Корни этнократии: Политическая история Эстонии 1987-1992 гг. / Николай Межевич, Артём Грозовский

Около 20 лет назад прекратило свое существование мощное государство, обладающее значительным экономическим и демографическим потенциалом, всеми современными системами вооружения, авторитетом на международной арене, членством в Совете Безопасности ООН.

За прошедшее время стали доступны многие документы прошедшей эпохи, вышли десятки монографий и сотни статей в которых, так или иначе, делается попытка выявления причин распада СССР. Объяснять это постимперской ностальгией некорректно. Не получив четкого ответа на вопрос о причинах распада СССР мы рискуем повторением деструктивных процессов прошлого. Следует учитывать и то, что Россия тоже федеративное государство подверженное сепаратистским тенденциям, в силу этого исчерпывающий анализ всех факторов распада СССР имеет ключевое значение для национальной безопасности России. Вопрос о «балтийском факторе» в распаде СССР исследован мало, между тем он имел не последнее значение в распаде СССР.

С нашей точки зрения ключевые события, связанные с распадом СССР связаны именно с ситуацией в Литве, Латвии, и, конечно же, в Эстонии, Именно здесь окончательно показала себя неспособность союзного центра решить проблему реформы государственного устройства. Вместе с тем, следует отметить, то, что распад СССР нельзя полностью объяснять эффективностью или неэффективностью политики Москвы. Роль Эстонии, Латвии и Литвы в распаде СССР значима, но не исследована в должной степени.

В национальном вопросе СССР горбачевской эпохи постоянно колебался между неумелыми проявлениями «великодержавной» силы и либеральной слабости. Но и «великодержавная» сила, и «либеральная» слабость возможна лишь в рамках одной четкой программы действий. В 1985—1991 году ее не было.

Эксперты часто говорят о том, что распад СССР начался с событий в Казахстане, Фергане, с Закавказья. Это справедливо лишь отчасти. В указанных регионах, как правило, происходили межнациональные конфликты сопровождаемые насилием титульной национальности в отношении мигрантов, как правило, не связанные с попыткой выхода из состава СССР. Лишь очередная неспособность Москвы решить большинство проблем в сфере межнациональных отношений действительно способствовала развитию сепаратизма на юге.

Существует еще одна причина актуализирующая обращение к данной проблематике. Речь идет о специфике российско-эстонских межгосударственных отношений. С нашей точки зрения трактовка эстонской политики по отношению к России как иррациональной ошибочна и основывается лишь на поверхностном знакомстве с проблемой. На самом деле все основные предпосылки современной внешней политики Эстонии заложены именно в период борьбы за независимость и базируются на четком целеполагании и тщательном анализе баланса политических и экономических дивидендов, анализе политической истории ХХ века и долгосрочных тенденций мирового политического и экономического развития. В отличии от США и России где существует определенное увлечение подготовкой различных доктрин, стратегий и концепций в Эстонской республике подобная практика не приветствуется и в силу этого на доктринальном уровне анализировать внешнюю политику Эстонии сложно.        

Движение республик Прибалтики к независимости проходило в соответствии с классическими правилами политического торга.  Нельзя не отметить высокий профессионализм политиков и общественных деятелей Прибалтики, умело использовавших все внутренние и международные возможности для обретения полной государственной независимости. Особо эффективным оказался эстонский путь к независимости, самый бескровный и наиболее успешно оформленный в правовом отношении.

Важно отметить и то, что основными движущими силами в борьбе за независимость в Средней Азии и Закавказье стала оппозиция, не интегрированная во властные структуры. В Прибалтике и особенно в Эстонии ситуация развивалась по иному сценарию. Центр не заметил того, что именно законно избранные органы власти еще советской Эстонии и прежде всего Верховный Совет, правительство республики, Коммунистическая партия Эстонии, а затем одна из двух КПЭ, сами начали движение к политико-правовому и экономическому оформлению независимости. При этом максимально использовались законодательство СССР и просчеты центральной власти, а затем и двух «центральных» властей. Причем это движение было медленное, постепенное, но сугубо последовательное.

Рассматривая эстонский путь к независимости мы, прежде всего, сталкиваемся с проблемой периодизации. Отметим, что в научной литературе до настоящего времени вопрос о периодизации не ставился. Есть лишь одна работа, написанная А. Парком, который проанализировал переломные моменты краха советской системы в Эстонии. Парк различает следующие стадии распада системы: «революция сверху» в 1985 г. (первые «вспышки» которой, по мнению Парка, были инициированы Москвой); восстание интеллигенции в 1986 г. (через которое он определяет социальный контекст первых инициатив); воссоздание национальных символов в 1987 г. (демонстрация в День Памяти, маркирующая начало народной мобилизации); и, наконец, массовое оппозиционное движение и переориентация правящей элиты между 1988 и 1990 гг. Такой подход возможен, но в 1985-м и 1986-м году в Эстонии, как впрочем, и в СССР, никаких восстаний не было. С оценкой событий 1987 следует полностью согласиться, однако крах системы завершился не в 1990-м, и даже не в 1991 году, а в 1992 году, о чем будет написано далее.   

В связи с вышеизложенным, предлагается следующий подход:

1-й период. 23 августа 1987 года – 17 июня 1989 года.   

2-й период. Июнь 1989 – март 1990 года.

3-й период. Март 1990 – октябрь 1992 года.

Начало первого периода можно диагностировать достаточно четко. 23 августа 1987 года в центре Таллина прошел митинг, связанный с очередной годовщиной советско-германских договоренностей 1939 года. Это событие отмечено как ключевое в процессе борьбы за независимость во многих работах. В отличие от предшествующих годовщин противодействия организаторам митинга оказано не было. Предполагать то, что КГБ ЭССР было не в курсе предполагаемых событий, организованных диссидентами, вышедшими на свободу при М.С. Горбачеве, и некоторыми представителями творческой интеллигенции нет оснований, равным образом было бы ошибкой предполагать самостоятельность республиканского руководства при выборе формы реакции на готовящееся мероприятие. С этого мероприятия началась консолидация наиболее радикальных элементов в формирующейся политической элите Эстонии.  Пройдя многочисленные трансформации, о которых будет написано далее, организаторы митинга и их последователи и идеологические соратники прочно и надолго захватят эстонский политический олимп.    

Еще одно важное событие связано с возникновением в 1986-1987 гг.  общества охраны памятников старины (Eesti Muinsuskaitseselts) (EMS) – первой массовой общественной организации.  Идея создания Общества зародилась на встречах краеведческих клубов Эстонии в конце 1986 - начале 1987 г. Однако съезд организации состоялся только 12 декабря 1987 г. Был утвержден устав и избраны председатель - Тривими Веллисте и ответственный секретарь - Кюлло Арьякас. Возникновение данной организации укладывается в общий тренд общественного развития в СССР. В это же время в Ленинграде возникает общественное движение аналогичного характера. Однако если в Ленинграде активисты действительно займутся охраной городской среды, то в Эстонии Общество сформировалось с изначально политическими задачами. 

11 сентября 1988 года на Певческом поле Председатель общества охраны памятников Т. Веллисте озвучил идею полной независимости Эстонии. В дальнейшем на базе этой организации возникнут наиболее радикальные политические структуры, выступающие за немедленную реализацию идеи полного суверенитета и наиболее жесткие версии законов о гражданстве и языке. Так при широком участии активистов общества охраны памятников старины в 1988 г. создана первая политическая партия - Партия национальной независимости Эстонии.

Предшественницей ПННЭ также можно считать Эстонскую группу за обнародование пакта Молотова-Риббентропа (Molotov-Ribbentropi Pakti Avalikustamise Eesti Grupp, сокр. – MRP-AEG), которая 23 августа 1987 г. организовала в таллиннском парке Хирве акцию протеста с требованиями обнародовать пакт Молотова-Риббентропа и секретный дополнительный протокол к нему, а также ликвидировать последствия указанной договоренности. Под последствиями понималось обретение полной государственной независимости.

Цели и задачи партии полностью характеризовались ее названием партии. Актив партии в значительной степени сформировался из людей, чей социальный и экономический статус в условиях советской Эстонии был достаточно низким, в том числе и потому, что они не шли на компромисс с властью, не скрывали своих взглядов и подвергались репрессиям. Первоначально партия была достаточно небольшой, но следует признать, что бескомпромиссность лидеров и четкость, ясность программы постоянно привлекали в партию новых сторонников. Интересно также то, что партия просуществует до 1995 года.  

Движение к независимости связано и с событиями, формально относящимися к экономической сфере. Речь идет о концепции «Самохозяйствующей Эстонии» - IME (Isemajandav Eesti). Документ был впервые опубликован в сентябре 1987 года в газете «Edasi». Ничего необычного с теоретической и практической точки зрения в ней не было.  В 1987 году руководство КПСС и Правительство СССР приняли первые решения положившие начало радикальным изменениям системы управления советской экономикой (Июньский пленум ЦК КПСС). Реальная трансформация экономики Эстонии началась с 1991 года, но подготовка, осмысление возможных экономических последствий независимости связано с 1987 годом. Если говорить о реальных последствиях эстонской концепции регионального хозрасчета, то они связаны возрождением рыночного менталитета, который здесь не был разрушен до конца.

В этот период концепции регионального хозрасчета создавались по всей стране и были предметом широкого общественного обсуждения. Однако обсуждение концепции IME в экспертном сообществе носило преимущественно экономический характер. Автор также внес свой вклад, в критику концепции, опираясь на экономическое содержание документа. Однако в 1988—1989 году этот документ имел не экономическое, а политическое, даже психологическое значение. Впервые со времен независимости молодые экономисты в самой Эстонии, а не мэтры в Канаде (Рейн Таагепера) написали, что Эстония может и должна развиваться самостоятельно, НА ЭТОМ ЭТАПЕ, в составе СССР. В документе содержалась ключевая идея – Эстония: мост между Западом и Востоком, но именно ее реализоваться не удалось. Премьер-министр ЭССР Бруно Сауль подверг идею, а затем и документ жесткой критике. Впрочем, в политическом плане жить данной идеи предстояло не долго, очень скоро из передовой она превратится в консервативную, тормозящую идеи независимости, а после августа 1991 года о ней и не вспомнят. Позднее один из авторов IME Сийм Каллас признался, что создание "хозрасчётной Эстонии" в рамках СССР было "принципиально невозможно". "Многие поняли сразу, - отмечает С. Каллас, - что на самом деле начинается борьба за самостоятельность". Следует отметить то, что авторитетный эстонский экономист и политик вероятно прав применительно к эстонской общественности, в масштабах СССР идея регионального хозрасчета была лишена какой-либо оригинальности. Этой околонаучной концепции в 1987-1990 гг. в СССР увлекались на всех уровнях власти от муниципального до союзного, однако лишь на уровне союзных республик можно проследить корреляцию между концепциями регионального хозрасчета и государственной независимостью 1991 года.    

Концепция IME в политическом и идеологическом плане возникла как «идея-продолжение» забытой сегодня программы «Вариант развития будущей Эстонии. Тридцатилетний план развития - II». Этот документ впервые был озвучен в 1971 году в Канаде. Автор программы американский, а сейчас эстонский профессор Рейн Таагепера. В документе, практически впервые в истории эстонской эмиграции, четко сформулирована последовательность действий, ориентированных не на достижение полной независимости, но на качественную эволюции формы государственности эстонского народа. Принципиально важные положения документа:

1. «Отказаться от мысли создать у нас социальный строй, отличный от соседского.

2. Членство Эстонии в СЭВ, ООН и Варшавском Договоре, с согласия соседней и других великих держав, достигнутого нашими усилиями.

3. С согласия соседа преобразовать Эстонскую секцию доминирующей партии в самостоятельную партию и осуществить в экономике принцип территориального руководства».

Именно с реализации третьего пункта и началось движение Эстонии к независимости.

Завершение первого этапа движение Эстонии к независимости связано с возникновением эстонского народного фронта (НФЭ) а затем и Интердвижения. Возникновение НФЭ событие огромной важности в эстонской политической истории. Это последний по времени появления политический актор определивший специфику достижения независимости.  Вся история НФЭ (1988-1993 гг.) безусловно, являлась историей политической борьбы, причем не только с союзным центром но и политическими силами Эстонии как с левой так и с правой стороны политического спектра. Интересно также и то, что эта борьба продолжается и сегодня. Существующий конфликт между современной центристской партией Эстонии и партиями правящей коалиции вытекает из того что правящая коалиция результат трансформации ПННЭ, а центристская партия продолжатель НФЭ. Однако этот крайне важный для понимания современной политической ситуации в Эстонии факт не имеет прямого отношения к теме данной статьи.

Более актуален вопрос о том, что привело к созданию НФЭ, а также проблема отношения Центра к НФЭ. С нашей точки зрения причины возникновения НФЭ можно разделить на общие и особенные. К общим причинам следует отнести кризис в развитии реформ. Один из организаторов НФЭ и видный представитель русской секции НФЭ Р. Гигорян справедливо отмечал: «..курс на ускорение социально-экономического развития СССР обнаружил свою полную несостоятельность и утопичность. Фактически период с апреля 1985 года до января 1987 года был периодом новой оттепели, но не перестройки». Именно поэтому в Москве шел поиск новых форм общественной активности «снизу», которые могли бы сделать процессы перестройки необратимыми и при этом управляемыми. Таким инструментом стали народные фронты. На первом этапе ожидания Центра оказались реализованными. Однако спецификой народных фронтов в национальных республиках заключалась в том, что эти движения вышли из под контроля.

Рассматривая вопрос о создании и работе народных фронтов, следует рассматривать и еще одну версию на первый взгляд имеющую несколько конспирологический характер. Речь идет об отношении КГБ СССР к народным фронтам и более того оценке роли КГБ СССР в создании народных фронтов. По вполне очевидным причинам связанным как со спецификой деятельности разведывательного сообщества, так и тем обстоятельством, что лидеры народных фронтов Прибалтики в т.ч. Эстонии являются действующими политиками и в настоящее время рассчитывать на документальные материалы нет оснований. С другой стороны за прошедшие двадцать лет появилась многочисленная мемуарная литература написанная генералами и руководителями ключевых подразделений КГБ СССР: первого и второго главного управления, информационно-аналитического управления и наконец, непосредственно председателем КГБ СССР В.А. Крючковым. Все авторы уделили внимание проблематике политических процессов в Прибалтике. В рамках рассматриваемого вопроса особую ценность имеют мемуары генерала Леонова.

Ценность информации приведенной генералом Н.С. Леоновым заключается в том, что его поездка в Литву практически совпала с поездкой туда же А.Н. Яковлева. При этом и Яковлев А.Н. и Леонов подготовили и передали «наверх» информационно-аналитические записки. В своих воспоминаниях М.С. Горбачев пишет так: «В начале августа 1988 года я рекомендовал ему (Яковлеву. - Н.М.) поехать в Прибалтику, надеясь, что это поможет лучше понять, что там происходит. Яковлев высказался за то, что нам не следует выступать с позиции осуждения народных фронтов; хотя там есть всякие силы, нужно сотрудничать с ними….. Подытоживая, Яковлев заверил, что все «прибалты за перестройку, за Союз». Этот оптимизм успокаивал, но показался мне чрезмерным. Первые признаки опасности, угрожавшей Советскому Союзу, я почувствовал именно тогда. Правда, всего лишь как симптом, как один из вариантов развития событий, который мы в состоянии исключить».

Оценки генерала Леонова иные: «Вывод мой, который я доложил Виктору Михайловичу Чебрикову, был такой: однозначно Прибалтика идет по пути превращения в независимое и самостоятельное от СССР государство. Что националистические движения, какую они бы окраску не принимали, …………. ведут все дело к независимости... Вот каков был мой вывод, который я изложил в докладе. И моя рекомендация заключалась в том, чтобы предоставить Прибалтике особый статус, который имела Финляндия в царской России. Чтобы удовлетворить их экономические интересы, пойти навстречу в ряде национальных вопросов — при этом сохранить их республики в рамках Советского государства!»

Таким образом, можно считать доказанным то обстоятельство, что на столе Генерального секретаря ЦК КПСС лежали документы с полярными точками зрения по рассматриваемому вопросу. Рассматривая данную мемуарную литературу можно сделать вывод о том, что КГБ СССР рассматривал деятельность народных фронтов в национальных республиках как угрозу безопасности и национальной целостности СССР.

Вместе с тем в 1995-2012 гг. появились некоторые публикации в бумажных и особенно электронных СМИ прямо обвиняющих КГБ СССР в создании народных фронтов, об этом же говорится в фундаментальной монографии А.В. Островского. Однако все эти предположения базируются на одном единственном факте. Идею народных фронтов в 1987 года выдвинул в газете «Московские новости» Б.П. Курашвили - профессор Института государства и права АН СССР и полковник КГБ СССР. Однако из открытых источников нельзя понять являлся ли профессор в указанный период штатным сотрудником, находился ли в действующем резерве или в отставке. С другой стороны, обращает на себя интересное совпадение по времени двух событий. Статья профессора Курашвили появилась 6 марта 1988 года, а уже 13 апреля идея создания народного фронта Эстонии (НФЭ) была озвучена на эстонском телевидении. В этот день на передаче эстонского ТВ «Mõtleme veel», на которой обсуждалась тема использования гражданской инициативы для защиты перестройки и гласности, Эдгар Сависаар предложил создать в Эстонии демократическое движение – Народный фронт Эстонии в поддержку перестройки. Этой же ночью 15 членов инициативной группы, оставшись в студии, написали декларацию о НФЭ. В основу идейных позиций НФЭ были положены требования (документы) Объединенного пленума правления творческих союзов Эстонии (1-2 апреля 1988 г.). 15 апреля Марью Лауристин и Виктор Пальм создали вторую инициативную группу - в Тарту. В тот же день, вечером в Таллинне и 14 апреля 1988 года в Тарту, возникли инициативные группы по созданию Народного фронта. 30 апреля 1988 года  газета «Edasi» опубликовала Декларацию НФ, принципы и цели движения. В ней впервые открыто отрицалась руководящая и направляющая роль КПСС, что вступало в противоречие с Конституцией СССР. Первоначально НФЭ не ставил своей целью отделения Эстонии от СССР, ибо, как говорил Рейн Таагепера, «думать о независимости – это еще не означает требовать ее немедленного достижения». 14 мая на основе Таллинской и Тартуской инициативных групп был создан Временный инициативный центр НФЭ.

1-2 октября 1989 года состоялся конгресс НФЭ Эстонии приветствие которому отправил М.Горбачев и выступил Первый секретарь КПЭ В. Вяляс. Он заявил, что «Компартия хочет видеть в НФЭ массовое общественное движение, которое может вместе с партией  принять на себя ответственность за переход от сегодняшней к завтрашней Эстонии». В целом до ноября 1988 года идеи полной независимости в деятельности НФЭ еще не становятся общепринятыми. Летом 1989 года один из основателей НФЭ академик ЭССР В.Пальм писал так: «На последней сессии Верховного Совета Эстонской ССР было принято решение по поводу пакта Молотова - Риббентропа, чем было положено начало решению этого вопроса на уровне официальной политики. Означает ли это безусловную постановку вопроса о полной государственной самостоятельности Эстонии? Нет, не означает». Если посмотреть на программу и хартию Народного фронта, то и там мы не увидим радикальных лозунгов ПННЭ. В общей программе НФЭ отмечено: «Главной целью НФЭ является развитие сознания народа, политической культуры и гражданской инициативы, а также создание механизма демократии, чтобы способствовать возникновению базирующегося на фактическом народовластии и уравновешенной экономике общества, где обеспечены все права человека».

Создание НФЭ привлекло в него широкие круги партийно-государственной номенклатуры Эстонии и тех весьма многочисленных представителей интеллигенции, которые видели в этой организации потенциал для мирного и постепенного обретения независимости. Отношение КПСС и КПЭ к НФЭ оказалось более чем толерантным. На первом конгрессе НФЭ с приветствием к делегатам обратился первый секретарь ЦК КПЭ В. Вяляс, более того он передал приветствие участникам форума от М.С. Горбачева. Отметим также  то, что в этот момент около половины делегатов были членами КПЭ.

Постепенно менялась атмосфера и в Компартии Эстонии. 4 мая 1989 года в Таллинне прошел 14-й пленум ЦК КПЭ. Выступление 1-го секретаря В. Вяляса было жестким и критичным по отношению к Центру. В. Вяляс сказал что «Эстонская ССР должна стать формой государственности эстонцев» и отметил, что эстонские коммунисты в составе иных организаций идут к этой цели. Этот пассаж был адресован НФЭ и был в целом воспринят с благодарностью. Именно в этом, была специфика начала эстонского пути к независимости. В то время как во многих партийных организациях РСФСР еще господствовали стереотипы «перестройки», в Эстонии коммунисты, включенные в массовые народные движения, готовились к ликвидации  своей партии и созданию нового государство.

Конечно же, подобная эволюция КПЭ не могла устроить всех. В результате летом  1988 года в республике формируется Интернациональное движение трудящихся Эстонской ССР (Интердвижение), а поздней осенью - Объединенный совет трудовых коллективов (ОСТК).

16 ноября 1988 года Верховным Советом Эстонии принята декларация о суверенитете Эстонии. В Декларации провозглашено верховенство законов ЭССР над союзными законами. Законы СССР согласно декларации действуют в Эстонии только после их утверждения Верховным Советом ЭССР. Авторы этого документа фактически предлагали Москве подписать союзный договор, который бы чётко разделил полномочия республик и центра. Возвращаясь к вопросу о «финляндизации» следует отметить то, что именно этот момент следует считать последним предложением Центру, позволяющим сохранить республику в составе СССР, пусть и в полу-конфедеративном статусе.   

17 июня 1989 года ОСТК ЭССР принимает платформу к пленуму ЦК КПСС по межнациональным отношениям, в которой подчеркивается необходимость пролетарского интернационализма, недопустимость дискриминации по национальному признаку. В этом документе проблемы межнациональных отношений в Эстонии объясняются отступлением от «ленинских принципов национальной политики», связанным с «командно-административной системы, волюнтаризмом и психологией застоя». Таким образом, абсолютное  большинство сторонников независимости Эстонии объединились на платформах ПННЭ и НФЭ, сторонники ЭССР вошли в Интердвижение и ОСТК. КПЭ утратила политическое и идеологическое единство и вступила в стадию общей деструкции.  Так завершился первый этап движения Эстонии к независимости.

В дальнейшем ситуация быстро радикализировалась. Любое событие политического календаря обыгрывалось в интересах пропаганды независимости. Центр не успевал или не мог реагировать на все новые действия Эстонии. Театральный деятель, режиссер, драматург и политик Яак Алик так оценивал позицию М.С. Горбачева в конце 1989 года: «.. в вопросе вопросов – о сохранении СССР как державы и единства партии непоколебимо придерживается правых позиций». 12 ноября 1989 года принимается Постановление Верховного Совета Эстонской советской социалистической республики «Об историко-правовой оценке событий, имевших место в Эстонии в 1940 году».  Документ фактически поддержан ЦК КПЭ. При этом из документа однозначно следует, то, что Эстония была оккупирована СССР. Политики и общественные деятели, не разделяющие подобную точку зрения, подвергаются жесткой критике вплоть до сегодняшнего дня. Лишь очень немногие, к примеру, академик ЭССР и один из лидеров русской секции НФЭ М.Л. Бронштейн могут  себе позволить иную позицию: «После ознакомления с секретными протоколами к пакту Молотова-Риббентропа не могло быть сомнений, что Эстония в 1940 г. Была насильно инкорпорирована в состав Советского Союза».

В январе 1989 года принят Закон «О языке». Этот закон, принятый Верховным Советом ЭССР, объявил эстонский язык государственным, однако за русским языком сохранился статус языка межнационального общения. В дальнейшем положения Закона многократно изменялись. В свете современной ситуации с русским языком в Эстонии не будет большим преувеличением считать Закон о языке в версии 1989 года идеальным документом, полностью соответствующим всем стандартам Совета Европы и требованиям демократических организаций. 

Ко второму этапу оформления государственной независимости следует отнести сложную и последовательную процедуру движения к новому (старому) государственному флагу. Открыто национальные цвета, но не флаг использовались на Тартуских днях охраны памятников старины в апреле 1988 г. Тогда каждый цвет развевался на отдельном флагштоке (!). 2 июня 1988 г. Совет уполномоченных Эстонского общества охраны памятников старины принял декларацию «Об эстонских национальных цветах и эстонском национальном флаге».  

23 июня 1988 г. был опубликован Указ Президиума Верховного Совета ЭССР «О государственной и национальной символике в ЭССР», которым синий, черный и белый были признаны эстонскими национальными цветами. Указом от 20 октября 1988 г. сине-черно-белый был признан национальным флагом. Одновременно подчеркивалось, что национальный флаг не заменяет государственного флага. Им оставался по-прежнему флаг ЭССР. Однако только 24 февраля 1989 г. на башне Длинный Герман вновь поднят сине-черно-белый флаг Эстонии пока еще в качестве национального флага.

Для восстановления статуса сине-черно-белого флага как Государственного флага было принято еще два правовых акта: 8 мая 1990 г. Верховный Совет Эстонской ССР принял Закон о символике Эстонии, которым устанавливалось, что «...государственные цвета Эстонии - синий, черный и белый. Внешний вид Государственного флага ... определяется законом», а 7 августа 1990 года Верховный Совет Эстонской Республики принял Закон о Государственном флаге и Государственном гербе, которым постановлялось использовать в качестве государственного флага Эстонской Республики действовавший в Эстонии до августа 1940 года Государственный флаг. Таким образом, с апреля 1988 года до августа 1990 года Общество охраны памятников и ПННЭ своими последовательными инициативами способствовали радикализации общественных настроений в Эстонии, постоянно перехватывая инициативу у НФЭ.

Однако для организации массовых акций требовался потенциал НФЭ. Это доказали события 23 августа 1989 года – т.н. «Балтийская цепочка». Эта массовая совместная акция Народных фронтов республик Прибалтики, проведённая в 50-летнюю годовщину подписания пакта Молотова-Риббентропа собрала более 1 млн человек создавших живую цепь от Таллинна до Вильнюса длиной около 600 километров. Участники мероприятия скандировали лозунг: «Свободу Прибалтике!» Это был безусловный триумф народных фронтов, пик их влияния.

В дальнейшем политическая инициативу перехватило т.н. Движение комитетов граждан. Инициатива исходила из кругов наиболее радикально настроенных участников общества охраны памятников и ПННЭ. Цель движения - достижение независимости на основе преемственности, т.е. восстановлении Эстонской Республики 1940 года.

24 февраля 1989 года Эстонским обществом охраны памятников старины (ООПС), Партией национальной независимости Эстонии (ПННЭ) и Эстонским Христианским Союзом (ЭХС) было основано движение комитетов граждан (КГЭ). На митинге была оглашена декларация Эстонского Общества охраны памятников старины, в которой, в частности, говорилось, что «правовая и идейная преемственность Эстонской Республики не прерывалась. Восстановление самостоятельного и независимого Эстонского государства нравственно неизбежно как для Эстонии, так и для Советского Союза». Одновременно всех, кто 17 июня 1940 года состояли в гражданстве Эстонии, и их потомков, призвали создавать в городах и волостях Комитеты Граждан Эстонии и созвать Конгресс Эстонии, который обсудил бы вопросы самоопределения Эстонии. Выборы Конгресса Эстонии начались 24 февраля 1990 года и продолжались и в следующие дни. Всего выборы продолжались пять дней. В выборах приняли участие 591.508 граждан Эстонии и 34.345 ходатайствующих о гражданстве. Народный Фронт представляло 107 депутатов, Общество охраны памятников старины 104, ПННЭ 70 и КПЭ – 39. Большинство же получили независимые, или те, кто на бланке не указал свою организацию. Конгресс Эстонии собрался в концертном зале Эстония 11 марта. 1990 года.

Конгресс принял «Декларацию о полномочиях и правомочности Конгресса Эстонии» и «Декларацию Конгресса Эстонии о восстановлении законной государственной власти на пространстве Эстонской Республики». Центральным документом второго дня стала «Программа действий Конгресса Эстонии по восстановлению независимости Эстонской Республики». В ней отмечалось, что именно Конгресс Эстонии является восстановителем законной государственной власти в Эстонии. Для восстановления независимости следует прекратить оккупацию. Вопросы государственного и международно-правового статуса Эстонской Республики в переходный период входят в исключительную компетенцию Конгресса Эстонии. При этом Верховный же Совет ЭССР и созданные им самоуправления были названы местными административными учреждениями оккупационной власти. В программе указано то, что вплоть до восстановления конституционного представительного собрания Эстонской Республики у переходного правительства должен быть мандат Конгресса. Эстонская Республика будет восстановлена тогда, когда соберётся конституционное народное представительство – Рийгикогу.

Таким образом, в Эстонии сложилась достаточно сложная политическая структура:

1.      КПЭ, эволюционирующая в направлении поддержки НФЭ, т.е. центристской позиции, и постепенно утрачивающая реальную власть.

2. Верховный Совет ЭССР, НФЭ предпочитающие встраивать  движение к независимости в общий контекст политической эволюции СССР, и ориентированные на создание «третьей республики».

3. ПННЭ и Конгресс Эстонии  неуклонно наращивающие свой политический потенциал и ориентированные на быстрое, бескомпромиссное движение к независимости на базе  концепции правопреемства будущего эстонского государства республике 1920-1940 гг.

 

Сближение двух направлений произошло весной 1990 г., когда Верховный Совет Эстонской ССР признал государственную власть СССР в Эстонии, (т.е. фактически сам себя, как часть этой власти) незаконной. Был объявлен переходный период, который должен был совместными усилиями с Конгрессом Эстонии закончиться восстановлением эстонской государственности.

23 февраля 1990 года принимается Постановление Верховного Совета ЭССР «О подготовке к государственной независимости Эстонии». 8 мая 1990 года принимается Закон ЭССР о символике Эстонии.

В марте 1990 года прошло первое заседание Конгресса граждан Эстонии. На Конгрессе был избран Комитет Эстонии - руководящий орган Конгресса. Формирующиеся и существующие политические элиты Эстонии Верховный Совет, КПЭ и НФЭ не сразу смогли понять то, что проиграли в политической борьбе своим оппонентам, причем навсегда.  С марта 1990 года вышеуказанные структуры утратили возможность выступать с политическими инициативами и фактически реализовывали повестку дня, сформированную Комитетом Эстонии. Более того Верховный Совет фактически пал жертвой созданных им политико-правовых конструкций. Признавая факт оккупации, руководители Эстонии не сразу поняли то, что они фактически подписали себе политический приговор. Действительно, если Эстония оккупирована в 1940-м году то Верховный Совет и все остальные Советы не более чем органы оккупационной власти, а КПЭ – партия, состоящая из коллаборационистов (большинство) и оккупантов (меньшинство).

Лидеры НФЭ признали поражение не сразу. Возникла дискуссия о том, что делать с дипломами и званиями, должностями и правами собственности, считать ли действительным брак зарегистрированный «оккупационными» органами? Идеологи Комитета Эстонии подошли к поставленным вопросам творчески, внедрив в общественное сознание концепцию избирательного правопреемства и сделав акцент на правопреемство власти и территории.

С нашей точки зрения на этом заканчивается второй этап движения Эстонии к независимости.  

В конце марта 1990 года Коммунистическая партия Эстонии переживает раскол. Большинство компартии во главе с Вайно Вялясом, выступавшее за суверенитет Эстонии, заявляет о выходе КПЭ из состава КПСС. С июня 1990 года носит название Коммунистическая партия (самостоятельная) Эстонии. В этом качестве она проводит 21-й (26 января 1991) и 22-й (28 ноября 1992) свои съезды. На 22-м съезде КП(с)Э принимает название Демократическая партия труда Эстонии. Просоветская часть компартии продолжает действовать под именем Коммунистическая партия Эстонии (на платформе КПСС). 26 марта 1990 года треть делегатов 20-го съезда КПЭ, несогласных с объявлением самостоятельности партии, объявили о продолжении работы съезда и избрали секретарями ЦК Александра Гусева и Павла Панфилова. В июне 1990 года она приняла название Коммунистическая партия Эстонии (КПСС) (Eestimaa Kommunistlik Partei). На 21-м съезде КПЭ (КПСС), проходившим 15 декабря 1990 года первым секретарем ЦК был избран Лембит Аннус. Партия выступала против выхода Эстонии из состава СССР, в августе 1991 года была запрещена властями Эстонии за поддержку ГКЧП. Интересно также то, что «Эстонские коммунисты были так же осторожны, как и их Народный фронт. Независимая Компартия Эстонии так «до конца» и не вышла из КПСС, так что в последнем политбюро ЦК КПСС, состоявшем из руководителей компартий союзных республик, было два эстонца - первый секретарь ЦК независимой Компартии Хейн-Арно Силлари и первый секретарь ЦК КПЭ (платформа КПСС) Лембит Аннус».

16 мая 1990 года принимается Закон Эстонской республики (уже не советской и не социалистической) «Об основах временного порядка управления Эстонией», основанный на идеях Конгресса граждан.

В марте 1991 года в Эстонии прошел референдум по вопросу восстановления независимости Эстонской Республики. Референдум проводился по всей Эстонии. За восстановление независимости Эстонской Республики проголосовало 78% всех участников референдума. В этом же месяце Эстония бойкотировала всесоюзный референдум о сохранении СССР. Москва была проинформирована о том, что в связи с тем, что на республиканском референдуме большинство высказалось за восстановление независимости Эстонии, то участвовать в референдуме о сохранении СССР нет необходимости.

20 августа 1991 года Верховный Совет Эстонской Республики принял «Решение о государственной независимости Эстонии». Было объявлено о восстановлении самостоятельности государства как de jure, так и de facto. Для разработки Основного закона было решено образовать Конституционную Ассамблею на основе равноправного представительства депутатов Верховного Совета и членов Комитета Эстонии.

Следующий, но не последний шаг к независимости был сделан  в Эстонии 21 августа 1991 года. В постановлении Верховного Совета была признана независимость де-факто, строго говоря, уже повторно, и была образована Конституционная Ассамблея из членов Верховного Совета Эстонской Республики и Конгресса граждан, т.е. из представителей выборного высшего республиканского органа власти и общественной организации.

Вот именно этот момент следует считать ключевым для политической истории современного эстонского государства. Верховный Совет признал свою ограниченную легитимность в силу того, что являлся правопреемником Верховного Совета 1940 г. и тем самым не мог создать условия для выборов правопреемственного последнему Рийгикогу (Государственному собранию) нового органа управления страной. В этом же документе (постановлении Верховного Совета) определена последовательность действий, сначала принятие новой Конституции, затем выборы нового парламента.

24 августа 1991 года независимость Эстонии признала Россия. 6 сентября 1991 года независимость Эстонии признал СССР. 17 сентября 1991 года Эстония стала полноправным членом ООН.

Выборы президента и членов Государственного собрания состоялись 20 сентября 1991года. На первых выборах в Рийгикогу в восстановившей независимость Эстонской Республике ПННЭ получила 10 депутатских мест и вошла в правительственную коалицию. Новая Конституция Эстонской Республики была принята на референдуме 28 июня 1992 года.

Лишь 7 октября 1992 года была принята «Декларация Государственного собрания о восстановлении конституционной государственной власти». В документе отмечено: «Государственное собрание провозглашает: объявленный в марте 1990 года переходный период в Эстонии завершился. Конституционная государственная власть в Эстонской Республике восстановлена».

Таким образом, не в августе 1991, а в октябре 1992 года реально заканчивается реституция ad integrum Эстонской республики.

Подведем некоторые итоги.

1. Политические процессы, проходившие в Эстонии в 1987-1992 году, являются важной составной частью общих процессов распада СССР. Попытка исследовать проблему в целом, не разобравшись с ее составными частями, контрпродуктивна.
2. Федерацией являлся не только СССР, в этом качестве существует и Россия. Проблемы сепаратизма продолжают быть актуальными для нас и поэтому любой опыт территориально-политических трансформаций должен быть тщательно изучен.
3. Современная внешняя политика Эстонской Республики не может быть правильно понята без анализа исторических предпосылок ее возникновения. Эта формула в той или иной степени справедлива для любого государства, однако, для внешней политики Эстонии, и особенно эстонско-российских отношений, это фактически универсальный исследовательский подход.  

 

Полностью текст статьи Николая Межевича и Артёма Грозовского «Политическая история Эстонии 1987-1992 гг. как предпосылка формирования современной внешней и внутренней политики страны» публикуется в томе XIII «Русского Сборника»