СССР осенью 1943-го: надвигающаяся катастрофа / Александр Усовский

Часть третья. СССР осенью сорок третьего: надвигающаяся катастрофа

***

Надо сказать, что подготовка к грядущей войне в Советском Союзе в 1939-1941 годах шла весьма напряженная – достаточно сказать, что ответственным за создание материальных резервов в предвидении грядущего кровопролитья товарищем Сталиным был назначен Лаврентий Павлович Берия. Который за полтора года стремительно создал колоссальные запасы стратегического сырья – например, запасы ферросплавов (и ферромарганца в том числе) были созданы такие, что когда с началом войны Запорожский завод эвакуировали в Новокузнецк, Зестафонский - в Актюбинск, а Никопольский марганец попал в руки немцев, производство стали в СССР не прекратилось. Всего государственные материальные резервы составляли по состоянию на 22 июня 1941 года: 5.900.000 тонн хлеба; 43.000 тонн мяса; 110.000.000 банок мясных и рыбных консервов; 310 тысяч тонн сахара; 3 тысячи тонн каучука натурального; 1600 тысяч тонн нефтепродуктов; 500 тысяч тонн нефтяного сырья; шести-девятимесячные запасы металлов, таких, как цинк, олово, никель, медь, алюминий.

В целом, запасы, созданные перед войной, теоретически давали возможность Красной Армии вести войну в течении шести месяцев – по продовольствию, горючему, боеприпасам и фуражу. Причем ОТМОБИЛИЗОВАННОЙ армии – численность которой, по Мобилизационному Плану – 41, должна была достигнуть 8.9 миллиона военнослужащих.

Накопление стратегических запасов, а равно и стремительный рост военного производства, к сожалению, привели к резкому падению уровня жизни советских людей – которые уже начали привыкать к постоянному его росту. В январе 1939 года выросли цены на ткани, готовое платье, белье, трикотаж, стеклянную посуду. С 24 января 1940 года были повышены цены на мясо, сахар и картофель, с апреля - на жиры, рыбу, овощи. В июне 1940 года резко выросли цены на обувь и металлические изделия. СНК, пытаясь ограничить покупательский спрос на муку, крупы и макароны, цены на которые остались без изменения, сократил "нормы продажи товаров в одни руки". В апреле 1940 г. они были уменьшены в 2-4 раза и вновь сокращены в октябре. Снабжение больших городов продуктами стало крайне скверным - за весь 1939 год в розничную торговлю в расчете на одного человека поступило всего лишь немногим более полутора килограммов мяса, два килограмма колбасных изделий, около килограмма масла, пяти килограммов кондитерских изделий и крупы. Треть промышленного производства сахара шла на внерыночное потребление. Рыночный фонд муки был относительно большим - 108 килограммов на человека в год, но и это составляло всего лишь около 300 грамм в день. Но что такое понижение уровня жизни по сравнению с надвигающейся войной? Пыль!

И страна, понимая, что война на пороге, что к ней необходимо как следует подготовится, накопить запасы - дружно затянула ремни, серьезно снизив размер потребления продуктов и товаров народного потребления – но, как оказалось, этого было крайне недостаточно…

***

22 июня 1941 года немецкая армия перешла границу Советского Союза – началась советско-германская война. Которая с первых своих дней сопровождалась для нас чудовищными потерями не только в живой силе и технике – но и, что было крайне болезненно, в пахотных площадях, тягловой силе, рабочих руках в сельском хозяйстве и запасах продовольствия.

С промышленностью, которая находилась на территориях, которые оккупировали немцы, мы проблему частично решили – перебазировав на Восток 1523 предприятий, в том числе 1360 – тяжёлой и оборонной промышленности, а также рабочих и инженеров с семьями, в том числе только из Украины – 3,5 млн. человек, а также свыше 500 крупных предприятий УССР. В течение первых трёх военных месяцев в Поволжье и на Урале были созданы 8 танковых, 6 корпусных и 3 дизельных крупных заводов, а также перепрофилированы на выпуск танков Челябинский, Сталинградский тракторные заводы и «Уралмаш», а на выпуск боеприпасов – заводы Москвы, Свердловска, Молотова, Ленинграда, Челябинска и Горького.

Впрочем, в деле строительства пушек и танков у нас было неоспоримое преимущество перед теми же немцами – наши пушки и танки целиком и полностью создавались из отечественного сырья, проблем с которым у нас не было никогда, к тому же ездили эти танки на топливе, которого у нас тоже был избыток. К тому же уровень оплаты труда рабочих, занятых на строительстве этих пушек и танков, в условиях войны снижался на порядок….

В какую сумму обходился Советскому Союзу танк Т-34?

В условиях экономики мирного времени – дорого. Согласно калькуляции завода № 183, составленной в мае 1941 года – 249 тысяч 256 рублей 96 копеек. ДВЕСТИ СОРОК ДЕВЯТЬ ТЫСЯЧ ДВЕСТИ ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ РУБЛЕЙ!

Для того, чтобы оценить это количество денег, нужных на производство одного танка, достаточно сказать, что легковая «эмка» (ГАЗ-М1) в этом же 1941 году стоила 6 тысяч 590 рублей, шевиотовый костюм – 230-250 рублей, пачка папирос «Беломорканал» или «Труд» – два рубля (тогда это были очень приличные папиросы, пачка простенького «Мотора» стоила 35 копеек), килограммовая буханка ржаного хлеба в магазине стоила от 95 копеек до 2 рублей, пшеничного - от 1 рубля 10 копеек до 5 рублей, говядина и баранина продавались по цене от 1 рубля (кости на бульон) до 9 рублей 60 копеек (парная вырезка), масло сливочное (по сортам) - от 15 до 22 рублей за килограмм, литр водки стоил 33 рубля. Правда, в 1941 году далеко не всё можно было купить в магазине, но на рынке в продуктах не было недостачи даже тогда. Килограмм говядины стоил 20-24 рубля, баранины - 20-26 рублей, свинины - 24-26 рублей, литр молока - 2 рубля 50 копеек, десяток яиц 9 рублей.

Так что танк Т-34 в 1941-м году обходится нашему государству в астрономическую сумму – в сто двадцать четыре тысячи шестьсот двадцать восемь пачек «Беломора», или семь тысяч семьсот пятьдесят три литровые бутылки водки, или в тысячу сто семьдесят два шевиотовых костюма. Потом, правда, с развитием производства, эта стоимость, конечно, будет значительно снижена, и к 1944 году танк Т-34 производства завода № 183 будет стоить заказчику - Советскому государству - уже всего 140 тысячи 996 рублей 70 копеек. И это будут уже совсем другие деньги…

***

Что нужно еще, кроме денег, для того, чтобы построить этот танк?

Во-первых, сырье и материалы. Во-вторых, труд рабочих и инженеров. Само собой разумеется, шахты, мартены, нефтеперерабатывающие и танкостроительные заводы, железные дороги – иными словами, инфраструктура.

Какое сырье и какие материалы нам нужны для того, чтобы наш танк получился «на уровне мировых стандартов»? Что нам нужно для того, чтобы этот танк смог выполнить ту базовую функцию, для которой создавался – вести бой с врагом, используя комплекс вооружения, броню и собственную подвижность?

Железная руда – из которой на металлургическом комбинате сделают броневую сталь. Уголь, и не просто уголь, а антрацит – с помощью которого эта самая железная руда превратится в эту самую броневую сталь. Различные ферросплавы, с помощью которых эта броня сможет выдерживать удар противотанкового снаряда врага. Целый список цветных и редкоземельных металлов, которые сделают механизмы танка – двигатель, трансмиссию, подвеску, радиостанцию, пушку и пулеметы – надежными и долговечными. Нефть – из которой получат не только топливо для этой прожорливой машины, но и разные виды пластмасс для танковых приборов, искусственный каучук для катков, изоляцию для электропроводов, краску – чтобы внутри он был белый, а снаружи – грязно-зеленый.

Вот, в общем-то, и все. Все исходное сырье и все материалы на нашей территории есть в изобилии, транспорт работает, инфраструктура (будем считать) для создания танка в наличии. Рабочих и инженеров тоже хватает – так что весь комплекс необходимых условий для создания танка внутри страны у нас сложился.

Теперь – о расходах.

Чтобы добыть все это сырье и получить все необходимые материалы, нам нужно заплатить его добытчикам – шахтерам, металлургам, нефтяникам, химикам – изрядно денег. Гораздо больше нам надо заплатить денег танкостроителям – рабочим и инженерам. Само сырье нам не стоит ни копейки – все это подарок Господа Бога нашей стране – но его добыча и переработка влетают нам в немалые суммы.

Совокупные расходы на всю эту музыку и составляют стоимость танка. И в мирное время она весьма высока: танк - изделие высокотехнологичное. Один его дизельный двигатель требует ювелирной работы машиностроителей – автомобилисты скажут, насколько дизель сложнее бензинового мотора. Поэтому лишь бы кого к станкам мы не допускаем, соответственно – денег высококвалифицированным специалистам платим кучу.

***

И тут начинается война. Сколько теперь стоит танк Т-34?

В человеко-часах он стоит столько же, сколько и до войны – и даже меньше. В 1941 году затраты на производство одного танка Т-34 на танковых заводах составляли 8.000 человеко-часов, в 1943 же году – всего 5700 человеко-часов. Но реально танк во время войны стоит не в полтора - а в двадцать раз меньше, чем до ее начала! И вовсе не потому, что мы добились колоссального увеличения массовости производства (что само по себе снижает расходы) и в полтора раза увеличили производительность труда.

А потому, что до войны мы вынуждены были на один человеко-час, потраченный на строительство танка (включая сюда труд шахтера, металлурга, нефтяника, химика и танкостроителя) выдавать рабочему денежный эквивалент буханки хлеба, или фунта сыра, или трехсот грамм колбасы, или пары бутылок пива и пачки папирос (а инженеру – еще больше!). Средняя зарплата рабочего в 1940 году составляла 324 руб., а инженера - 696 руб. в месяц, на военных заводах, где требовалась более высокая квалификация, платили процентов на 15-20 больше -  ибо за меньшую зарплату этот рабочий или инженер на танковый конвейер, в шахту, к мартену, на нефтеперегонный завод - не пойдет. Там грязь, копоть, грохот сварки - вредные условия производства, одним словом. И чтобы заинтересовать в своём труде шахтера, металлурга, нефтяника, химика и танкостроителя – мы вынуждены платить им немыслимо высокие зарплаты, значительно более высокие, чем в среднем по стране. Оборона страны – дело дорогое.

В условиях же войны мы с легким сердцем можем платить рабочим, задействованным в создании танка, за один час их работы – причем по всей цепочке, начиная от шахты и кончая готовым танком, – эквивалент четверти фунта черного хлеба с мякиной и горохом. Потому что война. Потому что враг у ворот. Потому что Отечество в опасности!

Рабочий нас поймет; а не поймет – на это дело есть военный трибунал. Рабочие военных заводов приравнены к военнослужащим – это называется «броня» - и вместе с правом на усиленный рацион (то есть за дополнительную миску супа в день) получают и ответственность за оставление рабочего места вплоть до расстрела.

Мы уже условились считать, что все сырье и материалы для создания танка есть на нашей территории, и никакому чужому дяде за них платить не надо. Таким образом, стоимость танка Т-34 для нас в условиях военного времени составляет столько четвертьфунтовых кусков черного хлеба, сколько человеко-часов на протяжении всей цепочки его изготовления (от шахты и мартенов до выезда готового танка из ворот сборочного цеха) вложено в этот самый танк – и ни копейкой больше!

До войны танк стоил 249.256 рублей 96 копеек – танки строились малыми сериями, это было новое изделие, и нам приходилось в его стоимость закладывать всевозможные издержки по этому поводу. В разгар войны этот танк стоит всего 140.996 рублей 70 копеек, причем с одной очень важной оговоркой.

До войны на свою зарплату в 500 рублей рабочий танкового завода мог купить, например, тридцать пять килограмм «краковской» колбасы, или двадцать три килограмма говяжьей вырезки, или двести литров молока, или сто семьдесят килограмм ситного хлеба, или двести пятьдесят пачек «Беломора» – ибо эти товары были в свободной продаже; иди и покупай, в крайнем случае – на рынке. Конечно, крайне негусто, но всё же…. С началом же войны в свободной продаже остались только веники из сорго и уксус – все остальные промышленные и продовольственные товары государство выдает теперь своим гражданам по карточкам, которые обеспечивают физиологический минимум для выживания организма. Деньги тоже выплачиваются – но их покупательная способность уменьшается по сравнению с довоенным периодом многократно. Государство не беспокоит инфляция – государство беспокоит положение на фронтах. То есть индекс розничных государственных цен на нормированные продовольственные и промышленные товары в период военной экономики в СССР остается неизменным (в 1943 году он составил 100,5%) по отношению к довоенному уровню. Но это касается именно цен на продукты, получаемые по карточкам – индекс же цен на колхозных рынках в 1943 году по сравнению с уровнем довоенного 1940 года увеличился на продукты растениеводства в 12,6 раза и на продукты животноводства — в 13,2 раза. Килограмм свинины, стоивший в 1940 году на колхозном рынке двадцать рублей, в 1943-м стоит уже 220-250 рублей!

И рабочий за свою зарплату (пусть теперь уже в 700 рублей) сможет после того, как оплатит тот минимум продуктов, который ему «продает» государство по фиксированным «пайковым» ценам, - купить на базаре всего пару килограмм свиного сала и десяток луковиц – после чего его кошелек станет девственно пуст. Хотя государство по карточкам выдает этому рабочему необходимый минимум продуктов – этот минимум обеспечивает лишь физическое выживание рабочего, и то при условии, что он работает; если же гражданин иждивенец – норма этих продуктов становится просто голодной. Потому что враг у ворот. Потому что Отечество в опасности!

И получается наш танк Т-34 на выходе из сборочного эквивалентным набору продуктов из пятисот семидесяти килограммам хлеба, трехсот килограммам картошки, пятидесяти килограммам мяса и двадцати килограммам сливочного масла, десятка суконных брюк и полудюжине ватников – вот это и есть его реальная стоимость во время войны!

Одна беда – где взять эти пятьсот семьдесят килограмм хлеба, триста килограмм картошки, пятьдесят килограмм мяса и двадцать килограмм масла на каждый выпускающийся танк? При том, что предвоенные запасы продовольствия ввиду стремительного продвижения вермахта вглубь советской территории частично захвачены врагом, частично уничтожены, и лишь в малой степени – розданы отступающим частям и растащены населением? На территории крупнейших сельскохозяйственных регионов, подвергшихся оккупации, находилось 47% всех посевных площадей СССР, в том числе 38% посевов зерновых, 87% - сахарной свеклы, 50% - подсолнечника, льна и других культур, животноводческие хозяйства насчитывали 57% крупного рогатого скота и лошадей, около 60% свиней. В августе-сентябре 1941 года с земельных массивов Украины было вывезено 12,5 млн. т зерна и других культур, что составило восьмую часть зерновых, собранных и заготовленных в восточных районах страны. С огромными трудностями проходила эвакуация скота. До тыловых районов дошло примерно 13% колхозного и совхозного стада из Украины, Белоруссии и западных областей Российской Федерации. К концу 1941 г. машинный парк сельского хозяйства уменьшился по сравнению с довоенным уровнем на 242 тыс. тракторов, 61 тыс. комбайнов, 162 тыс. автомашин.

Проблема нехватки продовольствия в СССР уже к осени 1941 года начала становится весьма острой. Потому как посевные площади, в отличие от заводов и фабрик, погрузить в эшелоны и отправить на Восток – БЫЛО НЕВОЗМОЖНО…         

***     

Надо признать, что до контрнаступления под Москвой продовольственное снабжение войск (и населения неоккупированных территорий) было, в целом, удовлетворительным – во многом потому, что к ноябрю 1941 года немцы захватили лишь Украину, вторая основная житница страны, Кубань, осталась за нами, и сбор зерновых в этом году составил тридцать пять с половиной миллионов тонн (прошу сравнить – в 1940 году мы получили почти семьдесят пять миллионов тонн зерна). Учитывая, что к этому времени кормить пришлось уже намного меньше граждан, чем до 22.06.1941 года – этого урожая было достаточно, чтобы прокормить (хоть и впроголодь) армию и обеспечить население. Но всё равно – наши потери в этой отрасли экономики были огромны!

«По отношению к довоенному уровню посевные площади зерновых к концу 1941 г. составляли 46,4%, сахарной свеклы - 13%, поголовье крупного рогатого скота упало до 57,3%, свиней - до 32,6, лошадей - до 39%. Валовой сбор зерна в 1941 г. по сравнению с 1940 г. во всех категориях хозяйств снизился более чем на 40 млн. т.»[1]

В этих условиях страна быстро перешла на карточную систему снабжения продовольствием. Продажа продовольственных, а затем и промышленных товаров по карточкам была введена в июле 1941 г. в Москве, Ленинграде и ряде других городов и пригородных районов. С сентября нормированное снабжение хлебом, сахаром, кондитерскими изделиями распространилось на 197 городов и рабочих поселков, а спустя два месяца - на все остальные города и поселки. С ноября в крупных городах и промышленных центрах были введены карточки на мясо, рыбу, жиры, крупу, макароны.

Нормы снабжения основными продовольственными товарами разделялись по четырем группам населения: для рабочих и приравненных к ним лиц, служащих, иждивенцев и детей. В свою очередь, нормы для рабочих предусматривали две категории: по первой категории обеспечивались работники оборонной, угольной, нефтяной, химической, резиновой, металлургической, машиностроительной, цементной промышленности, станкостроения, транспорта, оборонного строительства и ряда других предприятий, выполнявших военные заказы. Рабочие этой категории получали в день по 800 г хлеба, по карточкам иждивенцев и детей выдавалось по 400 г хлеба. В месячный паек рабочих входили: мясо и рыба - 1,8 кг, жиры - 0,4 кг, крупа и макаронные изделия - 1,2 кг[2].

К сожалению, уже к январю 1942 года даже такие, весьма скудные, продовольственные пайки – становилось всё трудней и трудней выдавать населению. Из-за нехватки продуктов люди не везде могли полностью получить установленную норму продуктов зимой. Даже в Москве продовольственные карточки зимой 1941/1942 годов отоваривались всего на 30-40%. Привычной картиной стали многотысячные очереди возле продовольственных магазинов. В провинциальных городах положение было гораздо хуже - в Архангельске за первую военную зиму от голода и болезней погибли 20 тыс. человек - каждый десятый житель!

При этом жители деревень НИКАКИХ карточек НИ НА ЧТО вообще не получали – официально считалось, что они прекрасным образом проживут и без оных. Лишь для сельских учителей, медицинских работников и других категорий служащих в сельской местности, а также инвалидов войны и труда было установлено снабжение хлебом и другими продуктами питания по спискам и талонам в пределах наличных ресурсов. 

Всего на централизованном продовольственном снабжении в 1941 г. состояло около 62 млн. человек. Купить же продукты на рынках – которые, как это ни странно звучит, продолжали действовать – можно было только за очень большие деньги. Советский рубль обесценился просто катастрофически…. К февралю 1942 года рост рыночных цен на продовольствие превзошёл все разумные пределы – килограмм зерна стоил в среднем 53 руб. 80 коп. (вместо 1 руб. 88 коп. до войны), литр молока - 38 руб. (вместо 2 руб. 28 коп.), 1 кг  капусты или свёклы - 28 руб., килограмм сала – более ста рублей. Над страной реально замаячил призрак голода…

Но это ещё были цветочки. Первые ягодки созрели к сентябрю 1942 года…

***

Катастрофа лета 1942 года под Харьковом, в Крыму и на Среднем Дону была не только военной – в первую очередь, она была продовольственной. Колоссальные площади, засеянные зерновыми, к концу июля были захвачены немцами, вместе с урожаем на них. В результате летнего поражения Красной армии в 1942 году общая посевная площадь (с которой мы могли собрать урожай) сократилась по сравнению с 1940 г. на 52%.  Если в 1941 году мы смогли собрать тридцать пять с половиной миллионов тонн – то урожай сорок второго года составил всего ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ ТОНН зерна! Для сравнения – десятимиллионная Беларусь сегодня собирает восемь с половиной миллионов тонн зерна, а в 1942 году советским властям прокормить надо было сто тридцать миллионов человек! Валовой сбор сахарной свеклы сократился по сравнению с 1940 годом с 18 миллионов до 2,2 миллионов тонн, картофеля — с 76,1 миллионов. до 23,6 миллионов тонн, подсолнечника – с 2.2 млн.т. до 0.2 млн.т.,  В РАЗЫ, а по некоторым продуктам – НА ПОРЯДОК! Не менее катастрофические потери были и в животноводстве - численность крупного рогатого скота за 1942 г. уменьшилась на 3 млн. голов, свиней - на 2,2 млн., овец и коз - на 8,8 млн.

Это был уже не призрак голода – это был ГОЛОД…

***

Единственное, что в этой ситуации мог сделать Сталин – это обратиться за помощью к союзникам, вернее, к союзнику – к президенту США Рузвельту. А что ему ещё оставалось делать? Только для обеспечения хлебом рабочих промышленности (при действовавшей в годы войны дневной норме 800 грамм) требовалось 5,84 миллиона тонн хлеба в год – а ведь хлеба требовала ещё и семимиллионная армия, и не только хлеба….

Поставки продовольствия осуществлялись из США в СССР и до официального подписания Советским Союзом соглашения о поставках по ленд-лизу – которое произошло 11 июля 1942 года. Тем более, что, в соответствии с законом о ленд-лизе, принятым конгрессом США в марте 1941 года, президент Рузвельт в октябре 1941 года принял решение о выделении СССР беспроцентного займа для приобретения вооружения, боеприпасов, сырья и продовольственных товаров. 1 октября 1941 года в Москве был подписан представителем президента США А. Гарриманом первый протокол о поставках сроком на 9 месяцев — до 30 июня 1942 года. Стоимость импортируемых товаров составляла 1 млрд. долларов.

Как свидетельствовал бывший государственный секретарь США Стеттиниус, «с весны 1942 года начались обильные поставки продовольствия - сначала зерно, мука и сахар, а потом свиная тушенка, яичный и молочный порошок, бульонные кубики, жиры»[3]. Но это были всё же довольно ограниченные поставки – Сталин надеялся на урожай Кубани и Среднего Дона, Поволжья и Северного Кавказа. Подсчеты специалистов были довольно радужными – предполагалось, что урожай 1942 года будет ну как минимум не меньше урожая сорок первого (а особо рьяные оптимисты полагали, что валовый сбор зерновых превысит цифру в сорок миллионов тонн – именно такое количество зерна позволяло надеяться на самообеспечение хотя бы хлебом).

Увы, этим надеждам не суждено было сбыться - немцы своим наступлением на Сталинград и Баку разрушили их напрочь! Мы потеряли урожай Среднего Дона и частично Кубани – последнюю нашу надежду…. И уже осенью сорок второго года Советскому Союзу потребовались срочные поставки продовольствия – в масштабах, доселе немыслимых.

В послании Рузвельту от 7 октября 1942 года Сталин пишет: "... мы крайне нуждаемся в увеличении поставок самолетов-истребителей…. Кроме того, важно обеспечить поставку в течение 12 месяцев 2 миллионов тонн зерна (пшеницы), а также возможное количество жиров, концентратов, мясных консервов. Мы смогли бы значительную часть продовольствия завезти через Владивосток советским флотом, если бы США согласились уступить СССР для пополнения нашего флота хотя бы 2-3 десятка судов». В переводе на обычный язык это означало - ХЛЕБА! Иначе не выстоим!

16 октября 1942 года Рузвельт пишет Сталину. "В ответ на Вашу просьбу я рад сообщить Вам, что предметы, о которых идет речь, могут быть выделены для поставок, как указано ниже: Пшеница - 2 миллиона коротких тонн в течение оставшегося периода протокольного года приблизительно равными частями ежемесячно…. Мясо - 15 000 тонн в месяц. Консервированное мясо - 10 000 тонн в месяц. Свиное сало - 12 000 тонн в месяц. Растительное масло - 10 000 тонн в месяц».

Ситуация с продовольствием стабилизировалась – как выяснилось уже к осени сорок третьего года, весьма условно…

***

Сделаем небольшое отступление – может быть, напрямую и не касающееся тяжелых проблем с продовольственным обеспечением армии и тыла в Советском Союзе в 1942-1943 годах, но непосредственное отношение к ним имеющее. А именно – поговорим о наших военнопленных, точнее, о том, почему среди советских солдат и офицеров, взятых в плен немцами, был столь чудовищно высок процент смерти от голода. И снимем заодно обвинения в этом в адрес товарища Сталина – каковыми обвинениями любит разбрасываться наша «либеральная общественность».

Массовая гибель советских военнопленных, оказавшихся в немецком плену в 1941-1942 годах – одна из самых мрачных страниц истории Второй мировой. Всего, за всё время войны, пропало без вести и попало в немецкий плен четыре миллиона пятьсот пятьдесят девять тысяч советских солдат и офицеров, кроме того, в июне-июле 1941 года более 450.000 мобилизованных, но не успевших одеть военную форму советских граждан призывного возраста было направлено немцами в лагеря для военнопленных, хотя формально они военнослужащими ещё не были. Из этого числа сегодня более-менее достоверно известно об участи 3 447 250 человек - 1 836 500 вернулись из плена после войны, 937 700 из пропавших без вести в 1941-1942 годах были призваны вторично в 1944-1945-м, на 673 050 человек есть немецкие свидетельства о смерти (то есть эти люди были учтены в качестве военнопленных и умерли в лагерях), и неизвестна судьба 1 561 750 военнослужащих и интернированных – из которых, по некоторым данным, не менее 180.000 эмигрировали после войны в другие страны, более 500.000 погибло в боях, но попало в число «пропавших без вести», судьба же остальных остаётся и по сей день неизвестной.

Сегодня известно, что из попавших в немецкий плен к 1 декабря 1941 года 2.835.000 командиров, красноармейцев и гражданских лиц по окончании жуткой зимы 1941-1942 годов за колючей проволокой осталось чуть менее полутора миллионов. Правда, надо сказать, что не все остальные погибли, многих немцы выпускали - с 22 июня 1941 года по 31 января 1942-го было освобождено 280 108 человек, из них — 270 095 украинцы, остальные – советские военнослужащие из прибалтийских республик. Но даже с учётом выпущенных на волю пленных цифра погибших остаётся весьма значительной – более миллиона солдат и офицеров! Советская пропаганда довольно долго скрывала общую цифру наших военнопленных – из понятных соображений. Цифра в четыре миллиона сдавшихся в плен советских бойцов и командиров ставила под сомнение тезис о «массовом героизме» солдат Красной Армии; посему, если ГлавПУР и признавал сам факт пленения какого-то количества наших воинов, то тут же утверждал, что попали они в плен контуженными, израненными, а то и вовсе – в бессознательном состоянии. И, оказавшись в лагерях, тут же немедленно начинали готовить побег, дабы воссоединиться со своими сражающимися товарищами – немецкие же сатрапы и палачи, видя это неуёмную страсть к бегству, безжалостно уничтожали военнопленных всеми возможными способами, в очередной раз явив миру свой человеконенавистнический звериный облик.

***

Во времена перестройки (и сопутствующей ей кликушеской «гласности») общая цифра военнопленных стала известна широкой публике – более того, наиболее продвинутые из демократических публицистов умудрялись загонять за колючую проволоку немецких лагерей для военнопленных куда как большие контингенты красноармейцев, чем это было на самом деле. Самые смелые «прожекторы перестройки» «брали в плен» до десяти миллионов советских солдат и офицеров! Причём смерть большинства из них либеральные публицисты вменяли в вину исключительно товарищу Сталину и советскому руководству – которые не подписали Гаагскую (1907 года, «О законах и обычаях войны») и Женевскую (1929 года, «Об обращении с военнопленными») конвенции, что, собственно, и позволило немцам безжалостно истребить от трех до пяти (в зависимости от фантазии очередного «ниспровергателя истин») миллионов наших соотечественников. Дескать, если бы кровожадный Сталин не провозгласил людоедский тезис: «У нас нет пленных – у нас есть предатели», если бы подписал вышеозначенные конвенции – то Международный Красный Крест завалил бы лагеря наших военнопленных посылками с разного рода изысками, и жили бы советские пленные за колючкой ничуть не хуже своих французских, британских и американских коллег – для которых, как известно, плен был лишь небольшим неудобством. Более того, поскольку согласно Гаагской конвенции 1907 года питание военнопленных должно было соответствовать нормам питания резервных войск страны, захватившей пленных, то наших бойцов и командиров, даже без посылок МКК, немцы обязаны были бы кормить не хуже, чем своих запасных зольдатов.

Самое печальное, что подавляющее большинство нашего населения всерьез восприняло сей демократический бред!

Об имевших место зверствах немцев по отношению к пленным мы здесь говорить не станем – к сожалению, в свидетельствах очевидцев очень трудно отделить правду от вымысла (каковым зачастую сопровождали рассказы о своей тяжкой доле в плену вернувшиеся на Родину); примем за истину, что отношение это в любом случае не было доброжелательным и корректным, и разного рода зверств хватало с избытком. Военнопленные действительно истреблялись безжалостно, и в первую очередь – путем лишения пищи; дошедшие до нас нормы питания для советских военнопленных, разработанные осенью сорок первого, определяют калорийность их пайка в восемьсот-девятьсот калорий – тогда как только для поддержания жизнедеятельности в состоянии покоя здоровому человеку требуется минимум тысяча двести калорий, а для нормального существования нужно никак не менее трех тысяч калорий. Впрочем, для немцев разного рода Женевские и Гаагские конвенции тоже не были Священным писанием – некоторые американские военнопленные (например, прошедшие через лагерь «Шталаг-люфт-1») вспоминают, что в 1942 году они получали ежедневно около 230 грамм хлеба, полкило вареного картофеля, 15 грамм маргарина, 20 грамм конины, 20 грамм мармелада или повидла, две кружки “отвратительного кофе из листьев”. Такой рацион составлял 1500-1900 килокалорий в день – что, конечно, было больше, чем у советских пленных, но никак не дотягивало до рациона запасных полков вермахта, каковой составлял в этом же 1942-м году:

Хлеб (в день) - 750г.

Крупы (манная крупа, рис) - 8.6 г.

Макароны - 2.86 г.

Мясо (говядина, телятина, свинина) - 118.6 г.

Колбаса - 42.56 г.

Сало-шпик - 17.15 г.

Жиры животные и растительные - 28.56 г.

Масло коровье - 21.43 г.

Маргарин -14.29 г.

Сахар - 21.43 г.

Кофе молотый -15.72 г. (в неделю)

Чай – 4 г. (в неделю)

Какао-порошок – 20 г. (в неделю)

Картофель – 1500 г., или фасоль (бобы) - 365г.

Овощи (сельдерей, горох, морковь, кольраби) -142.86г.

-или овощи консервированные - 21.43 г.

Яблоки - 1шт. (в неделю)

Огурцы соленые - 1шт. (в неделю)

Молоко - -20 г (в неделю)

Сыр - 21.57 г. (в неделю)

Яйца - 3 шт. (в неделю)

Консервы рыбные (сардины в масле) -1 банка (в неделю).

То есть рацион немецкого военнослужащего в запасном полку как минимум вдвое превосходил рацион американского военнопленного – хотя США и подписали все необходимые конвенции…

Так что немцы отнюдь не отличались скрупулёзным выполнением разного рода международных договоров в части обеспечения продовольствием военнопленных (как и разных других прочих). Другое дело, что американцы могли рассчитывать на посылки Красного Креста – наши же военнопленные таковых были лишены.

Но есть ли вина Советского правительства и лично товарища Сталина в том, что в немецком плену умерло более миллиона советских солдат и офицеров? Правда ли, что, если бы в 1929 году советская делегация прибыла бы в Женеву и подписала Конвенцию – то полтора миллиона пленных остались бы живы?

Увы.

С полной ответственностью хочу заявить – НИ В ОДНОЙ СМЕРТИ СОВЕТСКИХ ВОЕННОСЛКЖАЩИХ В НЕМЕЦКОМ ПЛЕНУ НИ ЛИЧНО СТАЛИН, НИ СОВЕТСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО В ЦЕЛОМ - НЕ ПОВИННЫ.

***
Надо сказать, что пресловутые конвенции не подписал не только тоталитарный СССР; не сделала этого, например, и демократическая Финляндия – что, в общем-то, никакого значения ни для советских, ни для финских пленных, на самом деле, не имело.

Советская сторона в обеспечении финских военнопленных продуктами руководствовалась телеграммами Генерального штаба №131 от 23 июня 1941 года, В70/133 от 26 июня 1941 г., а также ориентировкой УПВИ HКВД СССР 25/ 6519 от 29 июня 1941 г. Согласно этим документам, в сутки на одного военнопленного полагалось 600 грамм ржаного хлеба, 90 грамм круп, 10 грамм макарон, 40 грамм мяса, 120 грамм рыбы, по 20 грамм муки, масла растительного, сахара и соли, 600 грамм картофеля и других овощей, 1,5 грамма чая, а также разного рода специи. Кроме того, на месяц военнопленному полагалось 5 пачек махорки и 5 коробок спичек, 200 г хозяйственного мыла. С увеличением числа пленных (особенно зимой 1942-1943 годов) нормы довольствия понизились – впрочем, в это время голодали не только пленные, но и всё население СССР.

Финны в деле снабжения советских военнопленных руководствовались своими внутренними документами, нормы питания в которых были изначально куда как более скудными – учитывая процент умерших советских и финских военнопленных (соответственно, 29% и 14%) - как минимум вдвое меньшими. Но надо добавить, что к 1943 году и гражданское население Финляндии снабжалось ненамного лучше пленных – норма выдачи хлеба, например, на работающего финна составляла 450 грамм в день, военнопленному же полагалось его же 400 грамм.

Продовольственных посылок от Международного Красного Креста ни те, ни другие не получали – хотя теоретически могли бы это делать: Советское правительство с началом Великой Отечественной войны через посольство и Красный Крест Швеции (нота НКИД СССР от 17 июля 1941 г.) довело до сведения воюющих сторон, что Советский Союз будет соблюдать требования Гаагской (1907 г.), а также Женевской (от 27 июля 1927 г.) конвенций о пленных, раненых и больных на основе взаимности. А поскольку этой взаимности не было – не было и посылок.

***

Отчего же западные военнопленные в немецких лагерях всю войну регулярно (не менее двух раз в месяц) получали щедрые посылки МКК, а советские пленные вынуждены были жрать жуткую баланду из нечищеной брюквы и «хлеб» из соломы и опилок?

Ответ на этот вопрос, на самом деле, довольно прост.

Посылки Международного Красного Креста, на самом деле, к МКК никакого отношения не имели. Красный Крест – был всего лишь посредником, исполняющим функции нейтрального передаточного звена; сам же он никакими ресурсами – продовольственными, товарными, финансовыми – не располагал. Красный Крест образца 1939–го года имел всего 11 представителей по всей Европе и 57 служащих в штаб–квартире в Женеве, и единственное, на что был способен – принимать посылки и почтовые отправления для военнопленных от тех стран, которые БЫЛИ В СОСТОЯНИИ ЭТИ ПОСЫЛКИ КОМПЛЕКТОВАТЬ.

Богатые продовольствием государства – Великобритания, США, вишистская Франция (до июля 1942-го) – могли себе позволить от пуза кормить своих военнослужащих, оказавшихся в немецком плену. Посылки, отправляемые ими в Германию, состояли из разнообразных питательных и калорийных продуктов. Например, обычное содержимое посылки американского Красного Креста, которую получали американские военнопленные в 1943 г. включало:

тушенка говяжья - 1 банка (340 г);

кофе или какао -1 банка (113 г);

тушенка свиная - 1 банка (340 г);

изюм или чернослив - пачка (454 г);

паштет ливерный - 1 банка (170 г);

шоколад - 2 плитки;

лососина - 1 банка (226 г);

бисквит -1 пачка (454 г.);

консервированный сыр – 1 банка (226 г);

апельсиновый концентрат - 1 банка (113 г);

молоко концентрат-порошок - 1 банка (454 г);

оливковый маргарин - 1 банка (454 г);

сигареты - 2 пачки;

сахар -1 пачка (226 г);

мыло - 2 куска (по 50 г.).

Американский Красный Крест с 1 января 1941 г. до 30 июня 1944 г. отправил находившимся в плену американским и другим солдатам союзнических армий, КРОМЕ СОЛДАТ КРАСНОЙ АРМИИ, 14 274 210 посылок. Четырнадцать миллионов двести семьдесят четыре тысячи двести десять - если прописью…

Французский Красный Крест, учитывая национальные пристрастия своих соотечественников, даже включал в посылки, перец, зеленый горошек, сардины, канадская посылка (которую получали в том числе и пленённые десантники Дьеппа, брошенные Черчиллем под немецкие пулеметы без всякой поддержки с моря и с воздуха) включала масло, мясной рулет, чай или кофе, сахар, шоколад, изюм, бисквиты, соль. Новозеландский Красный Крест баловал своих подопечных (новозеландцы сражались с немцами и, соответственно, попадали в плен в Северной Африке и Греции) сыром, ветчиной, сгущенным молоком, шоколадом, кофе, медом, джемами из дыни, лимона, яблок, грейпфрутов, апельсинов, зеленым горошком.

По словам сотрудника МКК Д. Моргана, наибольшей популярностью пользовалась английская посылка, в которой, кроме традиционной овсянки, были порошки различных бульонов, яичный порошок, порошок для приготовления заварного крема и различных пудингов.

Военнопленный подтверждал получение посылки, отправляя почтовую открытку, на которой был указан номер лагеря, его личный номер и дата получения посылки.

В общем, военнопленные Англии, США и их сателлитов никаких продовольственных проблем в плену не испытывали – потому что никаких продовольственных проблем не испытывали их метрополии (во всяком случае, таких, которые вынуждали бы их сокращать содержание своих военнопленных).

А вот у СССР ситуация была ровно обратной…

***

Советский же Союз, в отличие от своих союзников, комплектовать посылки для своих военнопленных физически не мог – к осени 1942 года страна оказалась на пороге голодной смерти. Это не шутка, не гипербола - ко второй половине 1942 года в Советском Союзе возникли серьезнейшие трудности с продовольствием – предвоенные запасы исчерпали себя, основные сельскохозяйственные районы оказались захвачены врагом (вместе с урожаем). Государственные заготовки зерна по сравнению с 1940 г. уменьшились в три раза, сахарной свеклы - в 11 раз, подсолнечника - в 12 раз, 40% хозяйств оказались разорёнными. 7 октября 1942 г, Сталин был вынужден обратиться с личной просьбой к Рузвельту – о которой написано выше - о срочной поставке в СССР, наряду с военными товарами, не менее двух миллионов тонн зерна пшеницы, а также возможного количества жиров, концентратов и мясных консервов. При этом, ввиду недостатка транспортных средств, Сталин был готов временно полностью отказаться от поставок танков, артиллерии, боеприпасов, пистолетов. Без срочных поставок продовольствия из США перед СССР явственно замаячил призрак голода…

О каких посылках для военнопленных тут можно говорить? Сегодня хорошо известно, что основной причиной гибели советских военнопленных зимой 1941-1942 годов были катастрофически низкие нормы выдачи продуктов питания, не обеспечивавших даже простой жизнедеятельности организма. Принято обвинять в этом немецкое руководство – дескать, исходя из своих человеконенавистнических идей, они обрекли советских военнопленных на голод и массовую смерть, тогда как сами немцы катались, как сыр в масле.
Это не совсем так – вернее, совсем не так!

Во-первых, содержать многомиллионную армию военнопленных долгих четыре года немцы не планировали в самых своих пессимистических прогнозах – по плану «Барбаросса» война должна была закончиться самое позднее к осеннему листопаду, после чего пленных можно было бы отправить домой, на свои хлеба. Сложившая оружия и сдавшаяся в плен кадровая Красная Армия стала для Третьего Рейха страшной обузой – для прокорма которой в Германии попросту не было продовольствия. НЕ БЫЛО!

Сельское хозяйство Германии не могло обеспечить достаточным количеством продовольствия даже собственное население, причем положение ухудшалось с каждым годом войны. Послевоенные немецкие историки приводят следующие данные: в течение 84 дней, с 7 апреля по 29 июня 1941 г., каждый взрослый получил по 27 кг хлеба, 2,175 кг круп и макаронных изделий, 1,2 кг эрзац-кофе, 5,6 кг мяса, 3,233 кг жиров, 0,75 кг сыра, 0,375 кг творога, 29 яиц, 4,05 кг сахара; картофель до 2 июня продавался свободно, после - по 7 кг на взрослого (на 28 дней). Средняя калорийность ежедневного пайка на человека снизилась с 3000 калорий в 1936-1938 гг. до 2445 калорий в 1940-1941 гг. Каждый немец получал немногим более 320 г хлеба в день и по 400 г картофеля.

В Германии в 1939 году население по карточкам, которые были введены за несколько месяцев до начала войны получало:  

Калорийность питания немецкого населения в течение войны постоянно снижалась и составляла:

к зиме 1942/43  - 2 078 ккал,

к зиме 1943/44 - 1980 ккал,

к зиме 1944/45 - 1670 ккал

Для сравнения калорийность питания населения оккупированных стран к зиме 1943/44:

Бельгия -1320 ккал,

Франция -1080 ккал ,

Голландия -1765 ккал,

Польша -855 ккал.

Когда нечем кормить своё население – можно ли прокормить трехмиллионную армию военнопленных? Если о находящихся в плену военнослужащих западных стран могли (через МКК) позаботиться их правительства, то о советских пленных Москва заботиться не могла – у неё попросту не было для этого ни одного лишнего сухаря, ни одной лишней банки тушёнки.

***

Кстати, высокие нормы снабжения продуктами питания немецких (и союзных Германии) военнопленных в Советском Союзе просуществовали ровно до осени 1942 года. И это не случайно: до 31 декабря 1941 года в советский плен попало всего 9328 вражеских солдат и офицеров, и прокормить их не составляло особого труда. Когда же в лагеря военнопленных повалили многотысячные контингенты из Сталинграда и с Кавказа – ситуация в наших лагерях стала в точности напоминать ситуацию в немецких лагерях годом раньше. Пленные мерли от голода тысячами и десятками тысяч – и вовсе не оттого, что советские власти задались целью уморить их из какой-то уж совсем немыслимой злобы, в отместку за ранее совершенные злодеяния. Нет - у нас просто НЕ БЫЛО для этих военнопленных еды…

К 22 февраля 1943 г. только в районе Сталинграда оказалось сосредоточено свыше 95000 военнопленных, которые находились в чрезвычайно тяжелых условиях. Из 91545 военнопленных, направленных в Бекетовский лагерь №108, по состоянию на 10 июня 1943 г. умерло 27.078 человек, госпитализировано 35.099 человек и отправлено в другие лагеря 28098 человек. В лагере № 108 осталось 1270 военнопленных. 16 февраля 1943 г. начальник конвойных войск HКВД СССР генерал-майор Кривенко докладывал заместителю наркома внутренних дел СССР генерал-лейтенанту Аполлонову, что на приемном пункте, расположенном на ст. Воробьевка, где на 12 февраля находилось 5400 военнопленных, из-за холода в помещениях и отсутствия регулярного питания смертность составляет 20 - 30%, наблюдаются случаи людоедства. Случаи людоедства отмечались и в Хреновском лагере военнопленных 81 в Воронежской области.

К 15 апреля 1943 года в лагерях и приемных пунктах HКВД умерло 99.946 военнопленных из числа взятых в плен под Сталинградом и на Северном Кавказе, а всего с начала войны до 15 апреля 1943 года из 291.856 учтенных военнопленных умерло 171.774, или почти 59%. А ведь Советский Союз отнюдь не желал их смерти! Просто ввиду того, что в стране царил голод, для пленных были установлены смертельно низкие нормы питания. Калорийность суточного рациона военнопленных составляла 1750 килокалорий а работающих пленных - 1945 ккал. Такая калорийность питания не покрывала даже энергетических затрат человека, находившегося в полном покое. Hедостаток пищи вел к дистрофии и авитаминозу. Эти заболевания составляли тогда 70% среди других болезней и были причиной 80% всех смертельных случаев

К 1 мая 1943 года число умерших возросло до 196.944 человек – что заставило HКВД СССР издать приказ №00683 “Об изменении норм продовольственного снабжения для военнопленных”, который увеличивал калорийность основного пайка до 1839 килокалорий. Военнопленные, занятые на тяжелых физических работах, получали паек, калорийность которого составляла от 2015 ккилокалорий до 2773 килокалорий, в зависимости от нормы выработки. Но всё равно смертность немецких военнопленных в лагерях оставалась довольно высокой, и лишь к середине лета ситуация стала более-менее нормальной. 2 июля 1943 г. специальным циркуляром №341 были установлены ежедневные дополнительные выдачи к основному пайку по 120 г. рыбы на каждого военнопленного – и калорийность суточного рациона, достигнув 2.200 килокалорий, уже позволяла большинству пленных избежать смерти от голода.

Кстати, то же самое в это время происходило в Рейхе. Оставшиеся в живых после страшной зимы 1941-1942 годов советские военнопленные постепенно начали превращаться в ценный ресурс – ввиду постоянного оттока немцев из промышленности. Соответственно, для сохранения этого ценного трудового ресурса немецкое руководство предпринимает все возможные усилия – главным образом, постепенно увеличивая нормы выдачи продуктов. К лету 1943 года калорийность пайка советского военнопленного, занятого в металлургической или горнорудной промышленности, составила 2.100 килокалорий (хлеб — 2375 граммов в неделю, мясо и жир — 500 грамм, маргарин — 100 граммов в неделю), что, конечно, тоже было не сахар, но всё же позволяло как-то выжить. А в августе 1944 года нормы питания советских и иностранных промышленных рабочих и военнопленных, занятых в тяжелой промышленности, уравнялись с нормами питания немецкого населения…

В целом можно сделать вывод: массовая гибель советских военнопленных зимой 1941-1942 годов была трагической неизбежностью идущей войны, такой же, как и гибель зимой 1942-1943 годов подавляющего большинства немецких, румынских, венгерских и итальянских пленных, взятых Красной Армией под Сталинградом, на Дону и на Северном Кавказе. Обе страны, СССР и Германия, вели жесточайшую войну на пределе своих возможностей, и ни русские, ни немцы не могли выделить для больших масс пленных необходимого продовольствия – в ином случае голод грозил бы собственному населению этих стран…

А теперь вернемся к нашему повествованию.

***

19 ноября 1942 года Красная Армия начала наступление под Сталинградом. В течении последующих четырех месяцев из-под немецкой оккупации были освобождены районы Кубани, Среднего Дона, Воронежской, Липецкой, Орловской, Курской областей, советские войска заняли восточные районы Украины. «На баланс» советского народного хозяйства были приняты обширные зерносеющие регионы – к сожалению, практически лишенные тягловой силы и сельскохозяйственной техники. К тому же немцы, отступая, как правило, увозили запасы продовольствия и сельхозинвентарь, угоняли скот, эвакуировали трудовые ресурсы – стараясь оставить наступающей Красной Армии «выжженную землю». Далеко не всегда им это удавалось – тем не менее, освобожденные районы остро нуждались в продовольствии и товарах повседневного спроса. Которых у товарища Сталина, увы, не было…. Плюс к этому, весной 1943 года США и Англия решили приостановить отправку конвоев с грузами в советские северные порты Мурманск и Архангельск, мотивируя это подготовкой к операции против Италии, высадке на ее территории. В результате к концу действия второго протокола Штатами было недопоставлено 1,5 млн. т грузов - в числе коих более двухсот тысяч тонн продовольствия. Но это было не самое страшное….     

***

Сорок третий год – самый тяжелый военный год для советского сельского хозяйства. Даже уменьшенный план весеннего сева колхозы недовыполнили на 11%, главным образом из-за нехватки семян. Хуже, чем в 1942 г., взошли озимые. Общая посевная площадь по всем категориям хозяйств составляла 84,8 млн. га против 86,4 млн. га в 1942 г., в том числе по колхозам — 72 млн. га против 74,5 млн. га в 1942 г. При этом освобожденные районы не имели практически никакого производственного значения - сельское хозяйство в них оказалось настолько разрушенным, что о каком-либо улучшении продовольственного баланса страны за счет этих районов в 1943 г. не могло быть и речи. Тем не менее, людей на этих территориях нужно было чем-то кормить – самостоятельно выжить в условиях тотального разгрома местных сельскохозяйственных предприятий они бы не смогли. К тому же Советский Союз постигла ещё одна беда - летом 1943 г. большинство районов Поволжья, Южного Урала, Западного Казахстана, Северного Кавказа и Сибири постигла сильная засуха

«Уборка урожая 1943 г. проводилась на всех посевных площадях. Однако из-за засухи и снижения уровня агротехники урожай оказался крайне низким — в целом по тыловым колхозам 3,9 ц зерна с 1 га. Неблагополучно обстояло дело и с техническими культурами. На урожайность свеклы и хлопка особенно повлияло прекращение поставок минеральных удобрений и химикатов. Так, в 1943 г. было собрано всего 726 тыс. т хлопка-сырца — почти в 2 раза меньше, чем в 1942 г. В целом по стране валовая продукция сельского хозяйства составляла всего 37% уровня 1940 г., а в тыловых районах — 63%. Валовой сбор зерновых культур в 1943 г. составил 29,6 млн. т, т.е. остался на уровне 1942 г»[4] НА УРОВНЕ СОРОК ВТОРОГО ГОДА! При том, что «едоков» прибавилось!

***

Победа Красной Армии на Курской дуге позволила ей начать наступление на Запад на широком фронте – от Ржева до Новороссийска. За три, последовавших за крахом операции «Цитадель», месяца из немецкой неволи были освобождены Левобережная Украина, Донбасс, западные области РСФСР, восточные районы Белоруссии. Под советскую юрисдикцию вернулись более тринадцати миллионов человек! Территория, очищенная от захватчиков, составляла 1 020 тысяч квадратных километров. К концу октября 1943 г. население страны увеличилось до 143 миллионов человек, в то время как в сентябре 1942 г., когда была оккупирована наибольшая часть территории СССР, оно составляло 130 млн. человек.

Такая серьезная прибавка трудовых ресурсов весьма, надо сказать, благотворно сказалась на советской промышленности - выпуск продукции которой в 1943 г. возрос по сравнению с 1942 г. на 17 процентов и составил 125 млрд. рублей (в неизменных ценах 1926/27 г.). Валовая продукция промышленности составила 90 процентов к довоенному уровню вместо 77 процентов в 1942 г., а предприятий оборонных отраслей — 224 процента вместо 186 (к тому же году). При этом доля гражданской продукции промышленности выросла - В 1943 г. производство гражданской продукции составило 41,7 процента вместо 36,1 процента в 1942 г., а военной — 58,3 вместо 63,9 процента. Тем не менее – основная доля изделий промышленности в 1943 году приходилась на военные заводы. Мы изо всех сил увеличивали производство техники и вооружения – нам надо было выиграть войну!

Хотя, надо сказать, первые три месяца года поводов к оптимизму отнюдь не давало - в начале 1943 г. состояние народного хозяйства СССР ухудшилось: в первом его квартале, по сравнению с четвертым 1942 г., произошло снижение промышленного производства по таким важнейшим показателям, как выработка электроэнергии, добыча угля, нефти, железной руды, марганцевой руды, выплавка чугуна, стали, прокат черных металлов, производство первичного алюминия, цинка, никеля, свинца, олова, цемента, выпуск автомобилей и металлорежущих станков. В целом общий выпуск промышленной продукции в течение первых трех месяцев 1943 г. сократился на 12%. Но центральные власти сумели переломить ситуацию. Были приняты срочные и действенные меры по устранению отставания топливной, металлургической и энергетической промышленности. Многое достигалось за счет повышения и без того напряженного ритма в работе. Были радикально увеличены ассигнования на народное хозяйство. Они составили «33,1 млрд. руб., из них на развитие промышленности -17,5 млрд. руб. Причем ведущие отрасли тяжелой и оборонной индустрии получили около 89% всех средств, отпущенных промышленности, сюда же направлялась дополнительная рабочая сила. Так, предприятия наркомата угольной промышленности СССР (нарком В.В. Вахрушев) в 1943 г. получили 187 тыс. рабочих (в 4 раза больше, чем в 1942 г.); предприятия наркомата черной металлургии СССР (нарком И.Ф. Тевосян) - 101 тыс. рабочих (в 1,5 раза больше, чем в 1942 г.) …. Были сделаны некоторые шаги в сторону ослабления военных тягот и улучшения материального положения работников промышленности и транспорта. Так, средняя заработная плата промышленных рабочих в октябре 1943 г. увеличилась, по сравнению с апрелем 1942 г., на 27%, и прежде всего в таких отраслях экономики, как черная и цветная металлургия, оборонная, угольная и нефтяная индустрия»[5]. Как результат всех этих сверхчеловеческих усилий - в середине 1943 г. Красная Армия превосходила врага в орудиях и минометах в 1,9 раза, в танках и самоходных орудиях - в 1,7 раза, в боевых самолетах - в 3,4 раза.

Но промышленность – промышленностью, а кушать людям надо каждый день – увеличивают ли они объём выпускаемых их заводами пушек-танков-самолётов, или иждивенствуют на шее у трудового народа. А вот с этим в СССР к осени 1943 года наметился полный швах….

***

Трудоспособное колхозное население летом 1943 года составляло 47 процентов по отношению к аналогичному показателю 1940 года. Нагрузка на каждого колхозника увеличилась почти вдвое. Площадь посевов сократилась до 58 процентов; осталось около 59 процентов тракторного и лишь 19 процентов автомобильного парка. К тому же, как уже отмечалось выше, в 1943 году наши основные зерносеющие регионы поразил неурожай. Сухая осень 1942 г., жаркая и сухая погода весной и летом 1943 г. в Поволжье, Западном Казахстане, на Северном Кавказе, а затем длительные дожди в центральных областях РСФСР и ранние заморозки в Сибири нанесли огромный урон посевам. По итогу зерна нам удалось собрать 29.4 миллиона тонн, картофеля – 34.9 миллиона тонн, мяса и сала в убойном весе получить 1.8 миллиона тонн. Население страны, напомню, к октябрю 1943 года составляло 143 миллиона человек. Таким образом, на каждого гражданина СССР его сельское хозяйство произвело 205 килограмм зерна, 244 килограмма картошки и двенадцать с половиной килограмм мяса и жиров. На этих, с позволения сказать, «запасах» Советскому Союзу и предстояло жить весь грядущий год – причем не только жить, но и яростно сражаться с могучим врагом…

Подводя итог всему вышесказанному, можно утверждать, что общий объем сельскохозяйственной продукции, произведенной в 1943 г., находился на самом низком уровне за все годы войны. Даже самые оголтело-верноподданые советские источники сквозь зубы вынуждены сообщить, что «осенью пришлось временно снизить нормы выдачи хлеба»[6] - ОСЕНЬЮ! После сбора урожая! Как говориться, приехали…

Это была катастрофа – урожая 1943 года населению страны, по самым смелым расчетам, хватило бы максимум до февраля. Ну, или до апреля – если в общий «котёл» добавить поставляемое (в объёмах, существующих на сентябрь 1943 года) из США продовольствие После чего руководителям Советской России можно было смело стреляться – кормить людей им было бы попросту НЕЧЕМ…