Сурский и Казанский рубеж: Волжский рубеж в Татарской АССР (1941–1942) / В.Т. Сакаев

Строительство Волжского оборонительного рубежа в Татарской АССР (1941–1942 гг.)

В середине октябре 1941 г., после начала немецкого наступления под Москвой, советское руководство в лице Государственного комитета обороны СССР (ГКО СССР) приняло решение о сооружении Волжского оборонительного рубежа, который должен был остановить немецкие войска на подступах к Уральскому промышленному району. Составной частью Волжского оборонительного рубежа стал Казанский обвод.

Высшее руководство ТАССР в лице бюро обкома партии приступило к организации работ на строительстве 16 октября 1941 г., когда было получено сообщение наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии о решении ГКО. Бюро Татарского обкома ВКП(б) поручило председателю СНК ТАССР С.Х. Гафиатуллину и наркому внутренних дел ТАССР Г.Х. Габитову в суточный срок разработать практические мероприятия по его осуществлению.

22 октября бюро Татарского обкома, на основе присланного аналогичного документа Куйбышевского обкома ВКП(б), издало постановление о немедленном начале работ по сооружению рубежа на всем его протяжении, обратив первоочередное внимание на возведение противотанковых препятствий. Первую очередь строительства надлежало завершить к 1 декабря 1941 г. Непосредственно организацией строительства должен был руководить председатель СНК ТАССР С.Х. Гафиатуллин. Для этого он был утвержден в должности заместителя начальника IV-го Управления оборонительных работ Народного комиссариата обороны СССР (ГУОБР НКО СССР). Во главе созданных 7-ми Военно-полевых строительств (ВПС) были назначены высшие руководители республики, в том числе заместители председателя СНК ТАССР Ф.М. Ковальский и З.В. Тинчурин, секретари Татарского обкома ВКП(б) А.Г. Барышников, Р.Г. Хамидуллин, И.М. Ильин, заместитель наркома внутренних дел ТАССР С.С. Киселев, председатель Комиссии партийного контроля ЦК ВКП(б) по ТАССР И.Е. Шмельков и др. Первых секретарей горкомов и райкомов партии обязали в трехдневный срок провести мобилизацию населения, причем особо указывалось, что каждый мобилизуемый должен быть одет и обут по-зимнему и должен иметь при себе «запасную смену белья, полотенце, рукавицы или варежки, постельные принадлежности, котелок или миску, ложку и кружку». Республиканским наркоматам предписывалось создать на местах строительства сеть предприятий торговли, общественного питания, медицинского обеспечения и культурного обслуживания. Прокурору ТАССР Д.Н. Исупову указывалось организовать уголовное преследование лиц, уклоняющихся от мобилизации или противодействующих ей.

Всего по ТАССР предполагалось мобилизовать около 281,9 тыс. человек, в том числе из Казани и Зеленодольска – 92,5 тыс. и из 36 сельских районов – 189,3 тыс., а также 12660 лошадей, 162 трактора, 71 автомашину [1]. Заместитель председателя СНК ТАССР Н.П. Шибдин осуществил размещение заказов на производство необходимых инструментов. Причем проект решения о заказах был разработан к 6 ноября, подписан Н.П. Шибдиным 12 ноября, а срок выполнения по разным предприятиям устанавливался 7–15 ноября! К тому же к выполнению заказа привлекались местные предприятия, зачастую не имевшие соответствующей базы для их реализации, как, например, жиркомбинат, фабрика «Спартак», льнокомбинат, фабрика кинопленки и т.д. [2]

28 октября бюро Татарского обкома ВКП(б), на основании приказа начальника IV-го стройуправления ГУОБР НКО, сократило наряды на мобилизацию до 180 тыс. человек, которые предполагали взять из 20 сельских районов и из г. Казани [3]. 3 ноября бюро обкома провело проверку выполнения своих решений от 22 октября и выяснило, что отмобилизовано всего 104,7 тыс. человек, из них более 26 тыс. все еще находятся в пути, на рубеж прибыло всего 2849 лошадей, 61 трактор и 33 автомашины, то есть наряды в требуемом объеме выполнены не были [4].

В Казани мобилизация происходила крайне неорганизованно и в большой спешке. Людей отправляли в течение нескольких часов, чаще всего прямо с рабочего места, кто в чем был одет, домой не отпускали, опасаясь последующей неявки. В результате люди в летних галошах и, даже в тапочках, шли пешком из Казани до трассы строительства несколько десятков километров и многие получали обморожения еще по дороге. Все указания бюро обкома о теплой одежде, обуви и т.д. полностью игнорировались. Массовым явлением стала отправка на строительство калек, заразно больных, выздоравливающих раненых, дряхлых стариков, несовершеннолетних и даже беременных на 6-9 месяце. Так, на одном только ВПС № 3 из 11 тыс. присланных рабочих оказалось 67 женщин беременных на 8 месяце, 234 человека – больных и калек, а также 2433 человека – не имеющих зимней одежды и обуви [5].

Но даже такими методами власти Казани к 13 ноября, т.е. на 22-й день мобилизации, вместо требуемых 65 тыс. сумели отправить лишь 31,5 тыс. человек. Более того, ни один городской и сельский район план по мобилизации населения даже к 24 ноября не выполнил (на все ВПС к этому дню прибыло от 30 до 50% от требуемого количества рабочих). К середине декабря на рубеже все еще недоставало 70 тыс. рабочих. Только во второй половине декабря, после личного вмешательства Л.П. Берии, численность рабочих из Татарской АССР достигла своей высшей отметки – 108 тыс. [6].

Важно подчеркнуть, что причины невыполнения заключались не столько в халатности районных властей, сколько в непродуманности решений бюро Татарского обкома, т.к. массовое отвлечение людей на возведение Казанского обвода фактически вело к срыву других заданий. Поэтому, например, руководители Больше-Тарханского района ТАССР вместо 8800 человек выделили лишь половину, а остальных дать отказались, т.к. одновременно жители указанного района решением ЦК ВКП(б) обязывались в 10-тидневный срок закончить обмолот зерна и сдачу хлебопоставок [7].

Неудовлетворительно работали на строительстве и инфраструктурные подразделения: торговые организации не смогли создать сеть с правильным распределением продуктов, учреждения здравоохранения – предотвратить возникновение эпидемий, «Союзтехрадио» – обеспечить связью и т.д. [8] В некоторой части это можно объяснить ослаблением контроля бюро обкома за выполнением своих решений, т.к. 29 октября 1941 г., в связи созданием 11-го управления оборонительного строительства (далее 11-е УОС), которому было поручено ведение строительства на территории ТАССР, с республиканских властей была снята прямая ответственность за ход работ на рубеже [9].

Руководящий состав полевых строительств и инженерно-технический персонал был мобилизован из республики и по большей части, по утверждению начальника 11-го УОС И.С. Шикторова, не имел не только опыта оборонительного строительства, но и даже опыта руководства крупными массами людей. В качестве начальников ВПС работали секретари обкома и наркомы. Начальники строительных участков и рабочих колонн назначались из числа секретарей райкомов и руководителей райисполкомов. В качестве руководителей среднего звена были командированы работники районных партийных, советских и хозяйственных органов. Низшее звено ИТР целиком состояло из студентов, не имевших практических навыков работы [10].

Мобилизация на строительство рабочих промышленных предприятий срывала выполнение производственных планов, т.к. оставляла предприятия без необходимого количества рабочих рук [11]. Стремясь избежать срыва выполнения планов хозяйственные руководители апеллировали к вышестоящим отраслевым инстанциям – наркоматам РСФСР и СССР – и всячески пытались освободить своих рабочих от  мобилизации, либо свести ее к минимуму. Райкомы и обком в свою очередь грозили директорам партийными санкциями. По предложению первого секретаря обкома А.М. Алемасова, VI-й ноябрьский объединенный пленум Татарского обкома и Казанского горкома 1941 г. постановил считать такие действия директоров предприятий «сопротивлением делу создания укрепленного района» и «антипартийным поведением» со всеми вытекающими отсюда последствиями [12]. Весь период строительства по этому поводу шла интенсивная переписка между центральными и республиканскими властями и, надо отдать должное А.М. Алемасову и другим руководителям Татарского обкома, умевшим жестко отказывать на различные просьбы, ходатайства и даже требования высокопоставленных чиновников наркоматов и даже СНК СССР (таких, например, как Г.М. Маленков) об освобождении от мобилизации рабочих оборонных предприятий [13].

Характерной чертой управления строительством была огромная роль в нем сотрудников системы госбезопасности. Так, лично курировал возведение рубежа нарком  внутренних дел СССР Л.П. Берия (именно за его подписью приходили суточные графики выполнения работ для каждого ВПС [14]); со стороны Главного управления оборонительного строительства НКО (ГУОС НКО СССР) контроль за строительством осуществлял комиссар госбезопасности II-го ранга К.И. Павлов; сам начальник 11-го УОС И.С. Шикторов был старшим майором госбезопасности; начальником ВПС № 5 был заместитель наркома внутренних дел Татарской АССР С.С. Киселев и т.д. Причем значительное количество представителей органов госбезопасности в руководстве строительством было вызвано не столько интересами обеспечения секретности строительства, сколько «особыми» организаторскими способностями людей из «органов», связанными с их принадлежностью к карательной системе. Например, только старший майор госбезопасности И.С. Шикторов мог позволить себе, не имея на то юридических оснований, издать 24 ноября 1941 г. приказ № 05, назначавший из числа армейских офицеров, формально ему не подчинявшихся, ответственных за рекогносцировки на каждом участке, и запрещавший рекогносцировочным группам вносить какие-либо изменения в уже утвержденные схемы строительства, даже если рекогносцировка проведена с ошибками. Тем самым была устранена важнейшая причина задержки строительства – забраковка и переделка уже сданных рекогносцировочных материалов [15].

Сооружение Казанского оборонительного рубежа стало тяжелым испытанием для жителей Татарской АССР, т.к., по верному выражению первого секретаря обкома ВКП(б) А.М. Алемасова, для его строительства «республике ничего не дано, кроме большевистского приказания – сделать» [16]. Почти все материалы и инструменты получали на месте: например, из 234,3 тыс. лопат из центра были получены только 42 тыс., из 34,2 тыс. ломов – лишь 2,5 тыс., из 18,3 тыс. кувалд –  только 1000 штук и т.д., и то большая часть из этого количества прибыла на строительство после его окончания! Материалы и инструмент пришлось изымать и даже конфисковывать у местных предприятий и населения. Не были созданы на сооружении рубежа и приемлемые условия для жизни и работы: фактически каждый пятый прибывший на строительство заболел, обморозился или получил травму, 28 строителей погибло [17]. Республика вынуждена была за счет собственных фондов полностью обеспечивать продовольствием всех мобилизованных граждан. И, если со снабжением горожан дело обстояло более или менее удовлетворительно, то снабжение колхозников находилось в чрезвычайно тяжелом положении: не подвозился вовремя хлеб, не хватало соли, воды и т.д. [18] Характерно, что перебои со снабжением были не только у отдаленных, как например Агрызский, но и у близлежащих к строительству районов, как, например, Столбищенский и др [19].

Тяжелые условия работы вызывали массовое недовольство строителей рубежа. Областные и центральные партийные органы, редакции газет буквально заваливались жалобами. В заявлениях сквозила обида на власти, обманом мобилизовавших людей без учета семейных и материальных условий на «каторжные работы», задерживающих их на строительстве более трех месяцев вместо обещанного одного, не сумевших должным образом организовать нормальные бытовые условия и снабжение. Нередко обида доходила до прямых угроз и обвинений во вредительстве [20]. Пресечь подобные настроения было практически невозможно. Обком пытался подавить их обнародованием в стенгазетах приговоров суда над дезертирами и уклонистами с трудового фронта и массовой пропагандой доклада И.В. Сталина, посвященного 24-й годовщине Октябрьской революции, особо подчеркивая, что коллектив строителей выполняет задачу, поставленную самим И.В. Сталиным [21]. Но, видимо, это не возымело действия, так как случаи уклонения от мобилизации, дезертирства и невыхода на работу приобрели на строительстве массовый характер.  Только с ВПС № 1, по сообщению Ф.М. Ковальского, в ноябре 1941 г. из 30 тысяч мобилизованных дезертировало 800 человек, а из оставшихся – 4,5 тыс. человек не выходили на работу, в том числе 1,5 тыс.– без всяких оправдательных причин. По Чистопольскому району к концу декабря 1941 г. было зафиксировано 117 случаев дезертирства, по Балтасинскому району за декабрь дезертировало не менее 137 колхозников, по Ципьинскому – более 600 колхозников, причем главной причиной дезертирства служил недостаток продовольствия и фуража [22].

В декабре 1941 г. обстановка на фронте изменилась и строительство рубежа потеряло свою актуальность. Строительство заволжского рубежа было прекращено 30 декабря 1941 г. приказом Л.П. Берии. 5 января 1942 г. поступило распоряжение вести строительство Казанского обвода только на глубину первых двух рот батальонного района и только на главных направлениях. Однако под давлением руководителей республики, видимо опасавшихся возможного нового наступления немцев, 11-е УОС проигнорировало это распоряжение и прекратило строительство лишь в отдельных батальонных районах [23]. Только после жестких указаний Л.П. Берии закончить строительство к 25 января 1942 г. началось полномасштабное свертывание работ [24].

К сожалению, несмотря на приложенные усилия, рубеж не стал мощным укреплением. Он сооружался лишь на глубину двух первых рот батальонного района первого эшелона, то есть не был глубоко эшелонирован. Огневые точки были подготовлены по большей части под калибр батальонной 45-мм и в меньшей степени полковой 76-мм артиллерии, огневых точек для орудий более крупного калибра вообще не было. Почти две трети из сооруженных ДЗОТов имели только легкое деревянное перекрытие [25]. Не везде строились отсечные противотанковые препятствия, объемы земляных работ вместо запланированных 20 млн. кубометров составили только 5 млн.

Таким образом, сооруженный рубеж не соответствовал первоначально задуманным показателям. Материальные ресурсы ТАССР изначально не могли обеспечить потребностей такого масштабного строительства. Неизбежным итогом стало невыполнение или некачественное выполнение принятых решений и планов. Недостаток материальных ресурсов повсеместно компенсировали перенапряжением человеческих сил. И все же возведение рубежа в тех условиях являлось необходимой мерой, и следует отдать должное жителям Татарстана, которые приложили все силы для его сооружения.

[1] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 119. Л. 97; Д. 120, Л. 94, 103-110.

[2] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 119. Л. 113-114.

[3] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 119. Л. 116.

[4] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 120. Л. 11-13.

[5] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 127. Л. 11.

[6] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 481. Л. 5, 27.

[7] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 17. Л. 32, 112; Д. 127. Л. 4-11, 19, 22, 31; Д.131. Л. 184.

[8] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 127. Л. 28.

[9] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 481. Л. 3.

[10] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 243. Л. 40-47; Д. 481. Л. 16, 26, 110; Д. 482. Л. 13-16 об., 23.

[11] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 17. Л. 38.

[12] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 17. Л. 31-32, 78, 166-168; Д. 131. Л.184; Д. 149. Л.14; Д. 243. Л. 1.

[13] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 243. Л. 22-23, 30-32, 52, 77-78, 82; Д. 482. Л. 1-4, 10.

[14] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 127. Л. 31; Д. 142. Л. 81-82.

[15] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 127. Л. 37; Д. 481. Л. 10.

[16] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 17. Л. 140.

[17] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 481. Л. 40-43.

[18] ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 5, д. 138, л. 101; д. 142, л. 102; д. 481, л. 6, 31-35.

[19] ЦГА ИПД РТ, ф. 15, оп. 5, д. 482, л. 26-29, 30.

[20] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 243. Л. 15-22, 33, 55-57об.; Д. 482. Л. 8-8об., 11-12.

[21] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 203. Л. 82-83.

[22] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 127. Л. 4; Д. 138. Л. 89, 101; Д. 142. Л. 102; Д. 243. Л. 86; Д. 482. Л. 30.

[23] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д.  481. Л. 3-4.

[24] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 481. Л. 6.; Д. 482. Л. 25-25 об., 34-34 об.; Д. 502. Л. 2;

[25] ЦГА ИПД РТ. Ф. 15. Оп. 5. Д. 481. Л. 8, 21.

В.Т. Сакаев - кандидат исторических наук, доцент, научный сотрудник, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (г. Москва)