Военные священнослужители в сербской и югославской армии (1839-1941) / Милян Милкич

Королевство Сербия

В Королевстве Сербия монарх выступал в роли защитника всех признанных конфессий, а конституция гарантировала право свободного отправления обрядов и создания верующими собственных организаций согласно религиозным канонам. Духовные потребности солдат православного, мусульманского и иудейского вероисповедания регулировались нормативными документами (военными законами, уставами службы, постановлениями и приказами), которые принимались в течение всего процесса развития и модернизации вооруженных сил Сербии. Мусульмане и евреи пользовались всеми правами и льготами, которые предполагало их вероисповедание. Благодаря указу князя Михаила Обреновича от 30 мая 1868 г. в Княжестве Сербия признавалось существование мусульманской общины^[1]. В разделе Устава службы, посвященном богослужению (пункт 389), говорится, что солдаты-мусульмане, если обстоятельства службы позволяют, вправе оставить ее и получить увольнение в те дни, когда им необходимо молиться^[2]. Дабы уважить религиозные чувства мусульман и предоставить им возможность посещать мечеть, в ходе призыва их направляли в гарнизоны, в которых было больше их иноверцев, и в те города, где имелась мечеть. Во время Первой мировой войны в сербской армии служили два военных имама: Мехмед Хашимич и Абдул Баки. Солдаты-мусульмане регулярно отмечали праздники своей конфессии[3]. Последователи иудаизма также имели все условия, чтобы, находясь на военной службе, удовлетворять свои духовные потребности. Солдатам-иудаистам, несшим службу в постоянном составе, с 12 мая 1880 г. разрешалось отправляться домой на время религиозных праздников. Они имели право питаться особым образом, дабы соблюдать соответствующие каноны веры.

Православные военные священники введены в состав вооруженных сил в результате принятия 10 июня 1839 г. «Устроения гарнизонного войска». Несение религиозной службы в сербской армии регулировалось первым военным законом, который был принят 12 ноября того же года[4]. Количество штатных должностей военных священников менялось по мере развития сербской военной организации. В соответствии с «Устроением гарнизонного воинства» (22 января 1845 г.) и «Законом об устроении военного штаба регулярной армии» (8 ноября 1862 г.) при штабе появился один штабной священник. «Устройство совокупной армии» от 24 февраля 1876 г. (по старому стилю) определяло состав командования во время войны. Главному командованию полагался военный епископ, а командованию дивизии и бригады – по одному священнику. Реформаторским Законом об устроении армии от 5 января 1883 г. установлена должность военного протоиерея, совершавшего обряды в столице. В других гарнизонах привлекались местные священники, которых призывали на военную службу согласно штатному составу и организационной структуре соответствующих частей, каждая из которых составляла список священников, обязанных явиться для исполнения военной обязанности. 12 февраля 1883 г. была утверждена организационно-штатная структура армии, предполагавшая формирование пяти дивизий 1-го призыва, пяти дивизий 2-го призыва и 60 батальонов 3-го призыва. В центральном штабе армии и в штабах дивизий появились по одному военному протоиерею. В полковые штабы получили распределение по одному священнику, а в частях 2-го призыва по одному священнику появилось при штабах пехотных и артиллерийских полков, а также кавалерийских дивизионов.

Организационно-штатная структура армии от 18 февраля 1899 г. предусматривала должность военного протоиерея при штабах дивизий регулярной армии. Кроме того, в штабы полков (пехотных, полевой и горной артиллерии) и кавалерийской дивизии регулярной армии в ситуации их полной мобилизации и при достижении штатов военного времени назначался военный священник запаса. При штабе пехотного полка народной армии 1-го и 2-го призывов находилось по одному священнику-военнообязанному.

Закон об устройстве армии от 9 февраля 1901 г. предусматривал штатных, внештатных и почетных военных священников. К первой категории относились, во-первых, военные протоиереи, имевшие один класс, соответствовавший чину майора; во-вторых, военные священники, разделенные на два класса, соответствовавших чину капитана 1-го класса и капитана 2-го класса; в-третьих, военные диаконы, также разделенные на два класса. Штатные священнослужители назначались королевским указом, а распределялись по местам службы приказом военного министра.

«Изменениями и дополнениями к Закону об устройстве» армии от 13 апреля 1904 г. упразднялась должность штатного военного священника, как и в целом военно-священническая специальность, ставшая жертвой политики сокращения военных расходов. В ходе парламентского обсуждения, реагируя на критические замечания депутатов, военный министр Радомир Путник заявил, что, согласно принятому решению, впредь станут привлекаться внештатные священники на гонораре вместо «военных протоиереев и священников, получавших высокое жалованье»[5]. Негативные последствия этого закона особенно проявились в ходе Первой мировой войны, прежде всего, по причине недостаточного числа священников, обученных выполнять военные обязанности, а также из-за отсутствия ясных критериев отбора кадров[6].

В эпоху Балканских войн и Первой мировой за службу всех военных священников в Сербской армии отвечал референт по делам конфессий. Согласно штатному устройству, соответствующая должность имелась в Адьютантском отделе Общевойскового отделения Военного министерства. Мнение референто имела решающее значение при назначении и распределении военных священников. При назначении или переводе инициатива исходила от командира части (начальника учреждения), а окончательное решение принимал референт, оценивавший службу и личные способности каждого военного священника. Принципиальное согласие на назначение давал и Сербской митрополит Димитрий, особенно, в 1914-1915 гг. Что касается 1915-1916 годов, можно говорить только о нескольких подтвержденных документами случаях, когда запрашивалось согласие митрополита[7]. Во время Первой мировой войны при назначении священников в военные госпитали последнее слово оставалось за начальником Санитарного отделения Верховного командования. А на Салоникском фронте для назначения сербских священников в союзнические госпитали требовалось согласие командующего Восточной армией.

Военные священники, которые, получив распределение в войска, участвовали в Балканских войнах, встретили в тех же частях начало Первой мировой. 12 октября 1915 г. приказом военного министра произведен новый набор священников. На следующий день список с распределением военное министерство выслало Верховному командованию с указанием, что новоназначенных следует немедленно направить к месту выполнения службы, а прежних священников освободить от таковой. На 404020 солдат, которыми располагала сербская армия в день начала наступления противника 6 октября 1915 г., приходилось 92 священника. После реорганизации армии на Корфу проблема окормления военнослужащих снова стала актуальной. Поэтому во исполнение Распоряжения о распределении военных священников от 27 марта 1916 г. 62 человека получили назначения в войска. В последовавший период священники по служебной необходимости распределялись и в другие части (так в тексте – прим. переводчика).

Во время Первой мировой войны в сербской армии наряду с православными священниками служили два имама и один раввин[8]. Имам из Шабаца Мехмед Хашимич с начала войны до октября 1915 г. находился в 6-м пехотном полку 2-го призыва, в Мусульманском батальоне Дринской дивизии 2-го призыва, а затем при ее штабе до прибытия на Корфу, после чего он вернулся в свой полк. Военным имамом 2-го пехотного полка Дринской дивизии Хашимич оставался вплоть до 20 мая 1919 г. Абдул Баки в 1917-1918 гг. был военным имамом Командования г. Салоники. Приказом начальника штаба Верховного командования от 27 декабря 1916 г. Шалом Русо назначен первым военным раввином. Во время войны евреям-военнослужащим разрешали посещать синагогу в Салониках для участия в праздничных службах[9]. О положении солдат-католиков пришлось задуматься в 1917 г., когда встал вопрос принятия ими присяги.

Согласно опубликованным работам и доступным документам, во время Первой мировой войны – с 28 июля 1914 г. по 11 ноября 1918 г. – службу в сербской армии прошли 234 военных священнослужителя, включая двух имамов, одного раввина и двух диаконов[10]. Напоминаем, что приведенные данные отражают совокупное число священников, которые в разные периоды служили на определенных должностях. Указанное число не учитывает иеромонаха Виктора Любичича, который получил назначение в качестве священника сербской армии после официального завершения войны – 10 декабря 1918 г.

Во время Первой мировой войны священники проходили службу в сербской армии в соответствии с изданным еще 9 июня 1876 г. Положением об обязанностях военных священников при Верховном командовании, командовании дивизий и командовании бригад[11]. Согласно документу, военный епископ – главный военный священнослужитель – направлял и контролировал деятельность всех военных священников, перед которыми стояла задача читать молитвы, воодушевлять солдат и причащать умирающих. Те же полномочия и обязанности, что и владыка, имел в отношении дивизии военный священник, числящийся при ее штабе. По договоренности с командиром дивизии священник определял, как и когда отмечать народные праздники, устраивать торжества после выигранных сражений, служить панихиду по убиенным и т.п. Священники в бригадах должны были при любом случае ободрять истощенных и упавших духом, воодушевлять тех, кто с трудом переносил лишения лагерной жизни, убеждать солдат перед боем, что бог на их стороне, а во время сражения – находиться на перевязочных пунктах, дабы утешать раненых и причащать умирающих.

Больше всего времени военные священники проводили в сербских и союзнических госпиталях, обходя раненых, помогая им писать письма, утешая отчаявшихся. Обязанности военных священников в военных медицинских учреждениях перечислены в 10-м пункте Регламента работы военных госпиталей с изменениями и дополнениями, изданного в Бизерте в 1918 г. и пришедшего на смену Регламенту работы военных госпиталей от 27 июля 1884 г. Военный священник причащал больных, по желанию которых он должен был являться в госпиталь, отпевал умерших и освящал воду, если в этом имелась потребность. Священник имел право проверять – все ли в больнице устроено, как того требуют религиозные каноны. Например, в каждом госпитале следовало иметь кадило и свечу. Раненых и больных сербских солдат размещали в британских, французских и русских госпиталях, в каждом из которых имелся сербский священник^[12]. Панихида, совершаемая по погибшим и умершим в 40-й день и в годовщину, предусматривалась Регламентом службы и входила в обязанности военных священников^[13].

Раненые и больные сербские солдаты размещались в британских, французских и русских госпиталях, в каждом из которых находилось по одному сербскому военному священнику[14]. Согласно доступным данным, сербские священники служили в 27 союзнических госпиталях: во французском 1-м резервном госпитале в Седесе, 7-м французском временном госпитале, 3-м французском госпитале в Салониках (Зейтенлик), французском госпитале в Самле, 1-м британско-сербском госпитале в Водене (Эдесе), 2-м британско-сербском госпитале в Соровиче (Аминдеон), 33-м британском военном госпитале в Соровиче, 36-м и 37-м британских госпиталях в Вертекопе (Скидра), 38-м британском госпитале в Микре, 41-м британском госпитале в Шамле, Шотландском женском госпитале, госпитале в Карабуруне, госпитале 2-й русской дивизии, русском полевом госпитале в Верии, британском госпитале Говино (о. Корфу), Резервном военном госпитале №3 в Микре, французском госпитале во дворце Ахиллион (о. Керкира), британско-сербском госпитале в Агиос Стефанос на Корфу, госпитале в Моретике (о. Керкира), госпиталях в Ницце, в Тулоне, госпиталях в Кап-Матифе и Боне (Алжир), госпиталях в Бизерте, Тунисе и Сиди-Абделамиде (Тунис).

Распределением военных священников по госпиталям в соответствии со своими прерогативами занималось Санитарное отделение Верховного командования. 13 апреля 1916 г. начальник отделения предложил начальнику Адъютантского отделения внести изменение в распределение от 27 марта, согласно которому в госпитали на острова Видо (Птихия) и Лазарето было назначено по три священника[15]. Указывалось, что в Говино, Моретике и Ахиллионе тоже имеются госпитали, в которых нет ни одного сербского священника. На остров Видо предлагалось отправить священников Евстатия Караматиевича и Димитрия Поповича, на Лазарето – Драголюба А. Поповича, в Говино – Милию Ристича, в Моретику – Христивоя Йовановича, в Ахиллион – Ничифора Янковича. На основании этого предложения 17 апреля военный министр подписал приказ о назначении в госпиталь в Говино Владимира Еремича. Духовное окормление сербских раненых в Моретике поручено Лазару Матиевичу, а военный протоиерей Милия Ристич отправился в Ахиллион.

Светозар Ивошевич был одним из священников, приписанных к союзническому военному госпиталю[16]. На службу в сербскую армию он поступил 2 октября 1915 г. как священник 5-го сверхштатного пехотного полка Шумадийской дивизии 1-го призыва. 14 июня 1917 г. он занял должность военного священника 2-го британско-сербского госпиталя в Соровиче, где ему приходилось не только отпевать усопших и совершать литургию по воскресеньям, но и каждый день обходить больных, предлагая им «священническое утешение в скорби». Тяжелобольные исповедовались Ивошевичу, а он читал им молитвы.

После того, как начальник Санитарного отделения предложил назначить сербского священника в русский полевой госпиталь в Верии, 11 сентября 1916 г. туда отправился иеромонах Митрофан Иванчевич. Священник Любомир Попович, прежде служивший в британском лагере, 31 октября 1916 г. получил назначение в Серес. 12 сентября 1916 г. военный министр определил бывшего военного священника 15-го пехотного полка Богомира Петровича на ту же должность при госпиталях в Ницце, Тулоне и окрестностях, где имелось много сербских офицеров и солдат. В середине ноября 1916 г. по представлению начальника Санитарного отделения Верховного командования первые военные священники получили назначение в 1-й британско-сербский госпиталь в Водене и 2-й британско-сербский госпиталь в Соровиче, где находились на лечении только сербские солдаты. В первый отправился игумен монастыря Св. Романа Гаврило Купусинац, а во второй – иеромонах Теодосие Тошич. 18 января 1917 г. по предложению полковника др. Романа Зондермайера – начальника указанного отделения – командование армии назначило Трайко Поповича военным священником 33-го британского госпиталя в Соровиче.

В конце марта 1917 г. Военное министерство направило распоряжение военным представительствам в Париже и Лондоне откомандировать всех священников, ранее не получивших назначения, в распоряжение Верховного командования в Салониках с целью дальнейшего распределения по госпиталям[17]. Военный атташе в Париже полковник Душан Стефанович 12 мая 1917 г. приказал Главному комиссару по делам сербских беженцев в Париже отправить всех монахов в Салоники.

15 сентября 1917 г. Общее отделение Военного министерства и референт по делам конфессий поставили в известность Верховное командование сербской армии о душевном состоянии раненых сербских офицеров, находившихся во французских и британских госпиталях и нуждавшихся в духовном наставлении[18]. Тогда военный министр распорядился собрать информацию обо всех нераспределенных священниках, находившихся при Командовании нераспределенных офицеров в Микре, дабы привлечь их к духовному окормлению раненых и больных, проходивших лечение в госпиталях союзников. Министр пообещал, что поговорит с командующим союзническими войсками о возможности назначения сербских военных священников. Предварительное согласие было получено от инспектора Санитарной службы Восточной армии генерала Риота, которому предстояло произвести отбор священников. 1 октября 1917 г. указанное командование в Микре получило приказ составить список всех нераспределенных священников. После получения Военным министерством согласия командующего союзнических войск верховный главнокомандующий сербской армии престолонаследник Александр Карагеоргиевич 6 декабря 1917 г. отдал приказ священников, находившихся в распоряжении командования в Микре, распределить по французским и британским госпиталям. Милован Митич и Милан Панич отправились в 7-й французский временный госпиталь, Трайко Арсич и Славко Павлович – в госпиталь в Сересе, Димитрие Милойкович – в Самлу, Станое Секулич – в Карабурун. Наряду с выполнением обычных обязанностей священников перечисленные должны были помогать раненым писать письма и обходить их почаще.

Сербские священники находились и в странах-союзницах Сербии[19]. Найден Джокич прибыл на службу в Марсель в сентябре 1916 г. 22 июля 1918 г. его сменил Коста Протич. В ноябре 1916 г. военное министерство приказало военному атташе в Париже выяснить – достаточно ли военных священников в госпиталях Ниццы и прочих городов. Стеван Бойович решением министра назначен 21 апреля 1917 г. военным священником Тура и окрестностей, однако до середины августа пребывал в Женеве. Сербские священники служили в Тунисе и Алжире.

Об обязанностях военного священника, со всей их спецификой, мы можем судить на основании донесения о работе полковых священников, которое командир Дринского пехотного полка 3-го призыва полковник Матиевич 30 января 1918 г. отправил начальнику Транспортного отделения Верховного командования[20]. Пока штаб полка располагался в Битоле, то есть до 7 июня 1917 г., священник Станое Секулич один раз во второй половине апреля посетил его подразделения в Вертекопе (Скидра), Банице и Сакулево. В остальное время – по воскресеньям и по праздникам – он, согласно договоренности с местным духовенством, служил в битольской церкви, которую посещали и солдаты полка. После того, как штаб переместился из Битоля в Сорович, Секулич до октября каждые 3-4 недели или по праздникам совершал священнодействие для солдат в Соровиче, Банице и Сакулево, а затем, по устному приказанию командира, начал ежемесечно объезжать части. За отчетный период он совершил семь таких поездок. В Соровиче, договорившись со священником церкви Русско-сербского госпиталя, он совершал богослужение в праздничные дни. В Сакулево и Банице Секулич служил литургию, главным образом, в местных церквях. Они находились вдалеке от военных лагерей, и у солдат не хватало времени посещать их. Поэтому в обоих населенных пунктах он начал священнодействовать в лагерях в присутствии офицеров и солдат, которые не были заняты другими делами. В лагере ему приходилось резать хлеб на Славу[21], святить воду, проводить молебны, а литургию он продолжил совершать в церкви, так как в лагере для этого отсутствовали необходимые условия. Когда были вырыты землянки, Секулич окропил и их согласно обычаю освящения воды в доме. В своих проповедях священник говорил о терпении, приводя примеры из жизни Христа, о надежде (надежда – один из главных мотивов, побуждающих человека к активной деятельности, а также фактор прогресса), о долге младшего перед старшим, перед самим собой и, вообще, перед каждым своим ближним, об обязанностях и жертве, которую солдат приносит на алтарь отечества и, в конечном счете, ради своей семьи.

Война поставила перед военными священниками новые задачи. Важнейшая состояла в том, чтобы в качестве духовного лица с помощью молитв и наставлений всегда способствовать повышению боевого духа сербской армии. Уроки Закона Божьего проводились, если позволяли обстоятельства. Согласно распорядку службы 20-го пехотного полка за период с 29 июля по 13 августа 1915 г., у каждого батальона, наряду с остальными занятиями, состоялись и три урока Закона Божьего[22]. В Ильин день (2 августа), а также в воскресенье после обеда солдаты отдыхали, в субботу стирали белье (до обеда), чистили обмундирование и оружие (после обеда). Приказом начальника штаба Верховного командования от 16 марта 1916 г. утвержден План и программа обучения пехоты[23]. Цель обучения состояла в том, чтобы за два месяца превратить новобранцев в умелых воинов. Обучение проводилось в ротной школе, в которой проходила и подготовка новобранцев, и ротные занятия. Приказ отводил на первую 45 дней, а на вторые – остальное время. Что касается Закона Божьего и морального наставления, указывалось, что богослужение следует проводить регулярно, но в максимально сокращенном варианте. Кроме того, военным священникам надлежало произносить поучительные и патриотические речи с целью «подъема духа и укрепления веры в Бога и в окончательный исход нашего правого дела». Выполняя приказ, священник Светозар Ивошевич в Страстную неделю с 17 по 21 апреля 1916 г. «ради утешения и подъема боевого духа войск» выступал на Корфу перед батальонами 12-го пехотного полка.

21 августа 1916 г. командир Кавалерийский дивизии полковник Бранко Йованович приказал подчиненным ему командирам 25 августа приступить, опираясь на имевшийся военный опыт, к обучению и подготовке к предстоящим операциям всех частей, повышая их боевой дух и умение[24]. Цель обучения виделась в повторении забытого и укреплении дисциплины, в том, чтобы войска прониклись наступательным настроем, чтобы в них развились терпение и упорство в осуществлении наступательных и оборонительных действий. Наряду со строевой и стрелковой подготовкой учебный план предполагал и моральное воспитание бойцов. С этой целью – уточнялось в приказе – полковые священники должны дважды в неделю в полках и остальных подразделениях дивизии проводить занятия по программе, заранее ими согласованной. С целью повышения боевого духа среди сербских солдат распространялась духовная литература. В 1916 г. митрополит Димитрие написал «Молитву за победу нашего оружия», а в апреле того же года издававшаяся на Корфу газета «Српске новине» опубликовала «Молитву сербских воинов». 12 мая 1916 г. 330 экземпляров молитвы поступили в распоряжение военных священников, дабы они произносили ее за победу сербского и союзнического оружия.

По просьбе министра просвещения и церковных дел, военный министр 3 декабря 1918 г. предложил начальнику штаба Верховного командования демобилизовать и распустить по приходам всех военных священников, проходивших службу в действующей армии и в тылу^[25]. 6 декабря последовало соответствующее распоряжение начштаба. 24 декабря 1918 г. военный министр издал приказ об увольнении со службы военных священников и их возвращении в свои приходы. В середине января 1919 г. во исполнение данного приказа в частях были составлены списки подлежащих демобилизации, которая, однако, протекала медленней, чем ожидалось, так как нельзя было лишиться одновременно всех священников. В силу служебной необходимости в середине января 1919 г. на Корфу, в Салониках и во Франции по-прежнему оставались некоторые военные священники, которых планировалось отпустить домой в обозримом будущем. Демобилизация военных священников закончилась в марте 1919 г.

Королевство Югославия

В соответствии с военными целями Королевства Сербия 1 декабря 1918 г. было провозглашено создание полиэтнического и многоконфессионального югославянского государства – Королевства сербов, хорватов и словенцев. Еще 7 декабря 1914 г. сербское правительство уведомило Народную скупщину в Нише, что в ближайшее время направит все свои усилия на создание сербско-хорватско-словенского государства. Ставился знак равенства между защитой суверенитета Сербии и созданием Югославии[26]. Что касается формирования югославской армии, то на практике оно началось на Салоникском фронте, когда добровольцы различной национальной и конфессиональной принадлежности вступали в ряды сербской армии. Проблемы национального и религиозного характера не только сказывались на сплоченности и боевом духе войск, но и в значительной степени повлияли на процесс создания единого югославянского государства. В 1918 г. в результате прибытия значительного числа добровольцев стал актуальным вопрос удовлетворения духовных потребностей католиков. Например, 23 октября 1917 г. из Австралии прибыло 78 добровольцев, из которых почти все были католиками^[27]. По просьбе сербского Верховного командования, союзническое командование 21 сентября издало приказ, согласно которому католические священники во французских частях и госпиталях, находившихся поблизости от сербских войск, должны были оказывать духовную поддержку служившим в них солдатам-католикам и отпевать погибших[28].

Исходя из взаимоотношений солдат в сербской армии и принимая во внимание, что она на Салоникском фронте приобретала все более многоконфессиональный и многонациональный характер, Верховное командование 12 декабря 1917 г. издало распоряжение, регламентировавшее отношение выходцев из Сербии к остальным югославянам^[29]. В распоряжении, характеризовавшем позицию сербских офицеров и командиров в отношении югославян, давались директивы по достижению народного единства в интересах будущего государственного объединения. Верховное командование полагало, что «в тот момент, когда в армию вступает большое число югославян и прочих славян», необходимо подчеркнуть, что их прибытие должно не только помочь ей в военном отношении, но и «укрепить идею братства, равенства и единства сербов, хорватов и словенцев, а также прочих славян». Усилия всех командиров следовало направить на формирование общего представления о полном единстве и равноправии всех солдат, а также на предотвращение проявлений «сепаратизма или доминирования сербов над остальными и наоборот». Подчеркивалось право каждого на национальное самоопределение и свободное вероисповедание. Обращалось внимание на мощную вражескую пропаганду, согласно которой цель сербов из Королевства Сербия состояла в подчинении хорватов, словенцев и черногорцев. Взаимоотношения солдат должны были характеризоваться подлинно братскими и искренними товарищескими чувствами.

Одним из вопросов, которым правительство Королевства СХС пришлось заниматься, создавая армию нового государства, стало положение в ней священников. Опыт управления религиозной службой в армии Княжества и Королевства Сербия послужил основанием для принятия новых правил, учитывавших национальную и религиозную специфику молодого государства[30]. Решения, принимавшиеся сербскими государственными и военными властями в связи с правами всех религиозных групп в Княжестве и Королевстве Сербия, обеспечили беспрепятственное существование и удовлетворение потребностей представителей государственной православной веры, а также представителей религиозных меньшинств – мусульманского и иудейского.

«Постановление Совета министров о приеме кадров в военно-морской флот и производстве чинов», изданное 26 мая 1919 г., разделяло священников на I, II, III, IV и V классы, определяя их годовое жалованье, равное офицерскому. I класс соответствовал майору, а V – подпоручику^[31]. Существование военных священников в частях предусматривалось и Временным уставом воинской службы (1919), который детально описывал их обязанности. Они состояли в священнодействии во время церемонии принятия присяги, освящения знамени, празднования государственных и религиозных праздников, воскресных и праздничных служб, освящения воды и помещений. Священники, разумеется, причащали и принимали исповедь у солдат и командиров.

Статус военных священников, представлявших конфессии, признанные в Королевстве СХС, зафиксирован в постановлении Совета министров от 30 января 1920 г.^[32] Священники делились на штатных и внештатных. Первые назначались королевским указом, а предлагал их министр армии и военно-морского флота по согласованию с министром по делам религии. Штатные военные священники могли быть трех классов. Первый присваивался священникам, имевшим по крайней мере 15-летний стаж. Для второго требовался 10-летний, а для третьего – 5-летний стаж священнического служения. При присвоении всех трех классов оценивались ранее достигнутые результаты, квалификация, образование и поведение кандидатов. Внештатных военных священников, если в них имелась потребность, назначал военный министр по договоренности с министром по делам религии. Внештатными военными священниками могли стать подданные Королевства СХС, имевшие безупречную репутацию. Из священнослужителей православного, католического и мусульманского вероисповедания выбирали по одному военному священнику I класса – начальнику специальности соответствующей конфессии. С точки зрения штатной структуры эти начальники были референтами министра армии и военно-морского флота, который мог при необходимости назначить референта по делам иной конфессии, признанной в Королевстве СХС. Штатному военному священнику полагалось годовое жалованье и необходимые принадлежности, соответствовавшие его статусу. Священник I класса был в ранге майора, II – капитана 1-го класса, III – капитана 2-го класса. Согласно этому ранжированию священники обеспечивались государственным жильем, провизией и медицинским обслуживанием. При расчете пенсионного стажа учитывался срок служения до поступления в армию. В военное время год шел за два. В случае мобилизации и войны гражданские священники обеспечивались всеми принадлежностями, как и офицеры запаса соответствующего ранга. Принадлежности, причитавшиеся внештатным священникам, утверждал в рамках принятого бюджета военный министр по согласованию с министром по делам религии. Аттестацию военных священников раз в год проводили их вышестоящие армейские командиры. Каждый год военное министерство сообщало о результатах аттестации Министерству по делам религии, которое в свою очередь информировало руководителей соответствующих конфессий о выставленных священникам оценках. За военно-дисциплинарные проступки священники отвечали перед военными судами, а за нарушения религиозного характер – перед церковными. По постановлению совета министров, священники, состоявшие в сербской армии, перешли в югославские вооруженные силы, сохранив свои прежние полномочия. Указом престолонаследника Александра от 20 октября 1920 г. получила назначение первая группа военных священников, которым предстояло служить по новым правилам^[33].

Основы нормативного регулирования статуса католиков в армии Королевства СХС заложены 20 ноября 1918 г. решением правительства Народного вече словенцев, хорватов и сербов в Загребе о назначении Фердо Рожича верховным военным викарием^[34]. 6 февраля 1919 г. военный министр уведомил Верховное командование о решении назначить Ф. Рожича референтом по делам католической конфессии при Общевойсковом отделении военного министерства^[35]. 9 февраля 1920 г. Папа Бенедикт XV подтвердил назначение Рожича, ставшего апостольским военным викарием Королевства СХС^[36].

12 ноября 1920 г. по согласованию с Министерством по делам религий и компетентными религиозными деятелями Министерство армии и флота опубликовало разъяснение по вопросу взаимоотношений различных конфессий в армии и флоте^[37]. Разъяснение уточняло круг полномочий военных священников с учетом имевшихся расхождений между Уставом воинской службы и постановлением совета министров от 30 января 1920 г. Указывалось, что религиозные обряды с участием солдат православного и католического вероисповедания могут совершать только единоверные с ними священники, а отпевание солдат-евангелистов – священники любой христианской конфессии. Православный священник причащал евангелистов в отсутствие их священнослужителя. Во время чтения молитвы солдаты-мусульмане стояли отдельным строем, а церемонию похорон мог провести и обычный солдат, знакомый с мусульманскими обрядами. Представители иудаизма стояли в общем строю, а похороны мог провести только их гражданский или военный священнослужитель. Эти разъяснения были включены во Временный устав воинской службы, утвержденный в 1925 г.

26 января 1922 г. король Александр подписал Закон о статусе военных священников^[38]. А 4 мая того же года военный министр генерал Милош Васич издал Устав службы военных священников, основанный на Законе об устройстве армии^[39]. Обязанности военных священников были разделены на общие и особые. Первые охватывали всю религиозную деятельность в армии и флоте, а также административные вопросы, связанные с религиозными делами. Все эти обязанности священник выполнял согласно церковно-религиозным канонам той или иной конфессии и в соответствии с военными и государственными законами.

Перечисление особых обязанностей заняло 16 пунктов устава. Военный священник обязан был воспитывать религиозное и нравственное сознание в войсках всеми средствами, которые дает вера – словом и делом, наставлением и увещеванием, и особенно личным примером. Своим служением священник должен был укреплять в солдатах мужество и выносливость, честолюбие, чувство долга и дисциплину, уважение к начальству, дружбу независимо от конфессиональных различий и национальности, а также глубокую верность и преданность королю и отечеству.

По праздникам и воскресеньям военный священник служил в церкви или в специально оговоренных помещениях. Военный священник должен был следить за тем, чтобы раз в месяц все солдаты гарнизона присутствовали на службе. В этот день он должен был прочитать проповедь о религиозных и моральных догмах, принимая во внимание условия жизни и потребности солдат. Совершение всех религиозных таинств, особенно священного таинства исповеди и покаяния, а также причастия во время поста было постоянной обязанностью священника. По утвержденной программе религиозного обучения в армии священник проводил занятия по Закону Божьему и нравственному воспитанию в войсках и военно-учебных заведениях. Ежедневной обязанностью военного священника считались беседы и своевременные наставления солдатам в гарнизоне, больным в военных госпиталях, осужденным в военных тюрьмах. Священник поднимал культурный уровень солдат, следя за тем, чтобы они читали полезные книги, устраивая лекции и пристойное развлечение, а также иными просветительскими средствами. Время от времени выезжал в близлежащие гарнизоны, где не было священников соответствующего вероисповедания, и совершал там необходимые службы, а также отвечал за удовлетворение духовных потребностей командиров и их семей. Принятие воинской присяги и участие в народных и государственных праздниках, ведение церковных и государственных книг (метрических книг, книг умерших) также входило в обязанности военного священника. Деньги на все необходимые расходы военные священники получали от военных властей.

Военные священники были обязаны выполнять все перечисленные обязанности в условиях военного времени, насколько это было возможно. Во время боя священник должен был находиться в госпитале, т. е. в перевязочной, утешая раненых и умирающих. Помимо перечисленных обязанностей, военные священники, служившие в штабах армейских и дивизионных областей, выполняли также обязанности референта. Они обращались к своим командирам с необходимыми предложениями и озвучивали квалифицированное суждение по всем вопросам своей конфессии. В конце года они представляли отчет министру армии и флота обо всех делах нижестоящего военного духовенства. Вышеупомянутый устав оставался нормативно-правовым документом, в котором подробно разъяснялись действия военных священников в конкретных ситуациях.

Согласно Закону об устройстве армии и флота от 6 сентября 1929 г., штатные военные священники и военные священники в запасе были переведены в гражданские чины. Штатный состав войск мирного и военного времени не предполагал такой должности^[40]. В результате принятия закона специальность военных священнослужителей упразднялась. Лишившись классов, определявших их статус, они официально стали именоваться гарнизонными священниками, которые были приписаны к гарнизонным администрациям, то есть к местному командованию. Неясность их положения побудила военного министра Стевана Хаджича распорядиться, «чтобы им для богослужения и исполнения обрядов передали утварь, облачение, книги и все прочее, что они прежде использовали для священнодействия»^[41]. На первый взгляд они по-прежнему совершали обряды, вели религиозное обучение и, в принципе, имели все права и обязанности, которыми располагали ранее как военные священники. Однако на практике все было совсем иначе. Тот факт, что они числились гражданскими чиновниками, во многом определял их статус в войсках. Уступая по своему рангу даже младшим офицерам, гарнизонные священники утратили свой авторитет. Они также находились в дискриминированном положении по отношению к своим коллегам, которые числились государственными чиновниками в других министерствах. В военном министерстве священники не имели тех возможностей карьерного роста, которыми располагали священники в министерстве по делам религий или в министерстве юстиции. Кроме того, их материальное положение было гораздо хуже^[42].

22 сентября 1934 принят новый Устав службы военных священников^[43]. Устав содержал изменения, призванные согласовать компетенции военных и приходских священников, что ранее регулировалось приказами и разъяснениями к ним. Все остальные обязанности военных священников остались прежними. Новое заключалось в том, что теперь священники в конце года сами представляли отчет референту по делам конфессии. Раньше, согласно предыдущему Уставу, священники при штабах армейских областей отчитывались о работе подчиненных им священников. Военных священников запаса стали призывать на сборы на постоянной основе. Они находились в том же положении, что и офицеры соответствующего звания, однако их статус не был должным образом уточнен. 21 мая 1940 г. приказом военного министра всех военных священников запаса распустили из войск по домам, потому что так и не удалось решить вопросы с их обмундированием, жалованьем, рангом, званием, а также урегулировать их отношения с войсковыми командирами и личным составом^[44].

Положение военных священников не устраивало представителей всех конфессий в Королевстве Югославия. В связи с этим референты по делам религии пытались повлиять на Министерство армии и военно-морского флота, что нашло отражение в различных докладных записках и прочих документах. 11 октября 1935 г. заместитель референта по делам католиков, обращаясь к начальнику Генерально-штабного отделения по вопросам внесения священников в реестр военнообязанных и статуса дьяконов в католической церкви, напоминал, что в 1934-1935 гг. референты по делам религий ходатайствовали, чтобы священников в действующей армии перестали считаться гражданскими чиновниками и перевели в категорию военных чиновников^[45]. Указывалось, что государству бы это почти ничего не стоило, а «священническое сообщество в армии восприняло бы перемену с радостью и глубоким признанием». Автор также призывал решить проблемы с военными священниками запаса, а также с обмундированием священников в мирное и военное время. Напоминалось, что церковные власти дали согласие на то, что во время войны военные священники должны носить серую форму с сапогами, и что все необходимые документы по этому вопросу доставлены начальнику Главного генерального штаба. В докладной записке, представленной референтами начальнику Генерально-штабного отделения 14 сентября 1936 г., подчеркивалась насущность проблемы статуса военных священников как гражданских чиновников^[46]. Во имя авторитета и интересов армии референты просили перевести их в категорию военных чиновников.

Референты по делам религии военного министерства (референт по делам православной конфессии высший кадровый военный священник III класса Петар Т. Трбоевич, референт по делам католической конфессии высший кадровый военный священник III класса Любомир А. Николич и референт по делам мусульманской конфессии высший кадровый военный священник II класса Салих А. Сарич) 8 июня 1937 г. направили начальнику указанного отделения проект Постановления о военно-священнической специальности в мирное и военное время^[47]. Предлагалось вернуть военным священникам статус военых чиновников и вместе с ним все прежние права. Референты подчеркивали, что принятие Постановления, безусловно, необходимо, чтобы каждый знал свои права и обязанности. Работа священства стала бы интенсивней и эффективней, что принесло бы больше пользы армии. Позиция Министерства армии и военно-морского флота заключалась в том, что положения Закона об устройстве армии и прочих законов не позволяют принять предлагаемое постановление. Судебное отделение министерства дало разъяснение, что для его принятия необходимо сначала изменить сам закон^[48].

Обмундирование военных священников составляло один из вопросов, в решении которой референты пытались найти компромисс между потребностями армии и правилами религиозных объединений[49]. Руководство министерства стремилось обеспечить священников практичным обмундированием, дабы облегчить им выполнение своих обязанностей. Это, разумеется, совпадало с пожеланиями самих священников. Не осталось в стороне и Министерство по делам религии, которое 21 мая 1923 г. дало согласие на то, чтобы священники всех конфессией носили обмундирование. Проблемы начались, когда интересы армии потребовалось согласовать с требованиями религиозных объединений, которые по традиции щепетильно следили за соблюдением правил облачения своих священников. Референты в этом споре отстаивали интересы военного министерства, что вызывало недовольство иерархов представляемых ими конфессий.

Одно из последних обращений референтов к начальнику Генерально-штабного отделения датировано 5 декабря 1940 г.^[50] В нем они констатировали, что в Постановлении об изменениях и дополнениях к Закону об устройстве армии и военно-морского флота не учтены их предложения, направленные на улучшение положения военных священников^[51]. Поэтому они просили принять новое постановление, позволившее бы перевести последних в категорию военных чиновников. Вопреки общему стремлению религиозных общин улучшить положение военных священников соответствующее постановление так и не было принято до конца существования Королевства Югославия.

* * *

Во время Первой мировой войны соблюдение религиозных прав военнослужащих сербской армии обеспечивалось религиозной службой, корни которой прослеживались до ее основания в 1839 г. Во главе службы стоял референт по делам конфессий военного министерства, что обусловливалось штатной структурой армии и опытом, накопившимся за десятилетия. Все уровни иерархии военного командования вносили вклад в регулирование вопросов, связанных с религиозной службой. Традиция религиозных общин в сербской армии в период с 1839 по 1918 гг. проявлялась в основном через деятельность военных священников, которые являлись посредниками между членами религиозных общин в армии, с одной стороны, и военными властями, с другой. Военные священники сыграли важную роль во всех войнах, в которых участвовала сербская армия. Забота о литургической жизни военнослужащих, работа в сербских и союзнических госпиталях, отпевание и панихида, священнодействие во время государственных и религиозных праздников – таковы основные обязанности военных священников. Затяжной характер войны, а также тот факт, что сербская армия большую часть времени провела за пределами Сербии, обусловили еще более значимую роль военных священников. На передовой и в тылу они усиливали боевой дух армии, в тяжелейших военных условиях блюли традиционные национальные и духовные ценности, а также моральный облик военнослужащих.

В новых условиях многонационального и многоконфессионального Королевсва Югославия оказалось непросто найти решения, удовлетворявшие все конфессии, представленные в армии. С самого начала отношение новой власти к признанным конфессиям основывалось на принципе религиозной нейтральности и веротерпимости. Видовданская конституция 1921 г. и Конституция, принятая 6 сентября 1931 г., признавали следующие конфессии: православную, римокатолическую, греко-католическую (униаты), мусульманскую, евангелическую аугсбургского и гельветского исповедания, иудаизм сефардского, ашкеназского и ортодоксального канонов, баптистскую и старокатолическую. В манифесте принца-регента Александра о формировании первого правительства говорилось о свободе вероисповедания и равноправии религиозных общин. Тот же принцип выражен в Постановлении об устройстве Министерства по делам религий (31 июля 1919 г.). Наряду с национальными и религиозными проблемами перед руководством вооруженных сил стоял вопрос статуса военных священников. Несмотря на то, что их положением оставались недовольны представители всех конфессий, до конца существования Королевства Югославия (1941) так и не было принято постановление, которое создало бы более благоприятные условия для жизни и службы военных священиков. В сербской и югославской армии они внесли значимый вклад в сохранение национальных и духовных традиций сербов и прочих народов, проживавших с ними в одном государстве. Исключительно важная роль военных священников проявилась во время Первой мировой войны, когда во многом благодаря им поддерживался боевой дух сербской армии. Удовлетворенность мусульман и евреев своим положением в ней объяснялась соблюдением их религиозных прав, что выражалось в наличии их собственных военных священнослужителей. В многонациональной и многоконфессиональной армии Королевства Югославия права и положение военных священников оставляли желать лучшего. Многочисленные национальные и религиозные проблемы, имевшие место в армии, приводили к недовольству военных священников вне зависимости от конфессиональной принадлежности.

Перевод с сербского А.А. Силкина