Британское химическое оружие на севере России, 1919 / Саймон Джонс

В 1934 году генерал-майор Чарльз Фоулкс, командир газовой службы британских экспедиционных сил во время Первой мировой войны, рассказал о существовании «самого эффективного химического оружия, когда-либо созданного». «Это было все еще секретное британское изобретение, «Устройство М», которое он надеялся использовать в 1919 году для реализации своего «излюбленного плана… сброса газа в колоссальных масштабах непосредственно перед крупной британской атакой. «Устройство М» генерировало токсичный дым в результате нагревания производного мышьяка, неэффективно использованного в немецких снарядах «Блю Кросс» (Голубой крест). Симптомы применения этого оружия были впервые опубликованы в 1925 г. Джоном Бердоном Сандерсоном Холдейном:

«Боль в голове описывается как боль, возникающая, когда пресная вода попадает в нос при купании, но несравненно более сильная… сопровождаемая самыми ужасными психическими расстройствами и страданиями. Некоторых солдат… необходимо было удерживать от самоубийства; другие временно сходили с ума и пытались зарыться в землю, чтобы спастись от воображаемых преследователей. И все же через сорок восемь часов значительное большинство выздоровело, и практически никто не стал инвалидом на всю жизнь».

Британцы впервые узнали о снарядах Блю Кросс после бомбардировки в июле 1917 года, когда солдаты в Ньюпорте испытывали сильное чихание, раздражение носа, глаз и стеснение в груди. Позже персонал перевязочного пункта испытал «приступы сильного чиха» при контакте с одеждой солдат. Неразорвавшиеся снаряды были найдены недалеко от Витсхете, они были отмечены синим крестом, в каждом из которых находилась стеклянная бутылка внутри взрывчатки. Содержимое вызывало чихание, когда его исследовали ученые из Центральной лаборатории Штаба главнокомандующего, и, будучи отвлечены более впечатляющими эффектами снарядов с Желтым крестом, содержащим «горчичный газ», использованным в то же время, они не распознали содержимое снаряда с Голубым крестом в течение примерно месяца. Это был дифенилхлорарсин (DA), извлеченный из анилина, производного каменноугольной смолы, используемого в красильной промышленности. Горчичный газ представлял собой маслянистую жидкость, которая испарялась при дневном свете, тогда как DA было твердым веществом, которое использовалось в виде мельчайшей пыли.

Немцы полагали, что раздражение дыхательных путей веществом DA заставит солдат снимать респираторы и вдыхать смертоносный фосген из газовых снарядов при смешанных бомбардировках. Мельчайшие частицы DA должны были проникнуть через респираторные фильтры, предназначенные для защиты только от газа. Однако из-за отсутствия полевых испытаний немцы не смогли понять, что снаряды создавали недостаточно мелкие частицы, чтобы быть эффективными. Снаряды не стали серьезной проблемой для союзников, и десять их миллионов, выпущенных немцами в 1917– 1918 годах, были напрасны.

Тем не менее использование иприта и DA привело к тому, что директор центральной лаборатории профессор Уильям Уотсон в середине сентября 1917 года предложил провести исследование по изучению ядовитых туманов и токсичных частиц пыли. Фоулкс предложил изменение тактики c неожиданной концентрированной подачи смертоносных веществ до того, как немцы успели надеть свои респираторы, на использование нелетальных веществ, чтобы заставить их снять маски. Гораздо более эффективный способ использования DA был обнаружен, когда из любопытства один из сотрудников Фоулкса нагрел небольшую щепотку на своей плите в штаб-квартире в Сент-Омере. Получившийся дым причинял настолько сильную, невыносимую боль дыхательным путям, что весь персонал был немедленно эвакуирован из здания. Немецкий респиратор с удлинителем для защиты от снарядов Блю Кросс не дал никакой защиты от этого дыма, который был более эффективен, чем туман или пыль. Более того, эффект поражения был настолько мощный, что не было необходимости использовать любой другой газ одновременно. Во время регулярных визитов Фоулкса в Великобританию он делал все возможное, чтобы ускорить исследование DA, но ученый, назначенный в октябре Комитетом по химической войне, спустя три месяца так ничего и не добился.

12 февраля 1918 года на Экспериментальной станции в Портоне Фоулксу показали, как DA нагревается в маленьких котлах, называемых «Портоновские печи». В марте офицер в Портоне сообщил о ранее неизвестных симптомах апатии и депрессии, сохраняющихся у некоторых наблюдателей в течение одного и более дней после того, как боль в дыхательных путях утихла:

«В тяжелых случаях… они жалели, что вообще родились, те же, кто получил меньшие дозы, чувствовали, что они могут вскоре умереть — это выражения, которые вкратце описывают их чувства безнадежной тоски».

В начале марта Фоулкс призвал скорее использовать DA, отразив это в докладе сэру Дугласу Хэйгу, командующему британскими экспедиционными силами, поскольку вещество с большой вероятностью станет «средством неизмеримой ценности при наступательных действиях». 22 апреля Хэйг запросил 50 тонн DA и термогенераторы для масштабных испытаний в боях против Германии. В течение мая была открыта вариация DA, которая была и более эффективным ядом, и более простой в производстве, нежели DA для артиллерийских снарядов. Особая Бригада сфокусировала свои усилия на изучении методов атаки с облачным газом, которые полностью зависели от направления ветра, и использование этой тактики продолжилось до августа 1918 года.

Впервые после фиаско битвы при Лоо 25 сентября 1915 года облачный газ был использован для обеспечения прорывов пехоты. Испытания показали, что DM может проникать в траншеи, незащищенные блиндажи, а также через последнюю модель немецкого противогаза. Было проведено масштабное полевое испытние дымового облака с заменителем DA на юге Франции в июле 1918 года с целью оценки эффекта продвижения газа по земле. Самое крупное испытание в Великобритании, кажется, было с использованием 48 «Устройств М». Даже небольшое применение газов на фронте насторожило бы немцев и заставило бы их улучшить свои респираторы. Фоулкс был готов подождать до тех пор, пока не будет создано достаточное количество «Устройств М», даже если это означало неприменение их до самого конца войны, лишь бы не лишиться имеющегося преимущества. Производственные проблемы, однако, были решены лишь в середине октября, и в итоге Фоулкс лишился этого шанса.

События на севере России дали возможность опробовать «Устройство М». Британская оккупация Мурманска в марте 1918 года и Архангельска в августе, с целью предотвращения попадания в руки немцев военных складов, к началу 1919 года стала очевидным вмешательством в гражданскую войну в России против большевиков. Несмотря на то что сохранялась надежда на соединение с силами Белой армии адмирала Колчака, «Освободительные войска» готовились к выходу с севера России. Уинстон Черчилль, занявший пост военного министра 10 января 1919 года, был решительным сторонником как применения химического оружия, так и интервенции против большевиков. 2 февраля он сообщил главнокомандующему в Архангельске генерал-майору Айронсайду, что в середине месяца к нему направится корабль с газовыми артиллерийскими снарядами для 18-футовых, 4,5-дюймовых и 60-футовых орудий. В то же день, боясь огласки, Черчилль опубликовал заявление для прессы, в котором утверждал, что на Архангельском фронте большевики использовали газовые снаряды. Айронсайд заявил Черчиллю, что у него уже есть газовые снаряды для 6-дюймовых гаубиц, и спросил, что он с ними должен делать: «Я еще не получил свидетельства использования этого оружия врагами», хотя у него были свидетельства о том, что «несколько немецких газовых снарядов были выпущены». 7 февраля Черчилль проинструктировал его:

«Максимально использовать их вашими войсками сейчас или поставить их русским войскам, чтобы они применяли их, поскольку большевики используют газовые снаряды против союзных войск под Архангельском».

Айронсайд воспользовался советом бывшего офицера специальной бригады капитана Джона Хитчинга. Айронсайд запросил один или два расчета миномета Ливенса и полрасчета 4-дюймовых минометов Стокса. Он не требовал газа в баллонах для облачных атак, так как тот был «бесполезен в этой стране, ввиду природных условий». Через две недели Черчилль ответил, что прислать запрошенный персонал и оборудование невозможно. Вместо этого он предложил прислать Айронсайду 24 офицера, если он согласится, с новым газом, который может быть легко использован пехотой, при помощи специального респиратора. Газ был засекречен и должен был использоваться только «в случае крайней необходимости». Айронсайд спросил, какой эффект он производит «на полянах, окруженных лесом», где нет ветра, добавив при этом, что он определенно хотел бы его использовать. Он попросил направить эксперта, который объяснил бы принцип действия газа, чтобы он мог оценить все возможности его использовании в довольно специфических условиях. Отправка такого эксперта в Архангельск была организована 9 апреля. Глава отдела производства взрывчатых и химических веществ в Министерстве боеприпасов Кейт Прайс призвал использовать DA, ошибочно полагая, что газ выводит из строя временно, в то время как DA убивает:

«Какое из этих лекарств подходит для большевика, я не знаю». 

Он утверждал, что знает местность вокруг Архангельска, и заявлял, что из-за леса использование химических снарядов будет бесполезно, в то время как «газ будет, я думаю, прекрасно распространяться». События показали совершенно противоположный результат. Черчилль выразил сомнения заместителю командующего имперским генеральным штабом, генералу сэру Чарльзу Харингтону, по поводу возможного рассекречивания «Устройства М» «ради столь незначительного применения, какое возможно на севере России». Харрингтон рекомендовал его использовать, так как секрет все равно рано или поздно будет раскрыт, а если применение газа не будет успешным, то терять будет нечего. Но если успех все-таки будет, то это означало бы повышение престижа Британии и «триумф наших ученых». Черчилль на это ответил, что «если мы можем себе позволить раскрыть секрет, то очень хоте[1]лось бы использовать газ в войне с большевиками».

К 24 апреля положение было таково, что издержки при применении «Устройства М» были незначительны, хотя оружие и не предназначалось для прикрытия вывода небольших сил, какие были на севере России:

«…Применение этого газа лучше всего подходит для больших скоплений войск и спланированного последующего наступления на позиции противника, который посчитает, что имеет эффективные защитные противогазы. Более того, первое применение прошло в абсурдно малом масштабе, на который мы бы никогда не согласились, если бы была возможность более достойного использования».

Безопасность гражданских не бралась в расчет, поскольку использование DM маловероятно было бы летальным или постоянным, и,

«…поскольку мы никогда не переживали о возможном риске для французского населения, применяя во Франции более смертоносные газы, то почему мы сейчас должны об этом переживать?»

Сообщалось, что это тоже было мнением Черчилля. 26 апреля Военное министерство приказало направить в Архангельск 50 тыс. «Устройств М». Эксперт, однако, так и не выехал, так как получил черепно-мозговую травму в дорожно-транспортном происшествии в день своего предполагаемого отъезда.

Не было никакого экспертного заключения относительно пригодности использования «Устройства М» на севере России, однако тем не менее устройства были направлены в Архангельск 10 мая. Экспертом был майор Томас Генри Дэвис, 37-летний тасманийский химик, инженер, имеющий опыт работы в специальных бригадах во Франции — 2,5 года. В июне 1918 года после того, как он пострадал от применения газа, Дэвис был отправлен в Великобританию на службу в Министерство боеприпасов. Он был консультантом по разработке термогенератора, но не любил Англию и попытался вернуться во Францию в августе. Он был отозван и постоянно проводил время на заводе по производству «Устройства М» в Моркамбе. Когда два других офицера попросили освободить их от работы с DM, так как это вызывало у них беспокойство, Дэвис стал работать по выходным. Проводя испытания, он был твердо убежден, что это устройство «наконец завершит войну».

Несколько офицеров специальной бригады вызвались сопровождать Ддэвиса на север России и были направлены в Портон для обучения работы с «Устройством М». Дэвис наконец выехал в Россию 13 мая 1919 года и прибыл сюда вместе с девятнадцатью специалистами 26 июля. Все они сказали Дэвису, что в Портоне они использовали немецкие противогазы, которые не спасали их от воздействия DM, вызывая сильные приступы кашля, что «было очень заметно, особенно в ночное время».

Местность под Архангельском очень сильно отличалась от западного фронта. Два узких фронта, заросших лесом, содержали длинные линии коммуникации, тянущиеся от Архангельска до вологодской железной дороги к юго-западу и юго-востоку от реки Двины. Вскоре после прибытия в Архангельск Дэвис объяснил Айронсайду, как работает «Устройство М», отметив, что оно способно проникать во все типы противогазов, кроме британского Грин Банд. Через 3–5 минут устройство вызывает дискомфорт на расстоянии 8–10 миль. Он посоветовал применить 20 тыс. «Устройств М» на одну милю с разбросом в каждые два ярда, с периодичностью в минуту в течение получаса. Это выведет любые войска из строя на четыре часа, и «они не смогут оказать практически никакого сопротивления, если облако появится сразу после бомбардировки». 6 июня Айронсайд предложил использование «Устройства М» в атаке против российских войск на железнодорожном направлении, пока его основные силы двигались вниз по реке. Дэвис обнаружил, что местность наступления была вся в лесах, за исключением 30 ярдов чистой местности, где проходила железная дорога. Слабый ветер здесь не имел направления и имел тенденцию подниматься вверх. Он поручил отряду приготовиться к высадке, но использовать минометы Ливенса и минометы Стокса для запуска химических и дымовых снарядов, как советовал Хитчинк в феврале.

Испытания на фронте «Устройства М» 17 июня показали, что дым DA эффективно распространялся на 500 ярдов и ожидать лучших результатов следует от DM. Тем не менее единственным подходящим местом был слишком густой лес с большевистскими позициями, окруженный высокими деревьями, подлеском и слишком широкой ничейной землей в 1 400 ярдов. В тот же день Дэвис отдал приказ о ночной бомбардировке 2 тыс. 300 снарядами «Устройства М», за которой должна последовать атака 800 пехотинцев. Тем временем Дэвис, пытаясь найти способ использования «Устройства М», которое не так бы зависело от ветра, попросил разрешения попробовать сбросить их с самолетов. Когда королевские ВВС ему в этом отказали, он обратился к Айронсайду, указав на тот факт, что 1 млн «Устройств М» уже заказаны и что нужно продемонстрировать какой-то результат их использования. Айронсайд согласился, и адъютант Дэвиса, лейтенант Кристофер Алкерсон, совершил 20 вылетов, проводя испытания различных модификаций, пока не получил ранение при аварийной посадке 8 июля. В результате чего DM просочился через порезы на руках, что вызвало высыпание на коже, что привело к неспособности управлять обеими руками в течение нескольких месяцев.

После того, как генеральный штаб прекратил эксперименты, Дэвис получил разрешение на продолжение испытательных полетов на самолетах, собранных в Архангельске. Чтобы не причинять вреда мирному населению, его офицеры получили неприятный приказ — заменить DA на кирпичную пыль. В конце концов он изобрел лопасть и замедлитель, чтобы контролировать сброс бомб, и прокладки в носу самолета, предотвращающие повреждения бомб при загрузке. Прототип приспособления был изготовлен слесарем из топливной канистры. Дэвис организовал производство всего необходимого в мастерских боеприпасов в Архангельске, где в конечном счете была создана 1 тыс. 500 изделий.

В конце июля прибыл корабль с минометами Стокса и минометами Ливенса. Груз был бесполезен: ни для одного из орудий не было доставлено ни метательных снарядов, ни взрывателей, ни детонаторов. На железнодорожном фронте продолжалась подготовка к более масштабной наземной операции 2-го Гэмпширского полка. Офицеры специальной бригады продемонстрировали им оружие 28 июля, а 31 июля провели разведку. Рейд был задуман исключительно для испытания «Устройства М». Командир батальона подполковник Джон Шервуд-Келли выразил против этого протест своему бригадному командиру, так как нет необходимости ни разведки позиций большевиков, ни понижения их боевого духа. На следующий день была проведена репетиция с «Устройством М», пятьдесят человек были обучены применению изделия. Респиратор Лейкока отказал во время тренировки, что привело к «серьезному нарушению его умственных способностей», в результате пришлось прибегнуть к госпитализации. Вечером 17 августа два взвода отправились с газовыми баллонами до пункта назначения в 500 ярдах от противника. Однако ветер был недостаточно силен, чтобы направить газ в сторону противника, поэтому пришлось возвращаться ни с чем.

Два дня спустя были отданы новые приказы о проведении рейда, но 28 августа они были отменены, на этом планы по наземному распространению газа завершились. 23 августа Военное министерство приказало Айронсайду сбросить оставшиеся «Устройства М» в Белое море, вместе с бесполезными минометами Ливенса и пустыми снарядами. Дэвис был против того, чтобы так уничтожать склад устройств, на производство которых он потратил столько времени. К этому времени «Устройство М» использовалось в качестве авиационных «Бомб М». Айронсайд надеялся использовать их для поддержки наступления 10 августа на речном фронте, чтобы обеспечить безопасное отступление, нанеся мощный удар по большевикам. На аэродроме Бересник были подготовлены специальные держатели для бомб для двухместных бомбардировщиков DH9 и DH9A, но плохая погода означала незначительное количество операций, и, по всей видимости, ни одна «Бомба М» не была сброшена.

Первое зафиксированное применение «Бомб М» произошло 27 августа в качестве подготовки к наступлению на позиции русских войск на охраняемом железнодорожном фронте. 53 бомбы были сброшены в 12.30 на станцию Емца, а затем в 19.30 еще 62 снаряда. Последствия бомбардировки были зафиксированы королевскими ВВС. Город накрыло дымом и заставило вражеские войска в панике бежать в сторону леса. Солдат Красной армии, рядовой Кашевников из 3-го Петроградского стрелкового полка, видел, как три самолета сбросили 10 бомб в 40 ярдах от него. От дыма у него слезились глаза, он испытывал сильный кашель, страдал от головных болей и «ходил словно пьяный». Он сдался спустя два дня, испугавшись бомбардировок. Он сказал, что из его роты пострадали 30 человек, однако никто не погиб и не был госпитализирован. Другие бомбы были сброшены на деревню Чуново, восемь снарядов — на безлюдную местность. На следующий день 62 «Бомбы М» были сброшены на Емцу и 62 — на станцию Плесецкая. Рядовой Лепешкин из Печорского полка пострадал от четырех снарядов, разорвавшихся в 10 ярдах от него. Он испытал головные боли, слезотечение, боли в горле, затрудненное дыхание и обильную рвоту. Лепешкин не мог стоять, упал и лежал на земле полчаса, после чего его отнесли в казармы. Через три дня он сдался, продолжая испытывать слабость от отравления.

Хотя 29 августа, в день наступления, туман остановил дальнейшие бомбардировки Емцы «Бомбами М» до полуночи, русские войска захватили деревню, взяв 550 военнопленных и всю артиллерию. Станция Емца по-прежнему удерживалась большевистскими бронепоездами. Вечером бомбардировки станций Емцы и Плесецкой возобновились, всего было сброшено 73 бомбы. Когда лейтенант специальной бригады Дональд Грентхэм посетил Плесецкую, через девять дней после бомбардировки, он обнаружил несколько мирных граждан, отравленных газом. Он также допросил большевистских пленных, которые

«сообщили, что пострадавшие лежали практически беспомощно на земле, испытывая обычные симптомы кровотечения из носа и рта. Один или двое из тех, кого я видел в лагере, испытывали приступы носового кровотечения и находились в совершенно непригодном для работы состоянии».

14 бомб были сброшены на Чуново 30 августа в 10.00. Майор специальной бригады Артур Сандерс, сопровождавший наступление войск, чтобы убедиться, что воздух очистился от газа, был свидетелем того, что бомбардировка заставила замолчать противовоздушный обстрел, когда спустя 10 минут самолет вернулся в район, подвергшийся бомбардировке. Пленный заявил, что десять большевиков пострадали. Туман помешал воздушной рекогносцировке, и атака была отложена. Чуново вновь подверглось бомбардировкам 2 сентября, 14 снарядов упали в поле, 16 — в лесу. 4 сентября 183 «Бомбы М» были сброшены на Выхтово и около 15— на Поча, после чего последовала атака русских и британских войск.

Цель состояла в том, чтобы взять две деревни, захватив как можно больше пленных. Атакующим было приказано не входить в места, куда сбрасывались газовые бомбы на протяжении полутора часов после того, как была сброшена последняя бомба, избегать подвалов, не пить воду и избегать контактов кожи с землей, на которую упали снаряды. Если все-таки происходил контакт, то в качестве облегчения подходило курение сигарет или раствор хлороформа. Для рейда было запрошено шесть DH9, способных нести по 50 бомб каждый. Уточняя тактику бомбометания, капитан специальной бригады Чарльз Най приказал сбросить на Почу фосфорную бомбу, чтобы узнать направление ветра. Снаряды должны были быть сброшены полукругом, учитывая опыт «бегства в лес», которое произошло в Емце.

Упор на использование бомб был сделан для ликвидации сопротивления большевиков, но, если этого не удастся достигнуть в достаточной мере, атака должна была прекратиться. Когда Гроган, командир бригады, узнал, что только три из шести самолетов будут доступны для нападения, он отказался от атаки русских войск и ограничил операции в Поче. Четыре самолета взлетели в 9.30, капитан Оливер Брайсон сбросил фосфорную бомбу на Почу. Когда ветер показался подходящим, он выпустил сигнальную ракету для указания на необходимость начала бомбардировок. Все бомбы упали на ветряной стороне деревни, где располагалась система траншей. Густые клубы дыма DM порой скрывали всю деревню от обзора летчиков. С земли это описывалось как несколько грибовидных облаков, поднимавшихся вверх. Пулеметный и зенитный огонь вскоре затих в районах, над которыми дрейфовало облако, хотя он продолжался за пределами деревни, что привело к уничтожению одного бомбардировщика.

На Выхтово было сброшено около 15 бомб, вызвав панику у гарнизона и заставив его бежать в лес. Капитан Роберт Чидлоу Робертс пролетел над деревней Поча, чтобы дать ожидающим войскам оценку последствия бомбардировки. Он не увидел здесь никакого движения, однако наткнулся на интенсивный стрелковый огонь с севера и с юга. В 12.30 три самолета вернулись в Почу с 20-фунтовыми бомбами и, за исключением четырех всадников, не увидели здесь никаких войск. Майор Чарльз Карр приземлился на берегу реки и доложил Грогану, что сопротивления, по-видимому, нет, но ему сказали, что принято решение пока не проводить наступление. Войскам было видно, что дым заставил большевиков покинуть Почу, но на окраине леса виднелась какая-то группа людей, по-видимому не попавших под действие газа. Причиной, по которой успеха не было, было названо недостаточное количество бомбардировщиков, что ограничивало время для выбора стоящей цели. Гроган также отметил, что чем меньше самолетов, тем меньше площадь, которую можно поразить снарядами, а это значит, что большее количество большевиков может избежать облака дыма.

7 сентября Роулингсон, новый главнокомандующий на севере России, осмотрел плененных большевиков, которые подверглись отравлению газом в конце августа. Он заключил, что «Бомбы М» стали главной причиной успеха в операции под Архангельском. По-видимому, они оказали деморализующее воздействие на противника и сделали его временно небоеспособным. Взятый в плен комиссар заявил, что большевики эвакуируют не только Плесецкую, но и все Онежские окрестности. Он заявил, что смертей от DM не было, данный факт, а также временный эффект от газа заставили заместителя директора медицинской службы, полковника Тома, скептически отнестись к словам пленных. Он отметил, что из 97 раненых пленных никто не был отравлен газом:

«это заставляло задуматься — был ли газ так эффективен, как о нем заявлено».

Он посетил Емцу с врачом-консультантом, подполковником Джоном Комри, и опросил британских и русских офицеров и врачей. Том обнаружил, что войска железнодорожного фронта были «не очень впечатлены эффективностью нового газа», ни один из офицеров не видел пострадавших от отравления пленных или мертвых, и Том и Комри также не смогли найти трупы. Комри, осмотрев 46 пленных большевиков, докладывал:

«Симптомы, как правило, проявлялись в слезоточивости, кашле, затрудненном дыхании, головной боли, головокружении, рвоте и общей слабости, особенно в ногах. В тяжелых случаях наблюдался кашель с кровью и кровью из носа, иногда были жалобы на помутнения в глазах. Эти симптомы продолжались от получаса до 3–4 часов, большинство из пострадавших не приходили в норму в течение нескольких дней после отравления».

Единственными остаточными симптомами были нечастые расстройства пищеварения, два или три человека страдали от бронхита, у нескольких были легкие воспаления глаз. Некоторым удалось защитить глаза, прикрыв их влажной тряпкой. Их симптомы сильно варьировались по тяжести и продолжительности. Данный факт Комри объяснил различием в концентрации дыма, связанной с количеством сброшенных бомб и ветра, а также от расстояния от места взрыва,

«поэтому у одного человека могли быть одни симптомы, в то время как у другого, находившегося в нескольких футах от него, — другие и намного более серьезные».

Утверждения некоторых пленных о том, что они видели людей, погибших от дыма, не могли быть проверены. Дэвис опросил 46 пленных в период с 16 по 18 сентября и нашел их непригодными для работы и все еще страдающими от последствий отравления DM. Все они заявили, что их начальники связывали наступление с применением «Бомб М». Он доложил об этом Роулингсону:

«Я считаю полученные результаты превосходными и доказывающими, что в генераторе дыма мы получили необычайно мощное оружие».

В докладе Айронсайда по поводу последних операций в Архангельске говорилось, что применение этих бомб оказалось очень успешным. Роулингсон докладывал, что, хотя

«концентрация была незначительной, а применение локальным, и не было немедленного последующего наступления… нет никаких сомнений в том, что моральное воздействие на противника было очень велико и помогло операции».

9 сентября Дэвис был выведен из строя во время демонстрации «Устройства М», которое, по-видимому, помогло русским, так как на следующий день они вывели свои войска с Архангельского фронта. Ввиду их успеха, 9 сентября шесть офицеров Дэвиса были посланы с 250 «Бомбами М» на помощь генералу Мейнарду, командующему мурманским фронтом. Глава генерального штаба Роулингсон заявил Мейнарду, что «командир очень хочет, чтобы вы воспользовались этим газом». Британцы развернули наступление вдоль железной дороги Мурманск—Петроград и создали базу для гидропланов в 250 милях от порта, на берегу Онежского озера. Мейнард запланировал свой отход на первую неделю октября, а последняя атака для прикрытия эвакуации была запланирована на середину сентября.

Как и в Архангельске, Мейнард планировал яростную атаку, которая позволила бы безопасно вывести войска и отдать завоеванные позиции русским войскам. Целью был новый фронт у реки Суна, продвижение к этой линии на 35 миль предполагало изгнание большевиков с полуострова Шунга. Наступление планировалось на 14 сентября, с предварительной воздушной бомбардировкой фугасами и «Бомбами М». Двухместные гидропланы Fairey 3С могли нести по 40 снарядов каждый. Предварительная бомбардировка 12 и 13 сентября осложнялась сильным ветром, который, по словам наблюдателя королевских ВВС, сделал «Бомбы М» практически бесполезными. Деревня Кавгора была захвачена 13 сентября. Было обнаружено, что бомба упала через крышу дома комиссара и она практически не оказала никакого воздействия на противника. Укрепленные позиции линии Чорга подверглись бомбардировке 30 снарядами 12 сентября и 35 двумя днями позже, после чего гарнизон отступил, практически не оказав сопротивления. Лижма также была захвачена 14 сентября, после атаки 30 бомбами. Дым при безветренной погоде поднимался вертикально и висел над населенным пунктом, казавшись наблюдателям «действительно очень хорошим». Михеева Сельга была атакована 16 бомбами 13 сентября и 30 на следующий день, также была захвачена без сопротивления. Пять дней спустя лейтенант Грентхам посетил Чоргу и Михееву Сельгу для установления результатов воздействия «Бомб М». Он обнаружил сильно укрепленные оборонительные позиции, которые были покинуты в спешке, он также обнаружил сотни винтовок и боеприпасов, разбросанных повсюду. После разговора с английскими офицерами и пленными большевиками он сделал вывод:

«При первом же сбросе бомб все большевистские войска отступили в беспорядке, и из того, что мог узнать от пленных, они после этого не могли реорганизоваться. Эффект был совершенно деморализующим».

С помощью бомб наступление Мейнарда продвинулось на 20 миль за несколько часов. Единственная задержка была на очень невыгодных позициях у Койкори и Уссуна на правом фланге, не подвергнутом бомбардировкам. Это предотвратило окружение большевиков на полуострове Шунга, и наступление было отложено «до прибытия большего количества газа». Ни у одного из заключенных не было симптомов отравления DM. Отсюда был сделан вывод, что большевиков покинуть свои позиции заставил исключительно «деморализующий» эффект. Пилот королевских ВВС, капитан Уолтер Парк, позднее вспоминал, что бомбы «давали очень хорошие результаты при условии благоприятного ветра». Он рассматривал применение «Бомб М» как эффективную особенность операций на севере России, хотя и требовавшую точного выбора времени для того, чтобы «от испарений от нее пострадали наши войска».

15 сентября «Бомбы М» были сброшены на хорошо укрепленную деревню Тавойгора и на соседнюю Заполки, из которых большевики отступили. На следующий день наступление было остановлено в точке, за которой разрешалось действовать только русским частям, с этого момента белые должны были действовать самостоятельно. Наступление русских без «Бомб М» 20 сентября было, как докладывалось, недостаточно успешно, и было предложено возобновить атаку уже после «бомбардировки газом с воздуха». Это произошло два дня спустя, когда русский самолет-разведчик Парк с полковником Барбасом и еще один гидроплан сбросили 40 бомб на Койкори и ближайшие к ним позиции с траншеями. Какое-то время они были полностью затянуты дымом, и оба экипажа утверждали, что дым также попал и на штаб большевиков. Никаких свидетельств о сопротивлении из деревни не поступало, однако точно не известно, пошли ли русские после этого в наступление. Это было последнее зафиксированное применение «Бомб М».

В ночь с 17 на 18 сентября оставшиеся 47 тысяч «Устройств М» были сброшены в Белое море. 23 сентября майор Сондерс, демонстрируя русским работу «Устройства М» в Мурманске, случайно вдохнул газ. Он испытывал боли в ногах, голове и спине, за которыми последовала крайняя слабость, диарея. Данный факт свидетельствует о том, что русские, как это было и в Архангельске, оставили себе «Бомбы М» для собственных целей после эвакуации британских войск 12 октября. DM повлиял и на офицеров специальной бригады. Лейкок пролежал в госпитале четыре месяца после его отравления DM. 1 августа он все еще страдал от апатии и слабости, которые были вызваны нервным перенапряжением, усугубленным отравлением DM. Обе руки Алдерсона были неподвижны некоторое время после того, как он получил травму в авиакатастрофе в июле. Позже его левая нога была парализована и оставалась в таком состоянии до ноября, в то время как Сондерс все еще страдал как от отравления DM, так и от перелома запястья, полученного еще при Сомме. Так как это не было зафиксировано, он не получил права на компенсацию. Он не мог лечь, не ощущая головокружения, часто ночью «покрывался холодным потом», он был истощен и не мог вернуться к своим прежним занятиям в Австралии, где он работал армейским инструктором по физической подготовке. «Когда Дэвис предстал перед медицинской комиссией 31 марта 1920 года, она сделала следующее заключение»:

«Бледный, нервный, страдающий от различных фобий. Он хотел бы вернуться в Австралию, но боялся подняться на борт корабля».

DM был единственным новым серьезным химическим боевым агентом, разработанным британцами во время Первой мировой войны. «Устройство M», преподносящееся как ключ к прорыву на Западном фронте, достигло лишь локального успеха на севере России. Затраченные средства на исследования, производство, а также доставку персонала в Россию не соответствовали практическим результатам. Химическая война не оправдала ожиданий, что было не раз подтверждено во время Первой мировой войны. Совет эксперта, присланного Айронсайдом в Россию, был проигнорирован, и Военное министерство не до конца понимало, что применение отравляющего газа всецело зависело от местных условий. Непостоянные поставки на север России не могли обеспечить военных специалистами и оборудованием для производства химического оружия. Вооруженный не тем оружием Дэвис импровизировал там, где другие бы сдались.

К 1934 году, когда достоянием общественности стали сведения о первом применении химического оружия с воздуха, DM утратило репутацию средства победы в войне, которую оно имело в 1918. В результате британских испытаний в 1937 году были сделаны выводы, что DM менее эффективен, чем стандартный слезоточивый газ, и его производство в качестве химического оружия было остановлено.

Перевод с английского под редакцией Олега Павлова