куда меньше — видимо, вследствие этого ряд проектов заключал в себе технические изъяны.

Этот перекос в функциональности характерен. Он в известном смысле роднит рассмотренный комплекс военно-технических предложений с  другим явлением времени  — приказом Ставки № 0428 от 17 ноября 1941 г. Ставя задачу: «Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из  всех населенных пунктов на  холод, в поле, выкурить из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом» — он предписывал отходящим частям Красной армии уничтожать советские населенные пункты, уводя их население с собой. Вопрос об оправданности таких действий, их моральном аспекте остается открытым и дискуссионным, сам приказ № 0428 уже оказывался в литературе предметом фальсификаций. Однако его положения основывалаись на необходимости в сложнейших условиях дать немецким войскам отпор любыми средствами, даже идя на крайние меры. Экстремальные климатические условия кануна и разгара зимы располагали к этому. Равным образом большинство изобретателей опиралось на них, считая уже саму суровость природы преимуществом над врагом.

Таким образом, советские военно-технические предложения по ведению войны в зимних условиях были вызваны к жизни самой логикой Великой Отечественной войны — с ее самоотречением во имя победы. Они явились следствием спонтанных исканий средств истребления врага представителями самых различных категорий общества. Следовательно, их вполне правомочно считать срезом мировоззрения населения СССР в кризисную эпоху. Изучение этого аспекта феномена военного изобретательства в первой половине ХХ века представляется весьма продуктивным и многообещающим. Продолжить и углубить его позволит введение в научный оборот новых первоисточников, до сих пор остающихся на периферии внимания историков.