Статьи

Оперативное искусство и любопытный западный нарратив о вкладе России (1) / Джекоб Кипп

04.01.2013 00:59

ИД «Регнум» готовит к печати очередной выпуск альманаха «Русский Сборник». В его составе - статья Джекоба Киппа (Jacob W. Kipp, Professor Emeritus of the US Army School of Advanced Military Studies), сокращённый текст которой публикуется ниже.

Часть 1: http://ostkraft.ru/ru/articles/189

Часть 2: http://ostkraft.ru/ru/articles/190

Часть 3: http://ostkraft.ru/ru/articles/191

 

Оперативное искусство на Западе: от молниеносной войны и глубоких операций до планирования военных кампаний

Когда и как возникло оперативное искусство уже давно является предметом дискуссий. Некоторые историки считают, что оно ведёт своё начало от победоносной йенской кампании Наполеона. Известный британский исследователь наполеоновских войн Давид Чандлер утверждает, что «душой» наполеоновской концепции войны является молниеносная атака на центр тяжести противника - его армию. Преобладающей моделью тут является ряд боёв, связанных между собой стремительным маневрированием и завершающихся решительной победой над противником в завершающем сражении. Понятое таким образом, оперативное искусство является наследием великих полководцев и так называемой «военной революции» в западной Европе, идущей от Наполеона к Мольтке, а от него к тем, кто осуществил на практике теорию молниеносной войны в двадцатом веке. Эволюция веде?ния войны в этой трактовке идёт по прямой и опирается на опыт западноевропейских армий.

Такая интерпретация устраивает далеко не всех историков. Некоторые из них подчёркивают, что война, какой её знали «великие полководцы», фундаментально отличается от того, что мы называем современной войной, сложившейся к концу XIX-го в. Эти исследователи сосредоточивают своё внимание на военном опыте за пределами Западной Европы, где эволюция военного искусства шла более сложным путём, так как упор делался скорее на каждый отдельно взятый кризис и его разрешение, нежели на прямолинейное развитие.

Роберт Эпштейн, один из ведущих историков Высшей Военной Школы американской армии прослеживает элементы оперативного искусства в более поздних кампаниях Наполеона, отмечая наличие характерных для них черт во франко-австрийской войне 1809 г. и после неё. Эпштейн излагает свои взгляды в книге «Последняя победа Наполеона и начало современной войны» (Napoleon’s Last Victory and the Emergence of Modern War). Он указывает на масштабы операций, нововведения в области командования и управления войсками и возрастающую огневую мощь противных сторон как на признаки зарождающейся массовой войны по модели американской гражданской войны.

Сходство в структуре и организации противостоящих француских и австрийских сил вынуждало командoвание обеих армий прибегать к «рассредоточенным маневрам» на двух театрах военных действий, что создавало широкие оперативные фронты, в которых сражения были и последовательными, и одновременными, но, в конечном счёте, не приводили к решающему исходу. Кризис современной войны, о котором говорит Эпштейн, углубился в ходе девятнадцатого столетия по мере того, как массовые армии уступали место массовой индустриальной войне.

Эту мысль разрабатывает далее коллега Эпштейна Джеймс Шнейдер. Анализируя путь развития индустриальной войны советского образца, он ищет корни современной войны и оперативного искусства в американской гражданской войне, подвергшейся пристальному изучению со стороны советских теоретиков военного искусства в двадцатых годах прошлого столетия. Шнейдер подчёркивает влияние промышленного производства на характер войны. В его работе «Кузница Вулкана» (Vulcan’s Anvil) намечается новое понимание современной тотальной войны как основанной на применении на практике оперативного искусства. Тот факт, что и Эпштейн, и Шнейдер связаны с Высшей военной школой при Командно-Штабном колледже Армии США, не случаен, так как именно благодаря усилиям этих двух учёных армия США в 1980-х гг. приступила к изучению «оперативного уровня войны» в связи с разработкой концепции Воздушно-наземных операций (AirLand Battle).

Нельзя не согласиться с Эпштейном и Шнейдером в их анализе истоков оперативного искусства. Они также верно указывают на связь между влиявшими на ход военных кампаний массовой индустриализации, огня и маневра и кризисом в управлении массовыми армиями. Этот кризис на всех ступенях его развития реально отразился на эволюции военного искусства последующего столетия. Эволюция эта шла по двум направлениям. В Западной Европе она прослеживается в последовательныx операцияx, применявшихся Хельмутом Мольтке для быстрых решений в коротких решающих войнах. Другое направление берёт своё начало от гражданской войны в Америке и характеризуется трансформацией этой войны от упора на решающие сражения до идеи затяжной войны на истощение противника на нескольких театрах военных действий. Обе эти линии развития в конечном счёте привели к кризису маневра в условиях огневого истребления и к тупику траншей первой мировой войны. Именно эта версия получает своё развитие в трудах советских военных теоретиков. Хотя обе линии развития и включали элементы оперативного искусства и отрицание того, что Георгий Иссерсон – крупнейший советский военный теоретик и один из авторов теории глубоких операций - называл «стратегией одной точки», ни то, ни другое направление не привели к созданию понятия «оперативного искусства» как такового. Несмотря на то, что немецкий генеральный штаб вводил армию в бой широкой линией, его стратегической дилеммой являлась война на два фронта, что и привело теоретиков к идее «молниеносной войны» и стремительного истребления армии противника. С другой стороны, опыт гражданской войны в Америке, сам по себе очень богатый, в виду отсутствия очевидных стратегических угроз и медленной профессионализации американского командного состава, не был формально закреплён изучением процесса, где продолжительная кампания состоит из последовательных операций, а ряд кампаний ведёт к завершающей победе.

Американский подход к оперативному искусству

По мнению Брюса Меннинга, интерес американских военных специалистов к оперативному искусству явился прямым следствием холодной войны, а также связанным с нею изучением русской и советской военной науки. Внимание тут сосредоточивалось на трёх военных понятиях, сформулированных в 1920-х гг.: оперативное искусство, глубокое сражение и глубокaя операция. Вполне понятно почему. Американское командование, готовясь к обороне Западной Европы в рамках НАТО, противостояло силам Советского Союза и Варшавского договора, дислоцирующихся на всей территории по ту сторону железного занавеса. Эти силы являлись прямыми наследниками частей и формирований, проводивших оперативные маневры в целой серии военных кампаний, приведших к поражению Вермахта и его союзников, начиная с контрнаступления под Сталинградом в ноябре 1942 г. и кончая Берлинской операцией в апреле – мае 1945 г. В этих операциях Красная армия истребила бóльшую часть сухопутных войск Вермахта.

Интерес к оперативному искусству в 1980-х гг. был явлением новым и отражал напряжённые дискуссии о роли обычных сил во всеобщей обычной войне в Европе. Стратегический ядерный паритет, как и модернизированный ядерный арсенал на театрах военных действий, поставили под сомнение военно-политический контекст войны в Европе. Как советские, так и западные военные специалисты вернулись к обсуждению роли обычного оружия в начальном периоде вооружённого конфликта между странами НАТО и Варшавского договора, изыскивая такиe средствa для достижения военных целей, которые привели бы к благоприятному политическому исходу без перерастания конфликтa в ядерную войну на ТВД и в общий стратегический обмен ядерными ударами. Основной целью при этом было не наращивание военной мощи для победы над странами Варшавского договора, а распространение эффективности стратегии сдерживания на обычный период будущего конфликта в такой мере, чтобы уменьшить возможность перерастания его в ядерный. Выдающийся британский военный и мыслитель сэр Джон Хакетт написал о таком конфликте роман под названием «Третья мировая война, август 1985 г.». Книга эта, представляющая собой завуалированный призыв к модернизации сил НАТО, вышла в свет в 1978 г.

Именно в этом контексте происхождение оперативного искусства стало предметом широких дискуссий. Некоторые авторы считали, что интерес к оперативному искусству зародился на основе новаторских теорий Михаила Тухачевского, в своё время репрессированного, но впоследствии признанного родоначальником глубоких операций. Эти учёные отмечали значительный военно-теоретический потенциал оперативного искусства для нелинеарной войны между НАТО и Варшавским пактом с применением обычного оружия в условиях ядерного паритета. Другие исследователи указывали на интеллектуальную атмосферу пост-вьетнамской поры как на каталиста, вынудившего армию США принять на вооружение понятие «оперативный уровень войны» в 1982 г., а в 1986 г. - и само понятие «оперативное искусство». Так или иначе, в Америке интерес к оперативному искусству проявлялся по-прежнему исключительно армией, а точнее Командованием разработкой доктрины и боевой подготовкой (TRADOC), Общевойсковым командованием (Combined Arms Center) и Командно-штабным колледжем (Command and General Staff College). Для целей планирования армия США следовала уже установившемуся Процессу принятия военных решений (Military Decision Making Process или MDMP), который был разработан для подготовки штабных офицеров к оперативному планированию. Движение в сторону принятия концепта оперативного искусства возникло раньше, и на нём сказалось влияние Объединённой доктрины взаимодействия между видами вооружённых сил, явившейся результатом закона Голдуотера-Николса. Последний имел своей целью ограничение полномочий командования отдельных видов вооружённых сил США и одновременно расширение военных полномочий министра обороны, главы объединённого комитета начальников штабов и командующих ВС на ТВД. Интерес к оперативному искусству со стороны армии явился следствием тактических задач, возникших в период холодной войны, no не переросших в стратегические. Военный колледж США (The U.S. Army War College) по-прежнему сосредоточивался на отдельно взятых стратегиях: стратегии национальной безопасности, стратегии национальной обороны и национальной военной стратегии. В то же время признавалась взаимосвязь между стратегией на театрах военных действий и подготовкой к кампаниям, возлагающейся на боевое командование, в обязанности которого входит командование вооружёнными силами США в различных регионах мира. Объединённая доктрина даёт следующее определение оперативного искусства: «Оперативное искусство – это применение вооружённых сил с целью достижения стратегических задач посредством разработки, организации, интеграции и осуществления стратегий, ведения кампаний и наиболее важных операций и сражений». Закон Голдуотера-Николса содействовал переустройству функций ведомств, на которые возложена ответственность за теоретическую разработку и практическое осуществление стратегии. Благодаря этому закону, Объединённая доктрина приобрела статус, которого она раньше не имела. Закон содействовал переориентации профессионального военного обучения на бóльшее взаимодействие между видами и родами вооружённых сил, а также созданию целого ряда организаций, которые направляют своё внимание на оперативный уровень войны и оперативное искусство, ставя себе задачей овладеть процессом единого оперативного планирования (JOPP). Упор на оперативное искусство совпал с окончанием холодной войны и с исчезновением потенциального врага. В переходный период оперативное искусство оказалось чем-то вроде перезрелого плода, слишком долго провисевшего на ветке. В новой обстановке безопасности и при отсутствии угрозы оно не имело ни логического обоснования, ни интеллектуальной платформы. В конце 1980-х гг. Научно-исследовательский центр военной истории армии США планировал издание сборника, посвящённого истории оперативного искусства, но с окончанием холодной войны публикация первого тома задержалась, и он вышел только в 1994-м году. Второй том под редакцией Майкла Краузе и Р. Коди Филлипса, посвящённый историческим аспектам оперативного искусства, задуманный уже в начале 1990-х гг., появился только в 2005-м г. Операции «Desert Shield» и «Desert Storm» освещаются в нём как примеры развитого оперативного искусства, а сухопутные маневры представлены как краткий заключительный этап конфликта в рамках стратегии на ТВД и на фоне затяжной, независимой воздушной операции. Силы коалиции под предводительством США одержали победу над армией советского образца как раз в тот момент, когда сама советская армия была на грани распада, как и породившее её государство.

За гранью оперативного искусства

Заимствуя термин у советских военных авторов, американские военные начали говорить о «Революции в военном деле», которая радикально преобразовала ведение войны с помощью автоматизированного управления, ударных систем, а также интеграции «системы систем» и «сетецентрического» подхода к будущим конфликтам. Эрик Даль даже утверждает, что сетецентрическая война является отрицанием основных принципов оперативного искусства. В 1990-х гг., воздушные операции приобрели значительно бóльшую важность как средство для высокоточных ударов по всей глубине обороны противника, так что манёвры высокоточными ударами сами по себе уже превращались в кампанию. В этом контексте оперативное искусство уступило место «операциям по поражающему действию», проводимым исключительно силами авиации и крылатыми ракетами на основе системного подхода. Моделью такой операции является Операция объединённых сил НАТО (Operation ALLIED FORCE) против Югославии во время кампании в Косово. В этом случае сочетание дипломатии и принудительной силы оказалось достаточно эффективным, и поэтому удалось избежать введения сухопутных воск, что осложнило бы конфликт. Эволюция американской политики национальной безопасности после окончания холодной войны в сторону коллективной безопасности в рамках НАТО, миротворчества и принуждения к миру, контр-терроризма и, наконец, борьбы с инсургентами, оттеснила оперативное искусство на задний план. Эти новые принципы, в которых стратегия и тактика опять же сливаются в одну быструю комплексную операцию, сулили возможность достигнуть стратегического уничтожения без необходимости вести оперативные маневры или последовательные операции с перерывами на перегруппировку сил. Критики отмечали, что «воздушные операции» НАТО явились нарушением Объединённой доктрины. И действительно, операция ALLIED FORCE противоречила как слову, так и духу Объединённой доктрины. Ещё в 1991 г. в Объединённом документе 1 (JP 1), «Система Объединённых Военных Действий Вооружённых сил США», а впоследствии в Объединённом Документе 3-0, «Объединённая Доктрина по Операциям», термин «объединённая кампания» (joint campaign) применялся ко всем военным действиям без различия - наземным, морским или воздушным.

Приписывая ответственность за «воздушные операции» политическому руководству и влиянию современных теоретических взглядов на военно-воздушную мощь, Эрик Даль игнорирует тот факт, что решение развязать войну принималось в рамках НАТО, и потребовались значительные дипломатические усилия, чтобы добиться одобрения его членов. Оперативное искусство в его практическом применении в значительной мере определяется политическими и стратегическими соображениями.

Есть и другая точка зрения, т.е., что существует потенциальная возможность ассиметричного ответного удара, «где различиe между войной и миром сходит на нет». Такой конфликт будет «нелинеарным», без разграничения между «войной и миром» или «мирным населением и вооружёнными силами». Вильям Линд и его соавторы, излагая свои мысли о войне четвёртого поколения, рисуют картину будущих конфликтов, где перспективные технологии сталкиваются с асимметричной угрозой терроризма. Этим авторам оперативное искусство представляется исторически обусловленным конструктом, который отжил своё время вместе с молниеносной войной и не приложим к ведению войны четвёртого поколения. Операция Несокрушимая Свобода (Operation ENDURING FREEDOM)против талибов в Афганистане в такой интерпретации демонстрирует, чего могут достигнуть войска специального назначения в комбинации с местными инсургентами и современными воздушными силами. Под знаменем преобразования (Transformation) тогдашний министр обороны Дональд Рамсфельд направлял главу Центрального командования армии США (CENTCOM) Томми Франка на подготовку именно к такой молниеносной кампании в Ираке - сокращённый контингент сухопутных войск, упор на «шок и трепет» и максимальное давление на вооружённые силы противника с целью быстрого и решительного разгрома этих сил и захвата Багдада. Поначалу ведущие военные специалисты сосредоточивались на успешном наступлении на Багдад, а не на его последствиях, и превозносили его как выдающееся достижение. Но постепенно появились критики, которые указывали на то, что в самóм планировании начального этапа военных действий уже были заложены условия для зарождения инсургентского движения, последовавшего за ними. Так, например, Том Рикс, военный обозреватель газеты «Washington Post» попросту охарактеризовал эту войну как «фиаско». К тому же, инсургентское движение, вновь поднявшее свою голову в Афганистане после операции Несокрушимая Свобода, тоже заставило взглянуть на эту операцию по-новому.

Бригадный генерал армии в отставке Хуба Васс де Чеге пишет, что интеллектуальная атмосфера, в которой создавались Курсы повышения уровня военных знаний (SAMS) и Доктрина воздушно-наземного боя (AirLand Battle Doctrine), характеризовалась возрождением интереса к Клаузевицу и Жомини в процессе попыток «преобразовать абстрактные стратегические концепты целей, методов и средств в соответствующие конкретные тактические действия. Этот вид умственной акробатики называется оперативным искусством». Он замечает далее, что «Опираться на устаревшие понятия, основанные на сравнениях с Индустриальной эпохой, занятие бесполезное, поскольку миссии XXI-го в. требуют более высокого уровня умственной акробатики». Хуба Васс де Чеге приходит к заключению, что инновации в доктрине 1990-х гг., направленные на трансформацию оперативного искусства с целью приспособить его к требованиям постмодернистской войны, « подрывают критическое и творческое мышление и ведут к стереотипным и лишённым логики концепциям».

Проектирование системы на уровне операций, а не оперативное искусство.

Затяжные действия инсургентов в Ираке и Афганистане вновь пробудили интерес к оперативному искусству, но дискуссия велась в рамках Глобальной войны с терроризмом (Global War on Terrorism) и «затяжной войны» против исламского терроризма и инсургентов. В ежегодной серии военных игр, известных под названием «Unified Quest», американский центр TRADOC, разрабатывая сценарии сложных конфликтов, в которых обычная война перерастает в борьбу с инсургентами, указывал на необходимость обмена информацией между командующим операцией и его стратегической штаб-квартирой на ТВД перед лицом постоянно адаптирующегося противника. В отличие от обычных операций, которые имеют дело со структурно оформленными техническими задачами, новая ситуация (emerging situation) выдвинула широкий спектр сложных и лишённых определённой структуры задач, которые не поддаются техническим решениям. Это повело к экспериментам с Системным оперативным проектированием (Systemic Operational Design), разработанным Шимоном Нэвехом и его коллегами в Научно- исследовательском институте оперативной теории, где системное проектирование на уровне операций стало необходимой отправной точкой для оперативного планирования, когда речь идёт о структурно неоформленных задачах. Этот новый упор на системное проектирование на уровне операции явился результатом новых проблем безопасности, возникших в Израиле в связи с соглашениями в Осло и с непрекращающейся угрозой палестинского терроризма. Нэвех опирался в основном на теорию систем, теорию сложности и постмодернизм, каким он предстаёт из французской философии Делеза и Гваттари и в теории литературы и архитектуры. Нэвех при этом ратовал за подход, который «освободил бы» практиков от пут бинарного противопоставления теории и практики. В своём более раннем труде, посвящённом оперативному искусству, Нэвех указывает на советское оперативное искусство как заслуживающее особого внимания уже потому, что в нём системный подход сочетается с упором на удар по противнику и подавление его во время ведения глубоких операций. Нэвех отмечает советский дизайн боевых формирований: танковая армия, передовой отряд и ударная армия - для ведения глубоких операций, а также эшелонирование войск для наращивания усилий во время атаки, чтобы нанести сокрушительный удар по всей глубине обороны противника. Что до необходимости освободиться от пут оперативного искусства, то в контексте военных конфликтов XXI-го в., по мнению Нэвеха, эта необходимость вытекает из того, что приходится иметь дело с противником, который уже не ведёт массовой индустриальной войны, а вместо этого прибегает к инсургентству и терроризму. Признавая свою связь с оперативным искусством, Системное оперативное проектирование (SOD) проявляет себя как пример эволюции. В то же время оно выходит за пределы оперативного искусства в результате эволюции военного искусства в новых социополитических и стратегических условиях.

В документе 525-5-3000, выпущенном TRADOC, говорится, что в военной игре проявилась неадекватность традиционного планирования: «Американские и советские специалисты по традиции воспринимают оперативное искусство по-разному. Но и те, и другие, как правило, разрешают задачи, возникающие в обычных конфликтах с прямыми столкновениями между регулярными армиями (sic!), а не в многосложной войне с нерегулярными вооружёнными формированиями». В результате в начале 2008 г. появился новый документ 525-5-500 под названием «Оценка обстановки командиром и системное проектирование кампании» (Commander’s Appreciation and Campaign Design). Здесь упор делается на применение теории сложности к системному подходу к проектированию кампании со введением «когнитивной модели, которой могут пользоваться командиры, ответственные за проектирование, планирование и ведение кампаний».

Другие публикации


08.03.24
07.03.24
06.03.24
05.03.24
04.03.24
VPS