Антиеврейская политика в Румынии (1866–1940) / С. М. Назария

Изучая вопрос о массовом истреблении еврейского населения в оккупированной союзными Гитлеру румынскими войсками Молдавии в 1941–1944 годах, следует отметить, что это чудовищное преступление косвенно было подготовлено всем ходом развития румынского общества, начиная со второй половины XIX века и до вступления Румынии во Вторую мировую войну.

Подчёркивая эту мысль, американский исследователь К. Хитчинс отмечает, что антисемитизм ни в коем случае не являлся феноменом, возникшим после Первой мировой войны. Он «в своей современной форме тянет свои корни как минимум из первых десятилетий XIX века, когда еврейская эмиграция в Княжества стала массовым явлением. Первоначально многие румыны рассматривали еврейскую экономическую конкуренцию как основную опасность их национальному развитию, но со второй половины столетия антисемитизм получил культурный и расовый оттенок». «Настоящий взрыв антисемитизма произошёл по мере продвижения страны к независимости, — говорится в выводе Международной комиссии по изучению Холокоста в Румынии. — Во время дискуссий по новой Конституции 1866 г. румынские лидеры стали представлять евреев как главное препятствие на пути к независимости, процветанию и культуре в Румынии».

Последующий геноцид евреев логически вытекал из насаждавшегося в 1920-е, и особенно в 1930-е гг. в румынском обществе массового и облечённого в законодательные рамки государственного антисемитизма. Эта мысль была высказана и государственным обвинителем на процессе над румынскими военными преступниками во главе с И. Антонеску: «В Румынии на протяжении многих лет влиятельными заинтересованными кругами проводилась подстрекательская политика, шовинистическая политика, расистская политика». Следует отметить, что к моменту вступления Румынии в войну в антиеврейской политике властей, — по примеру того, что творилось в гитлеровской Германии, — чётко обозначились четыре направления: пропагандистское, рассчитанное на подготовку общественного мнения к самым бесчеловечным действиям против евреев; законодательное, имевшее целью вывести евреев за рамки системы традиционного права, со всеми вытекающими из этого политическими, экономическими и социальными последствиями; экономическое, рассчитанное на полное вытеснение евреев из хозяйственной жизни Румынии, ликвидацию еврейского предпринимательства, ограбление и полное разорение евреев; административно-полицейское, выражавшееся в принятии ряда унизительных и дискриминационных для евреев ограничений культурного, политического и социального характера, в проведении демонстративных репрессивных акций (аресты, избиения, погромы при полном «невмешательстве» властей) против евреев, с целью принудить их к эмиграции любой ценой. Уже в Конституции 1866 г., в статье 7-й, было утверждено лишение евреев гражданских прав. Первоначально, во время подготовки Конституции, одна из статей предусматривала: «Конституция не является в Румынии препятствием для натурализации. Специальный закон решит вопрос о последовательной натурализации и предоставлении гражданства израелитам, которые осядут в Румынии».

Однако начались бурные антисемитские протесты, направленные против предоставления румынского гражданства евреям Дунайских Княжеств, что остерегло авторов Конституции от включения в неё либеральной статьи, предусматривающей натурализацию евреев. В 1867 г. министр внутренних дел Брэтиану выпустил ряд циркулярных писем, адресованных всем префектурам страны, в которых приказывалось принять меры для вытеснения евреев из различных сфер деятельности, ограничения возможности их проживания в сельской местности и даже выдворения за пределы Румынии. Он считал евреев «орудием в руках врагов нации» и выразил свою точку зрения следующей формулой: «Евреи поставили перед собой цель не менее, чем разрушение нашего национального существования». Он называл евреев «социальной нечистью Румынии», утверждая, что «их огромное число» «угрожает, как все утверждают, нашей нации… Только бескомпромиссные административные меры могут спасти нас от этой заразы».

Поступавшие из-за рубежа от великих держав и еврейских организаций протесты лишь усилили антисемитскую риторику Брэтиану, так как вызвали недовольство великих держав Румынией. В 1869 г. Михаил Когэлничану возобновил процесс вытеснения евреев из села, лишая их средств существования. Когда иностранные правительства выразили протест против этой политики, Когэлничану раздражённо ответил, что отношение государства к румынским евреям — это его внутреннее дело. А депутат парламента из Бырлада И. К. Кодреску, например, полностью опубликовал одно из своих парламентских выступлений, — «Жидовская оккупация Румынии», — представив евреев в нём как врагов румын, подрывающих их самобытность: «Термин румын-израелит является оскорблением для нашей нации… Как бы что ни было, жид всё жидом остаётся… Следует ли нам примириться с увековечиванием в нашей среде этого враждебного населения, желающего парализовать наши национальные устремления? Господа, умножение этого элемента во все века представляло опасность для всех стран, поэтому каждый народ не преминул предпринять самые энергичные меры, в том числе и самые жестокие, для избавления от него». Другой видный румынский политик того времени, Цезарь Болляк, называя евреев «настоящими паразитами», отмечал, что они являются одинаковыми повсеместно, однако нигде еврейский вопрос не является столь острым, как в Румынии: «Господа, ужасает тот факт, что с каждым днём расширяется экспансия этой приносящей несчастья конгрегации, но ещё ужасней думать, что нигде она так не укоренилось, как у нас». Писатель Иоан Славич в своей работе «Soll ?i Haben [Дебит и Кредит] — Еврейский вопрос в Румынии» характеризовал евреев как неизлечимую болезнь, иудаизм— как «отрицание всех остальных религий», а еврейского Бога — как «ставящего под сомнение всех остальных Богов». Проклиная евреев за существующие в Румынии проблемы, Славич предлагал их изгнание, но был уверен, что никто их не примет. И в этом случае он пришёл к выводу о необходимости закрытия границ, их тотального убийства посредством утопления в Дунае, «чтобы не осталось и следов их!». Тридцать лет спустя, в 1908 г., в эссе «Семитизм», уже более зрелый Славич не сбавил своего антисемитизма. Он призвал использовать все виды оружия, считая приемлемым в отношении евреев лишь насилие: «Ненависть к ним естественна и она должна излиться на всех, кто накопил богатства, а это приведёт к ужасающему кровопролитию». «Таким образом, — констатировала Международная комиссия по изучению Холокоста в Румынии, — с первых десятилетий развития современной Румынии в самом сердце её политической и духовной жизни присутствовало сильнейшее антисемитское течение. Более того, используемый в дискуссиях о евреях словарь был экстремистским уже в те начальные годы. На румынской сцене очень рано появились антиеврейские запреты на местожительство, гражданство, средства жизнеобеспечения, изгнание из страны, обвинения в использовании христианской крови в ритуальных целях, дискуссии о необходимости их утопления в Дунае, атаки на еврейские верования и традиции, описание евреев как иностранных агентов врагов государства — язык их отделения от остальных граждан, язык дегуманизации и преступления».

Попытка прорвать этот запрет была предпринята в 1878 г. на Берлинском конгрессе, когда великие державы, в обмен на признание независимости Румынии, потребовали изменить статью 7 Конституции. Статья 44 мирного договора предусматривала: «В Румынии вера или конфессиональные отличия не могут послужить причиной для отказа кому-либо в предоставлении гражданских и политических прав, в допуске к политической деятельности, к получению должностей и наград или к осуществлению профессиональной деятельности».

Первоначально правительство Иона Брэтиану (министр иностранных дел М. Когэлничану) и король Карл I согласились с этим требованием. Но внутри страны в ответ на это поднялась волна протеста в политических и интеллигентских кругах, получившая исключительное отражение в прессе. И либеральное руководство страны спасовало перед ней: как следствие были натурализованы единым списком лишь 883 еврея-участника Войны за независимость. Введённая в 1879 г. поправка допускала индивидуальную натурализацию посредством сложной и длительной процедуры. Таким образом до 1912 г. получили гражданство только 4 668 евреев из 241 000.

До «Великого воссоединения» (событий 1918 года, когда «все румынские земли» объединились в «Великую Румынию»), и это признают многие аналитики, ни одна политическая партия в Румынии не ставила вопрос о пересмотре 7 статьи Конституции. Напротив, существовали политические формирования, открыто проповедующие антисемитизм, к примеру Националистическая Демократическая Партия во главе с А. К. Кузой (членом этой партии был знаменитый историк Н. Йорга). Антисемитские публикации в периодической печати и публичные акции, манифестации, вырождавшиеся в погромы еврейских магазинов, лозунги «Долой жидов!», «Жиды — в Палестину!» были постоянным явлением румынской внутриполитической жизни того периода. Предлагались жёсткие меры против занятия евреев определёнными профессиями. Их обвиняли в том, что они вытесняют румын из среднего сословия, а тех, кто жил в сёлах, — что эксплуатируют и спаивают крестьянство. Все проекты и программы исходили из идеи о необходимости «мирного» или откровенно насильственного, полного или частичного вытеснения евреев из всех сфер деятельности. Евреям было запрещено приобретать недвижимость в сельской местности, занимать государственные должности и лишь в очень ограниченной степени им позволялось работать преподавателями в государственных лицеях и в университетах. В результате Первой мировой войны территория и население Румынии увеличились более чем в два раза. Более чем втрое увеличилось и еврейское население: с 241 тыс. в 1912 г. до 757 тыс. в 1930. Однако это не означало, что сразу изменилось и положение с правами румынских евреев. После «Великого объединения», когда под давлением творцов Версальского мирного договора евреям предоставили гражданство, антисемитизм не только сохранился, но и усилился. В этом смысле знаменательными являются слова И. Антонеску о положении национальных меньшинств в Румынии в межвоенное время: «Мирный договор 1918 г. [договоры, о которых упоминает Антонеску, были заключены в 1919–1920 гг.], взял под своё покровительство [евреев], и навязал Румынии исключительно благоприятный им и другим этническим меньшинствам режим». Диктатор был твёрдо убеждён, что следствием изменения статьи 7 Конституции «стало ожидовление страны, деградация румынской экономики и чистоты нашей расы».

В этом контексте Международная комиссия по изучению Холокоста в Румынии констатировала, что «антисемитизм Антонеску имел параноидальный характер». Например, 3 февраля 1942 г. на заседании Совета министров он объяснял членам правительства, что большие потери при сборе орехов определяются тем фактом, что «до настоящего времени эту работу выполняли жиды. Крестьяне отдавали им ореховые плантации на 5–6 лет и не знали, что там творят жиды с ними. Вот в каком состоянии оказался наш румынский род, вот до чего довело его жидовское отродье». Или: «Я веду борьбу до победы, но может случиться, что войну выиграют демократии. И мы знаем, что означает демократия — это иудеократия». Однако же формально евреи стали румынскими гражданами. Статья 2 подписанного Румынией договора обязывала румынское правительство предоставить «всем своим жителям полное и абсолютное покровительство их жизни и свободе, без различий в происхождении, по национальному, языковому, расовому или религиозному признаку», а также «право на свободу вероисповедания, как в общественной, так и в частной жизни». Статья 7 предусматривала, что «Румыния обязуется признать в качестве полноправных румынских подданных, без каких-либо формальных ограничений, евреев, проживающих в стране на территориях Румынии и которые не могут быть лишены гражданства». Статья 12 подчёркивала, что условия, предусмотренные в предыдущих статьях, «представляют собой обязательства международного характера и будут включены в систему гарантий Лиги Наций».

Прошло немногим более 15 лет, и все эти обязательства были грубо попраны. В то время как евреи из присоединённых провинций, в соответствии с условиями мирных договоров 1919–1920 гг., получили политические права, евреи Старого Королевства добились таковых лишь с принятием Конституции 1923 г. Однако уже тогда Лигой Национал-Христианской Обороны (ЛНХО), ультранационалистической партией фашистского типа, созданной в том же году и руководимой А. К. Кузой, была развёрнута бешеная пропаганда против изменений в Конституции и предоставления гражданских прав евреям. Лидером молодёжной организации этой партии стал ультраэкстремист Корнелий Зеля Кодряну, который стремился ограничить число евреев, допущенных к поступлению в университеты. Лига поставила перед собой первоочередную задачу исключить евреев из всех сфер экономической и культурной жизни. В основу воспитания молодёжи эти люди стремились поставить христианство и национализм. Но между сторонниками Кузы и Кодряну были и отличия. Первый представлял себе Лигу не как политическую партию, а в качестве широкого национального движения, расположенного над партиями, и выступал за использование легальных методов борьбы и изменение народного сознания посредством воспитания. Второй видел себя лидером партии с железной дисциплиной, способной проводить силовые антисемитские акции и достигать своих целей любыми способами. Эти противоречия привели в 1927 г. к расколу организации и созданию К. З. Кодряну собственного формирования — Легиона Архангела Михаила. Основой идеологии этой партии стал антисемитизм. Но она развивалась в специфических румынских условиях, независимо от гитлеровского национал-социализма.

Кодряну ещё и не подозревал о существовании Гитлера, но уже был уверен, что евреи представляют собой основную «угрозу румынскому духу» и являются главной причиной кризиса во всех сферах жизни. В 1930 г. он создал военизированную организацию Легиона, которую назвал «Железной гвардией» и которая имела много общего с аналогичными организациями в Италии и Германии, в первую очередь в униформе, методах достижения целей и культе вождя. Однако это было формирование автохтонного происхождения, суть которого составляли утрированный румынский национализм, антисемитизм, православие (естественно, в искажённом виде). «Неприязнь, враждебность и предубеждённость румын к евреям Бессарабии, — вспоминает бывший главный раввин Румынии Александр Шафран, — проявлялись ещё в годы, наступившие непосредственно после Первой мировой войны, и подогревались правительством, прессой и общественным мнением, которые считали бессарабских евреев, в особенности интеллигенцию и студентов, коммунистами и сторонниками русских».

Этот вывод подтверждается многими фактами. Так, к примеру, в 1937 г. в с. Скуляны кузисты устроили еврейский погром против «иудео-коммунистов». Фактически весь межвоенный период был отмечен в Румынии многочисленными антисемитскими действиями, поддержанными в той или иной форме официальными властями. Уже через год после промульгации Конституции 1923 г., 133-я статья которой предусматривала предоставление гражданства всем евреям Великой Румынии, был принят Закон о получении и утрате румынской национальности. В результате этого около 100 000 евреев утратили румынское гражданство.

Фактически же политика румынского государства имела не только антисемитский характер, но была направлена и против нееврейского населения. Это раскрыл сам Юлиу Маниу в своём письме от 18 июля 1941 г. на имя генерала Антонеску. Он писал, что «эти две провинции (Бессарабия и Буковина – С.Н.) были наводнены чиновниками из Королевства, которые не знали местных людей и превратились в настоящих сатрапов по отношению к населению, вызвав огромное недовольство… Они были теми, кто сделал название «регэцень» (выходцы из Королевства – Румынии – С.Н.) одиозным, и в течение десятилетий провинции, большей частью, отдалились вместо того, чтобы окончательно сблизиться духовно со страной». Хотя в действительности Ю. Маниу даже близко не раскрывает всей полноты картины политики румынской администрации, направленной на унижение и ограбление населения нашего края в межвоенный период. Намного полнее и трагичнее это делает Константин Стере. Он писал, что в Бессарабии имели место многочисленные «проявления вооружённых грабежей, убийств и других преступлений, совершённых различными представителями властей…

«Самым ужасным в полном смысле этого слова является сам существующий в Бессарабии режим. Три миллиона душ живут вне закона и отданы, что считается нормой, на откуп всем административным агентам, от высших до самых низших. Любые гарантии гражданской жизни, защищённой законом, отсутствуют. Современное государство немыслимо хотя бы без минимума таких гарантий. Бессарабии не знакомо ни одна из них. Любой бессарабец может быть в любой момент арестован любым властным агентом и заключён в тюрьму по его усмотрению… Свобода прессы? Нигде более цензура не служит откровеннее тому, чтобы прикрыть «беззакония» властей, чем в Бессарабии. Независимая и непредвзятая юстиция? Утрачено даже понятие о юстиции. Человека могут осудить и привести приговор в исполнение посредством самой упрощённой процедуры наскоро составленными «трибуналами», не предусмотренными никакими законами, в условиях, которые цивилизованные народы не допустили бы даже во время войны. И когда отсутствуют законные гарантии личной свободы, свобода прессы, независимая и непредвзятая юстиция… разве следует удивляться, что в Бессарабии жизнь, честь и имущество граждан отданы во власть первому зарвавшемуся субпрефекту, сельскому жандарму или даже любому капралу — командиру отделения? Отдельные попавшие в прессу ужасы являются неизбежным следствием этого режима. Любые «следственные разбирательства» и «санкции» не имеют никакого значения и не могут привести к положительному результату, до тех пор, пока сохраняется кошмар самой системы, которой даже негры африканских колоний не позавидуют… Но куда бежать бессарабским неграм от кошмара администрации, заявляющей, что спасла их от русского ига? Многие ответят нам, что чрезвычайное положение в Бессарабии необходимо для истребления «бандитизма». Это наивно… Никогда не истребить бандитизм, если власть не пользуется симпатией и поддержкой населения. Но население Бессарабии из всех социальных слоёв видит в любом представителе власти врага. И кто смог бы чисто по-человечески обвинить бы его в этом? Более того. Случаи бандитизма и «большевизма», даже если и не выдуманы для оправдания чрезвычайного положения, чаще всего являются порождением этого режима. Подвергшемуся пыткам и ограбленному человеку, чьё достоинство и достоинство его семьи были поруганы, неспособного нигде найти правды, в качестве последнего отчаянного шага ничего не остаётся, как ступить на традиционный путь лесного гайдучества. Но так как Бессарабия не находится в Африке, ради выживания он выходит за рамки нормальной жизни, — и перед нами «бандит» или «большевик» во всей красе… Какое ослепление завело нас в сегодняшний бессарабский ад? Кто был заинтересован в том, чтобы посеять в души отчаяние и ненависть к румынскому режиму? И куда заведёт нас данная система управления?»

1922 год резко выделился рядом антисемитских акций и хулиганских антиеврейских действий, в которых широко участвовали студенты и университетские преподаватели во многих румынских городах (Клуж, Яссы, Ботошань, Хушь, Бырлад). Они требовали, чтобы в медицинских клиниках студенты-евреи практиковались на еврейских трупах, хотя прекрасно знали, что иудейская религия запрещает это. Эти дискриминационные действия изобличили с парламентской трибуны депутаты Лернер Н., Стерн А., Страухер Б., а также сенатор Саниелевич И. К концу 1922 г. антисемитские студенческие волнения переросли в бурные беспорядки и эксцессы, и правительство было вынуждено приостановить по всей стране учебный процесс в высших учебных заведениях до осени 1923 г.

Во время парламентской сессии 1924–1925 гг. были выявлены многие дискриминационные действия, в особенности на Буковине, направленные против евреев. Не предоставлялись субвенции для еврейских учебных и религиозных заведений, не признавались гражданские права еврейского меньшинства Буковины, в экономическом плане ставились в неравные условия еврейские коммерсанты, ремесленники, мелкие промышленники и рабочие. Имели место многочисленные факты оскорбления евреев, осквернения синагог, издевательств над Ветхим Заветом в связи с судом над К. З. Кодряну, убийцей ясского префекта Манчу.

В 1925 г. министр Анжелеску расформировал еврейские школы в Бессарабии и отказался принять к рассмотрению учебники и дидактические материалы на еврейском языке. На заседании Сената от 25 ноября 1926 г. сенатор Карл Крюгер привёл множество случаев издевательств над евреями и их выбрасывания из поездов. Он подчеркнул, что «на медицинском факультете Бухарестского университета студентов-евреев подвергают ежедневным избиениям до крови и препятствуют осуществлению их священного и естественного права на учёбу… Запись на медицинский факультет стала для студентов евреев опасной для их жизни и здоровья».

В 1930-е годы антисемитские настроения усилились. Неофициальный «бытовой» антисемитизм, выражавшийся в спорадических атаках поддерживаемых государством «хулиганов» на еврейские магазины и еврейских студентов, со вступлением в 1934 г. Карла II на престол сразу же получил официальное одобрение посредством принятия в том же году первого явного антисемитского закона «Об использовании румынского персонала на предприятиях». Следует отметить, что он был принят за год до пресловутых Нюрнбергских законов. Ему последовал регламент от 23 января 1935 г., представляющий собой первый законодательный акт расистского характера в Румынии. Не менее 80?% персонала всех промышленных, гражданских и торговых предприятий и 50?% членов их управленческих советов должны были быть «этническими румынами». Это являлось откровенной дискриминацией по отношению к гражданам другого этнического происхождения, в первую очередь евреев. Уже в 1936 г. прокуроры получили приказ пересмотреть румынское гражданство евреев, что фактически положило начало его действительной утрате несколькими годами позже. В декабре того же года одна из парламентских комиссий предприняла обсуждение проекта закона о пересмотре списков, посредством которых национальные меньшинства, включая евреев, получили гражданство. «Этот убийственный проект не стал законом, но правительство Тэтэреску промульгировало целый ряд других менее амбициозных декретов-законов, целью которых было исключение евреев из свободных профессий, финансов и других отраслей экономики».

Власти воспринимали евреев как основных противников румынского государства. Так, в докладе регионального инспектора полиции Бессарабии В. Густава от 22 мая 1937 г. говорилось: «Эти граждане иудейского вероисповедания, несмотря на все усилия, предпринятые для их сближения и превращения в лояльных граждан румынского государства, по причине своего воспитания, религии и по другим мотивам, остаются далеки от стремлений и духа румынского рода». Далее в докладе подчёркивается, что евреи «посредством различных публичных манифестаций… стремятся любой ценой выделиться в качестве отличного от остальных населения, как высшая по сравнению с местным населением раса, как народ хорошо организованный в среде другого народа, имеющий другую идеологию, другие устремления и другие цели, среди которых некоторые совершенно враждебны нашему государству». Евреи, по мнению регионального инспектора полиции, требуют «равных прав, но хотят иметь как можно меньше обязанностей… То, что объединяет их устремления, это сионистская идея, которая, однако, является лишь предлогом для их тесного единства, т. к. почти никто из распространителей этой идеи не уезжает в Палестину… Основным опасным элементом государственного устройства в Бессарабии являются евреи и их сообщества. Стихи, распространяемые в их кругах, стремительно расходятся, положение дел за Днестром представляется как завидное, и коммунизм поддерживается и пропагандируется молодыми евреями. Для реализации своих интересов в Бессарабии они имеют в своём распоряжении русскоязычную прессу, которую содержат и которой руководят».

В другом документе, докладе председателя межведомственной коммуны трудовой палаты Кишинёва префекту уезда Лэпушна, также отмечается, что трудовая палата перегружена «чуждыми нашему роду элементами». Это произошло по причине «покровительствующей» деятельности в отношении «этих элементов» со стороны «еврея Зильбермана». В нескольких документах, разработанных Генеральным комиссаром по нацменьшинствам, вопреки статистическим данным была преувеличена доля евреев в общем количестве населения страны. Они обвиняются в захвате руководящих высот в национальной экономике: «Евреи, составляющие 4,2% всего населения страны, владеют 31,1% от общего количества коммерческих и промышленных фирм Румынии, а румыны, составляющие 80% населения страны, владеют лишь 45,5?% их общего количества, остальные 20,4?% принадлежат оставшимся меньшинствам, которые вместе с евреями владеют 51,5?%, т. е. абсолютным большинством по сравнению с 20?% от общей численности населения Румынии, которые составляют национальные меньшинства. Ещё более удручающее положение — по отдельным провинциям. Так, в Буковине из 10 600 частных фирм 8 163 принадлежат евреям, т. е. 77?%. В Бессарабии из 29 576 фирм 18 683 принадлежат евреям, т. е. 56,1?%». Отсюда вывод: «Если к этим данным, доказывающим что треть всей торговли и промышленности страны в руках евреев, добавим подавляющее большинство коллективных фирм…, при невозможности установления их реальных владельцев, хотя ясно, что и они в руках евреев, то тогда необходимость принятия мер для национализации румынской торговли и промышленности становится острой необходимостью. Посредством этого мы защитим автохтонов от захватчиков чужаков».

Уже в ходе войны в телеграмме на имя короля Михая диктатор Антонеску, «руководитель государства», осудил освобождение евреев из трудовых лагерей, т. к. не «экономика первична, а борьба с евреями».

Как отмечается в итоговом докладе Международной комиссии по изучению Холокоста в Румынии, «сама Румынская православная церковь несла в себе сильнейшие антисемитские тенденции, как среди высших иерархов, так и в среде местного клира. Патриарх Мирон Кристя никогда не выступал против антисемитизма». Наоборот, он демонизировал евреев и высказался за их изгнание из Румынии:

«Хочется плакать от жалости над несчастным румынским народом, которому еврей высасывает и костяной мозг. Не реагировать против евреев, означает вести нас к гибели… Защита есть наш национальный и патриотический долг, а не «анти-Семитизм»… У вас много способностей и возможностей искать и найти для себя новое место, территорию, страну, родину пока ещё не заселённую никем… Живите, помогайте друг другу, защищайтесь, эксплуатируйте сами себя, но не нас и другие народы, у которых с этническим и талмудическим рафинированием отбираете всё богатство».

Возрос в 1930-е годы в политической жизни Румынии и вес ультранационалистических экстремистских группировок. Так, на последних демократических выборах межвоенного периода (декабрь 1937 г.) они получили почти четверть голосов. Во время судебного процесса над кликой И. Антонеску обвиняемый Е. Кристеску подчеркнул, что одной из основных причин такого успеха явилась финансовая помощь румынским экстремистам со стороны гитлеровцев: «Арманд Кэлинеску, с которым я был в очень доверительных отношениях… говорил мне: «В моём распоряжении имеется документ, подтверждающий, что легионерское движение, в особенности на выборах 1937 г., было профинансировано Нацистской партией Германии»… Мы точно знали, что легионеры обладают не более чем 300 000 лей, так что остальные расходы понесла Нацистская партия Германии». Национал-Христианская Партия Кузы и Гоги, возникшая в 1935 г. в результате объединения группировок обоих лидеров фактически сводила свою программу к лозунгам «Жиды — в Палестину!» и «Румыния — для румын!». Она и стала самой серьёзной антисемитской организацией Румынии. Этнократическая программа Никифора Крайника, воспринимаемая как программа НХП, предлагала изгнание евреев из экономической и политической жизни страны. Национал-христианская доктрина объявляла Румынию страной, более других подвергшейся засилью евреев, которых следовало любыми легальными способами вынудить покинуть страну, и «пусть они выполняют свои сумасшедшие заветы где угодно, обрабатывая свою землю, как и все остальные народы». Кузисты утверждали, что нельзя допустить, чтобы «класс пришельцев, являющихся носителями чужой крови, чужой веры,.. сумел изолировать правящий класс от класса сельских работников и сам стал когда-нибудь правящим классом румынской нации». В одной из своих парламентских речей Октавиан Гога выступил против румынской прессы, «так как она не делается румынами. Люди, не имеющие участков на румынских кладбищах, считают, что имеют право формировать души, направлять наши мысли и представляют себе, что наша мораль это их собственность. Они ощупывают всё это своими грязными лапами, стремясь морально осквернить румынское общество».

И эти «защитники рода» были очень активными, стремясь дойти до каждого избирателя. Так, в докладе квестуры полиции г. Измаил от 27 апреля 1934 г. региональному инспектору в Кишинёв отмечалось, что в ночь с 18 на 19 апреля в Новой Килии «на стене дома одного жителя города был найден кузистский манифест». Содержание этого, с позволения сказать, «документа» очень многозначительно, поэтому мы воспроизведём целиком его содержание: «Долой жидов. Жид ездит верхом на христианине. Только последний начал пахать, а жид уже сел ему на спину. Пашите, сейте и жиду курей кормите. Он один ест — кукурузу берёт по 12 лей за пуд, даром. Долой жидов в Палестину! Да здравствует Куза и знак свастики. Эта партия защитница креста (христианства). Голосуйте за освобождение от жидов». При всём их примитивизме, материалы такого типа, будучи предназначены для самых отсталых категорий избирателей, были очень доступными, а значит эффективными. Они встречаются очень часто и стали правилом на всей территории Румынии.

10 июня 1934 г. во время одного из собраний кузистов в городке Арциз узда Четатя Албэ (Белгород-Днестровский) председатель местной организации Протопопеску подчеркнул, что ЛНХО является «единственной партией, способной… избавить страну от евреев», этих «эксплуататоров христианского населения». Многими участниками этого сборища делались декларации, что евреи являются «общими врагами всех христиан», что «румынский народ более не может терпеть евреев паразитов», которые «захватили всё в этой стране: торговлю, промышленность и даже сельское хозяйство». А «для того, чтобы евреи не смогли большевизировать Румынию… все христиане, вне зависимости от их этнического происхождения, должны стать членами ЛНХО и работать в её составе плечом к плечу с титульным румынским народом». Легионерское движение, отпочковавшееся от НХП и ставшее под руководством Корнелия Зеля Кодряну вполне самостоятельным, не скрывало своей антисемитской сущности, ставшей основой его доктрины. Ион Илиеску назвал Легионерское движение «экстремистской, антисемитской, ксенофобской, антидемократической и пронацистской партией».

Следует, однако, подчеркнуть, что обе группировки были очень близки идеологически, что предопределило заключение между ними 9 февраля 1938 г. «соглашения о примирении». Легионеры смотрели на всё отрицательное в жизни Румынии через антисемитскую призму: евреи представляли «великую опасность» для самого существования «румынского рода». Они объясняли это слишком большим количеством «наводнивших страну жидов», их компактным проживанием в городах, где они составляли среднее сословие и «твёрдо стремились к захвату всех руководящих должностей в Румынском государстве», невозможностью ассимиляции евреев, «духом коррупции, заразившим этическую жизнь страны», усиливающейся тенденцией к иммиграции, стремлением к «созданию произведений румынского искусства и культуры во имя румынского народа, но в иудейском духе, что является не просто чудовищным, но и противоестественным».

Эти примитивные и антигуманные идеи не только не встретили ни малейшего отпора со стороны властей, но были даже поддержаны и стимулировались ими. Бессарабия считалась легионерами источником пополнения сил, но одновременно и тем местом, откуда исходила «огромная опасность еврейского потока и коммунистического движения». Антиеврейская кампания напоминала средневековую «охоту на ведьм». Так, 3 февраля 1930 г. К. З. Кодряну организовал на окраине Кагула собрание с участием примерно 5 000 человек. Он заявил, что совершил «второе пришествие на землю Бессарабии» и выразил своё твёрдое намерение спасти страну от «коммунистической опасности и всеразрушающей жидовской опасности». Первым основным объектом антиеврейской пропаганды стали магазины и лавки, принадлежащие евреям. Акции, направленные против них, обычно носили форму бойкота, т. к. нацисты считали, что «карман — самое чувствительное место еврея». Обычно легионеры блокировали входы в магазины, принадлежавшие евреям, а также метили их особыми знаками. В этом контексте газета бессарабской организации «Железная Гвардия» (Garda de Fier) от 9 апреля 1933 г., в связи с бойкотом германских товаров, начатым еврейским населением всего мира, опубликовала протест «Румынскому Правительству» против бессарабских евреев, в котором легионерское руководство края заявило, что бойкот гитлеровской Германии якобы сказывается отрицательно на отношениях Румынии с фашистским рейхом, «освободившимся от иудео-коммунистической опасности».

В качестве ответной меры евреям был объявлен контрбойкот, запрещающий легионерам покупать любые товары у евреев, обращаться за консультациями к адвокатам и врачам евреям. В приказе легионерам говорилось: «Ничего не покупайте у жидов. Не читайте жидовские и продавшиеся жидам газеты. Не разговаривайте с жидами и не протягивайте им руки. Не обращайтесь за консультациями к адвокатам и врачам жидам, и не покупайте лекарства в жидовских аптеках». На этой же странице перечислялись «кишинёвские газеты, руководимые жидами», и подчёркивалось, что «все эти газеты чужды интересам румынского рода». На следующей странице под рубрикой «Ответ на провокацию» легионерская публика была проинформирована о том, что черновицкие жиды вели себя чрезмерно нагло… Местные христиане (читай: легионерско-фашистское хулиганьё, молчаливо поддерживаемое властями), уставшие от такой наглости, заслуженно проучили жидов, избив их от всей души» (читай: устроили погром).

Даже после убийства премьер-министра И. Г. Дука 29 декабря 1933 г. тремя легионерами власти не предприняли реальных шагов для пресечения фашистского движения в Румынии. После истечения 10 декабря легального срока для роспуска Железной Гвардии, легионеры основали партию «Всё для народа» и продолжили свою легальную деятельность, используя в качестве пропагандистских органов газеты «Ось» (Axa) и «Добрая весть» (Buna vestire).

В вопросах внешней политики позиция Легионерского движения сводилась к отрицанию традиционных альянсов Румынии с Западом, а её деятельность в Лиге Наций считалась «политической ошибкой». Легионеры выступали за внешнеполитическую ориентацию страны в сторону Германии и Италии.

В межвоенный период «десятки газет и журналов… при попустительстве и поощрении властей настойчиво и каждодневно насаждали юдофобство. Во время пребывания у власти в конце 1937 — начале 1938 г. профашистского правительства Гоги-Кузы, в составе которого министром обороны являлся Ион Антонеску, по улицам городов и местечек шастали банды молодчиков со свастиками, дубинками и антиеврейскими призывами».

Многочисленные ультранационалистические организации, при попустительстве и даже поощрении властей, требовали тотального увольнения евреев из армии, отмены договоров об аренде государственных лесов, экспроприации еврейской городской и сельской собственности, лишения их гражданских прав и даже изгнания всех евреев из Румынии. Суды же, если дело доходило до них, как правило, оправдывали погромщиков. Так, к примеру, в 1923 г. был раскрыт заговор Лиги Национал-Христианской Обороны с целью убийства премьера И. Брэтиану за предоставление евреям гражданских прав. Заговорщиков арестовали, и был инициирован судебный процесс, однако суд вынес им оправдательный приговор. Во время судебного процесса обвиняемый И. Моца застрелил из пистолета другого подсудимого, подозреваемого в предательстве. Однако и это преступление было оправдано, т. к. было объявлено «действием по оздоровлению общества».

В мае 1924 г. Кодряну, совместно с другими членами своей организации, был арестован по приказу префекта Ясской полиции. После освобождения он застрелил префекта из пистолета в его рабочем кабинете. Но и на этот раз фашистский убийца был оправдан судом и получил ореол «национального героя».

Положение евреев стало всё более и более осложняться после прихода Гитлера к власти в Германии. Именно после этого в Румынии усилились профашистские партии и организации, стал бурно расти государственный антисемитизм, издавались законы, ограничивающие любую деятельность евреев. Именно тогда самый широкий размах, как уже отмечалось, приняло легионерское движение, руководимое «капитаном» Корнелиу Зеля Кодряну.

Глубинные антисемитские настроения существовали и среди румынских военных. В первую очередь проникают и усиливаются фашистские идеи в рядах офицерского корпуса румынской армии. Так, в одном из секретных донесений румынской полиции отмечается, что «среди членов «Железной Гвардии», в особенности в Бессарабии, находятся многие офицеры и унтер-офицеры всех родов войск, чьи имена держатся в секрете и которые способствуют также и в финансовом плане делу поддержки организации». В другом документе того же плана отмечается: «Истинным является тот факт, что офицеры и унтер-офицеры симпатизируют антисемитским движениям». Показателен ещё один документ, отправленный военными одному высокопоставленному полицейскому чиновнику. Речь идёт о письме начальника штаба 3-го армейского корпуса полковника И. Штефэнеску префекту уезда Лэпушна, в котором последнего обвиняют в невыполнении желания короля изгнать евреев со всех административных постов. Внимание Легиона было «в первую очередь направлено в сторону молодых офицеров и курсантов военных училищ. Присутствие легионеров в армейской среде, среди офицеров запаса, облегчило переход на позиции легионерского движения многочисленных молодых офицеров и унтер-офицеров. Были заблудшие и в среде старших офицеров».

В этом смысле не является безосновательным вывод о том, что в годы войны безжалостное истребление евреев румынской армией не явилось чем-то случайным. Для того, чтобы оправдать истребление евреев, ещё до вступления Румынии в войну Генеральный штаб этой страны разработал документ, в котором говорилось: «Следует отметить, что большинство подстрекателей и бунтовщиков состоит из еврейского элемента, являющегося генератором распада организованных государств». А дорохойский погром от 1 июля 1940 г., унесший 50 еврейских жизней, полностью подтверждает наш вывод о господстве антисемитского духа в румынской армии. В этом смысле А. Шафран вспоминает, что в детстве, в г. Бакэу, он «приходил к отцу в Бейт Мидраш и часто видел там еврейских бессарабских солдат. Они приходили… в слезах, т. к. командир и сослуживцы избивали их, обвиняя в том, что «бессарабские жиды» недостаточно патриотичны». По мнению академика Удлера, «ответственность за ограбление и уничтожение евреев Бессарабии, Буковины, Транснистрии (Приднестровья – ред.) и Старого Королевства несут не только военные, но и идеологи румынского фашизма и расизма. Своими писаниями и выступлениями они отравили сознание рядовых, зачастую малообразованных кузистов и легионеров и подвели их к совершению, с невиданной жестокостью, массовых убийств. Среди апологетов румынского нацизма, пропагандистов ксенофобии и ярого, звериного антисемитизма были университетские профессора, учёные, даже академики, писатели, журналисты, вожди политических партий, министры, священники, врачи и др.». Эту же мысль высказывает и К. Хитчинс, подчёркивающий, что «в межвоенный период типичные формы… агрессивного антисемитизма были присущи Николае К. Пэулеску, профессору философии Бухарестского университета, и Александру К. Куза, профессору политэкономии Ясского университета. Первый был убеждён, что румынские евреи, — уже господствующие в торговле и промышленности, — не успокоятся, пока не обратят в рабов всё автохтонное население и не превратят страну в новую Палестину. Как и Пэулеску, Куза считал, что евреев никогда не удастся ассимилировать, поэтому по причине «паразитического» образа жизни, религии и «дегенерировавшей расовой примеси», их следует изгнать из страны». Нае Ионеску считался идеологом легионерского движения, хотя никогда формально не был активным членом Железной Гвардии. Как отмечает генерал Платон Кирноагэ, «90?% всех румынских священников были легионерами или симпатизировали им».

Даже великий румынский философ Мирча Элиаде, после своего перерождения в легионаризм в 1936–1937 гг., отмечал, что евреи представляют основную этническую опасность для румынского народа: «Со времён войны и по настоящее время евреи захватили сёла Марамуреша и Буковины и стали абсолютным большинством во всех городах Бессарабии… На Бугече более не услышишь румынской речи, в Марамуреше, Буковине и Бессарабии говорят на идише, погибают румынские сёла… Прекрасно осознаю, что евреи начнут вопить, что я антисемит, а демократы, что хулиган и фашист… Было бы абсурдным ожидать от евреев, чтобы они согласились стать меньшинством с определёнными правами и многочисленными обязанностями — после того как испили из сладкой чаши власти и завоевали столько командных постов. Евреи борются из-за всех сил за удержание имеющихся позиций и находятся в ожидании будущего наступления».

Изучая и анализируя ситуацию в Румынии в межвоенный период, можно смело констатировать, что страну захлестнул поток антисемитизма, охвативший широкую гамму политического спектра. Как пишет румынский историк Флорин Константиниу, «проявления коллективного психоза сигнализировали о больном обществе, в котором не только политические лидеры, но и весь румынский мир был охвачен в 1930-е годы самой настоящей коллективной истерией». Т. о., исходя из изложенных и проанализированных выше фактов, можно смело утверждать, что этот психоз был спровоцирован и культивирован в обществе не только экстремистскими, ультранационалистическими группировками, но и официальными структурами румынского государства. В этом смысле очень показательным является вывод Международной комиссии по изучению Холокоста в Румынии периода Второй мировой войны: «Было ли это действительным наследием Великой Румынии? Есть множество примеров политического, культурного и религиозного характера, которые можно привести в пользу тезиса, что антисемитизм следует рассматривать в качестве составной части всей истории Румынии».